— Скоро наступит ночь. Я подожду, когда они заснут… Так мне будет удобнее! Им что-нибудь передать от тебя? Что мне сказать Гаэль, прежде чем я отправлю ее на тот свет?..
После совершенного Бенуа резкого движения его сознание затуманилось. Он молчит.
Лидия встает и, подойдя к лестнице, начинает подниматься по ней.
— Ты уверен, что не хочешь им ничего передать? Ты вроде бы делал вид, что очень сильно любишь жену и сына, а сам…
— Подожди! — умоляет Бенуа. — Подожди…
Лидия все еще поднимается по лестнице, но уже медленнее.
— Да, это я! — вдруг кричит Бенуа.
Лидия останавливается и оборачивается.
— Это я убил твою сестру!
Лицо Лидии искажается: в ее душе борются радость от долгожданного признания и ненависть к убийце. Она быстро спускается по лестнице и подходит вплотную к решетке.
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем подробно. А если нет, то…
Бенуа делает несколько шагов назад и, упершись спиной в стену, сползает на пол. Вот он уже сидит на своем привычном месте — на одеяле.
— Орелия стояла на обочине. Было уже темно. Я… я ехал слишком быстро… Я увидел ее в самый последний момент и не успел избежать столкновения…
От такой несусветной наглости лицо Лидии становится каменным. Затем она взрывается яростью, словно внезапно начавший извергаться гейзер.
— Да ты надо мной издеваешься, дерьмо вонючее!
— Нет, я говорю правду!
— Ты пытаешься убедить меня, что это был несчастный случай, да?
— Я клянусь тебе, что…
— Заткнись! Ты лжешь! Ты опять лжешь! Если бы это был несчастный случай, ты не стал бы хранить у себя ее медальон! Медальон и все те предметы, которые я у тебя нашла! Твои охотничьи трофеи!
Бенуа закрывает глаза: похоже, он опять угодил в тупик.
— Раз ты продолжаешь мне врать, я привезу сюда твоего сынишку и зарежу его прямо здесь, на твоих глазах… Ты слышишь, Бен? Ты этого хочешь? Я заставлю тебя сожрать его кишки, пока они еще будут тепленькими!!!
У Лидии начинается самая настоящая истерика. Еще немного — и у нее изо рта забрызжет пена.
— Не делай этого, умоляю тебя…
— Я даю тебе десять секунд на то, чтобы ты сказал мне правду! Десять — и ни секунды больше!
Бенуа думает, что Лидия сейчас, судя по всему, не блефует. Эта женщина с самого начала была готова на что угодно. Она действительно чокнутая, а потому и в самом деле может совершить нечто ужасное. Ужасное и непоправимое.
— Хорошо. Это был не несчастный случай. Я… я увидел твою сестру на обочине. Я остановил машину…
Лидия настолько разгорячилась, что едва себя сдерживает. Однако она очень долго ждала этого момента и находит в себе силы успокоиться… Она медленно садится на стул.
— Я сказал ей, что неразумно шагать по шоссе одной, почти ночью и в таком пустынном месте… Я сказал, что могу ее подвезти. Она согласилась и села ко мне в машину. Она… она была очень красивой. Такой же красивой, как и ты… Я не знаю, что на меня тогда нашло… Я свернул на дорогу, ведущую в лес, и остановился в двухстах метрах от шоссе…
У Лидии на глаза наворачиваются слезы, губы начинают дрожать.
— Продолжай, — приказывает она тихим голосом. — Продолжай, гнида!
— Я… я заставил ее…
Бенуа замолкает: к его горлу подкатывает ком. Он опускает голову, чтобы не чувствовать на себе ненавидящий взгляд его судьи. Однако выбора у него уже нет: ему придется — шаг за шагом — подняться на эшафот.
— Я изнасиловал ее, — произносит он на одном дыхании. — А затем… затем я ее убил.
— Как?
— Я… я задушил ее. Ты… ты можешь меня убить, если хочешь… Но только не причиняй никакого вреда жене и сыну… пожалуйста… Они ни в чем не виноваты…
Лидия встает со стула и прижимается к решетке.
— Где она? Где тело Орелии?
Мозг Бенуа лихорадочно работает, но явно пробуксовывает.
Ему нужно срочно придумать такой ответ, который бы ее устроил. И вдруг, когда Бенуа уже начинает приходить в отчаяние, у него рождается неожиданная идея.
— Я… я закопал ее в лесу…
— Где именно?
— Я… я не очень хорошо помню… Это не так-то просто объяснить на словах…
— Рассказывай, а не то…
— Я мог бы показать тебе, как туда проехать, но…
— Скажи мне, где она!
— В лесном массиве Шо. Неподалеку от деревушки Эклан… Но я не знаю точно, где именно! Мне нужно вернуться туда, чтобы вспомнить!
— Ты что, мерзавец, и в самом деле хочешь, чтобы я занялась твоим сыном?
Ее голос становится похожим на звериный рев.
— Лидия, умоляю, поверь мне! Как, по-твоему, я могу объяснить, где именно я ее закопал?! Прошло уже пятнадцать лет! Кроме того… кроме того, это произошло ночью, посреди леса… Отвези меня туда. Когда мы окажемся в том месте, я наверняка вспомню…
— Ты что, замышляешь удрать, да?
— Нет… Как я удеру от тебя, если едва могу ходить?..
От сильного душевного волнения Лидия и сама уже чувствует дрожь в коленях. Даже бушующая в ней ненависть, и та не в силах удержать ее на ногах. Она отступает назад, садится на стул и, приоткрыв рот, опускает сведенные вместе руки между колен. Она сидит так в течение нескольких бесконечно долгих минут. Сидит, словно окаменев от ужаса, вызванного жуткой правдой, которую она наконец услышала.
Затем она встает и берет какой-то предмет. Бенуа в полумраке удается разглядеть, что это металлический прут.
Лидия, словно разбушевавшаяся мегера, начинает крушить все вокруг себя. В припадке безумия она вопит, с силой размахивая прутом. Бенуа забивается в угол своей «клетки» и с ужасом смотрит на рассвирепевшего дракона, извергающего из себя пламя. Он знает, что очень скоро этот дракон доберется и до него.
Он вспоминает о Гаэль и Жереми. Хоть их-то он, кажется, спас.
Лидия, постепенно успокоившись, поднимает пистолет, упавший на пол во время ее припадка.
— Подойди сюда, — тихо говорит она.
— Я тебе уже обо всем рассказал! — напоминает Бенуа.
— Иди сюда, ублюдок! Или я разнесу тебе мозги!
Бенуа бросает взгляд на пистолет, нацеленный ему в лоб, и подчиняется.
— Повернись ко мне спиной!
— Лидия…
Она кладет указательный палец на спусковой крючок и начинает на него надавливать.
— Повернись ко мне спиной…
Бенуа опять подчиняется. Лидия надевает ему наручники и пристегивает его к решетке.
«Вот черт, теперь-то мне уж точно крышка…»
Лидия стремительно уходит из подвала, стуча каблуками по ступенькам лестницы. Передышка будет недолгой: она наверняка пошла наверх только для того, чтобы взять ключи от «клетки». Бенуа морально готовится к шквалу насилия, который неизбежно обрушится на его голову.
Через минуту-другую Лидия и в самом деле возвращается и заходит в «клетку».
У нее в руке — металлический прут.
На этот раз его будут мучить уже не ножом и не электрошокером. Он недооценил фантазию своей мучительницы…
— Лидия, если ты отделаешь меня этой штуковиной, я подохну… Я не в состоянии выдерживать подобные…
— Ну и что? — перебивает его Лидия. — Подыхай!
— В этом случае ты уже никогда не найдешь Орелию… Никто, кроме меня, не сможет отвезти тебя к ней! Только я могу показать тебе то место, где…
Он использовал все свои козыри, и если его опять ждет неудача…
Помедлив, женщина опускает свое оружие.
Бенуа, не скрывая удивления, смотрит на Лидию: вражеский лагерь капитулировал так быстро, что в это трудно поверить.
— Ты, наверное, надеешься, что сможешь удрать, да?
— Удрать? Чтобы я не сбежал, тебе нужно всего лишь не снимать с меня наручники…
— Наручники не помешают тебе удрать!
— Может, и не помешают… А вот две недели истязаний — еще как помешают… Я изможден, я больше не могу выдерживать пытки… Поэтому, если ты хочешь меня прикончить, сделай это прямо сейчас!.. Давай поставим точку!
Бенуа произносит эти слова твердым голосом. Таким же твердым, как тот металлический прут, который Лидия держит в руке.
Он решил пойти ва-банк.
