— Он навязался ко мне в напарники… Заставил меня поверить, что хочет работать вместе со мной. Он башковитый, знает, как втереться в доверие, и я ни о чем даже не догадывался. А затем…

— Стало быть, ты с удовольствием бы его прикончил, разве не так?

— Я с удовольствием проучил бы его как следует — вот этого я не отрицаю.

— Именно это ты и сделал!

— Черта с два! Я и пальцем не трогал вашего дружка!

— Знаешь, а у меня для тебя плохая новость, Жозе… Лорана не убили. Он просто исчез.

Дюпра широко улыбается, показывая зубы с множеством пломб.

— Исчез? Еще тринадцатого декабря? И что, по-твоему, он уехал на Багамы?! Если вы его не видели аж с тринадцатого декабря, то он, скорее всего, уже на том свете… Кто-то свел с ним счеты, и он сейчас гниет где-нибудь в канаве или кормит рыб в Ду!

Джамиля вздыхает.

— Если ты сознаешься, нам станет известно, где он сейчас находится…

— Сбавь обороты, лапочка! У вас нет против меня никаких улик! Вообще никаких!

Джамиля сердито поджимает губы. Она с удовольствием влепила бы этому типу еще одну пощечину.

— Ну и где же мой адвокат? Он приедет или мне пора устраивать скандал?

— Ты ведь знаешь, что скоро Рождество… И Жереми будет праздновать его без папы. Имей в виду, что я могу отрезать тебе палец или ухо и положить этот маленький подарок твоему сыну под рождественскую елку. Что ты об этом думаешь, Бен?

Ему сейчас есть о чем думать, и мысли эти — не из веселых.

Насколько помнит Бенуа, он мучится в подвале у Лидии целых десять дней.

И за эти десять дней он съел лишь пару кусков хлеба и выпил две чашки кофе с сахаром.

Теперь, когда он уже не понаслышке знает, что такое голод, он обязательно сделает пожертвование Фонду борьбы с голодом, если только ему каким-нибудь чудом удастся выбраться из этого ада.

— Ну что, Бен? Хочешь, чтобы мы с тобой послали подарочек твоему сыну?

— Я бы предпочел его просто обнять и поцеловать, — слабым голосом отвечает Бенуа.

— Это невозможно. Ты никогда больше не будешь ни обнимать, ни целовать его… Ты вообще никогда уже не увидишь его!

Бенуа хочется расплакаться, но он сдерживается. Сейчас, должно быть, время обеда. Он об этом лишь догадывается, потому что сегодня нет солнца — его единственных часов. За окном идет дождь, и в подвал проникает лишь очень тусклый свет, от которого у Бенуа болят глаза.

Вчера Лидия его не мучила. Точнее, мучила, но только лишь своими нелепыми разговорами. Что, интересно, ждет его сегодня?

Бенуа кажется, что внутри него поселилось ужасное существо, имя которому — Страх и которое душит его своими жуткими щупальцами.

Лидия, опершись о решетку, пожирает Бенуа взглядом.

— Готова поспорить, что ты уже давным-давно не принимал душ!

— Здесь слишком холодно, — оправдывается Бенуа.

— Хлюпик! — Лидия криво улыбается. — А я ведь думала, что ты крепкий парень! Полагаешь, я стану мириться с тем, что у меня в подвале начинает пахнуть какой-то псиной?!

Бенуа, сжав челюсти, молчит.

— Так что иди и помойся, — приказывает она и добавляет: — Да побыстрее!

— Если я приму душ, ты отдашь мне мою одежду?

Он уже привык торговаться с ней. Она улыбается и снова садится на стул.

— Договорились! Ты получишь чистые вещи, если примешь душ и побреешься!

— Ладно…

Он не шевелится, дожидаясь, когда она уйдет. Но Лидия, похоже, не собирается оставлять его одного хотя бы ненадолго.

— А можно включить для меня горячую воду?

— Даже и не мечтай! Нужно стойко переносить трудности, майор!

— Я околею, если буду обливаться такой холодной водой!

— Ты мужчина или нет?

Он и сам уже в этом сомневается. Лидия по-прежнему не уходит. Он осознает, что она не уйдет до тех пор, пока не добьется своего.

— Ты что, хочешь посмотреть на меня голого, да?

Он произносит эти слова без каких-либо эмоций — так, просто задает вопрос. Она отвечает ему молчанием.

— Ты и в самом деле ненормальная!

— Ну почему же? Ты симпатичный, и я была бы ненормальной, если бы отказала себе в удовольствии полюбоваться тобой!

Бенуа вздыхает и пытается подняться на ноги. У него кружится голова — она кружится каждый раз, когда он меняет положение тела. Сейчас он испытывает такое сильное головокружение, что невольно хватается рукой за стену.

— Что-то не так, Бенуа? — Лидия злорадно улыбается. — Ты себя плохо чувствуешь?! Надеюсь, ты не упадешь в обморок?

Бенуа наконец удается совладать с охватившей его слабостью, и он, подойдя к умывальнику, выпивает свою ежедневную порцию воды. Только благодаря этой воде он до сих пор еще жив. Лидия внимательно следит за каждым его движением.

— А у тебя благодаря этим гематомам очень сексуальный вид! — ехидно говорит она.

Бенуа с удовольствием свернул бы ей шею. А затем разорвал бы ее на мелкие кусочки. Он еще никогда не испытывал ни к кому такой сильной ненависти. Ненависти, давящей на него тяжким грузом.

Он снимает джинсы и становится под душ, стараясь не думать о том, что его внимательно разглядывают. Когда на него обрушиваются струи ледяной воды, он невольно вскрикивает. Ему нужно вымыться как можно быстрее и не переусердствовать, а не то от такой холодной воды он и в самом деле окочурится.

Всего три минуты — и он уже помылся и вытерся. Установил, можно сказать, свой личный рекорд.

— Ну так что? — спрашивает он, оборачивая полотенце вокруг бедер. — Зрелище тебе понравилось? Оно порадовало тебя?

Лидия пожимает плечами.

— Да, было неплохо. Но уж больно быстро!

— Я теперь могу получить обратно свои шмотки? — робко спрашивает Бенуа, едва не стуча от холода зубами.

Лидия засовывает руку в дорожную сумку и, вытащив оттуда джинсы (в которых она тут же проверяет каждый карман), рубашку и нижнее белье пленника, бросает все это между прутьями. Бенуа одевается так быстро, как только может.

— Это последние чистые вещи. Нужно купить для тебя еще какую-нибудь одежду… Кстати, неплохая мысль! Это будет мой тебе рождественский подарок!

— Очень мило! — бурчит Бенуа.

Про себя же он думает, что эта женщина — настоящая сумасбродка. Неизлечимая. Даже Зигмунд Фрейд — и тот бы на ней обломался!

Пытаясь согреться, Бенуа ходит взад-вперед по своей «клетке». Он тайно тешит себя надеждой, что Лидия соизволит дать ему еще и свитер. Однако больше никакой одежды ему не дают.

— Ну что, теперь немного поболтаем? — предлагает Лидия. — Я пообещала Орелии, что ты во всем признаешься еще до Рождества… И мне не хочется ее разочаровывать!

Бенуа резко останавливается.

— Так она же вроде бы мертва…

Лидия опускается на стул и закуривает сигарету. Бенуа замечает, что ее пальцы слегка дрожат. Он впервые видит, как пальцы Лидии выдают ее волнение.

Бенуа чувствует, что он и сам начинает дрожать всем телом, но не от волнения, а от холода. Он поспешно возобновляет свои хождения взад-вперед.

— Ну и что? — вдруг говорит Лидия. — Даже если ее нет рядом со мной…

— Ты разговариваешь с мертвецом? — ухмыляется Бенуа. — Ты хоть понимаешь, что так поступают только сумасшедшие?

— Заткнись! — кричит Лидия. — Закрой свой рот, а не то…

Бенуа предпочитает замолчать. Лучше не злить ее. Он вдруг чувствует, что у него уже не осталось сил ходить по «клетке». Сев на грязное одеяло, он с отрешенным видом ждет, что будет дальше.

— Все это произошло по твоей вине, — громогласно заявляет Лидия. — Именно из-за тебя я теперь вынуждена разговаривать с человеком, которого уже давным-давно нет в живых…

— Нет, Лидия. Я тут ни при чем… К сожалению, ты заблуждаешься.

— Она была такой красивой…

— Наверное, такой же красивой, как и ты… Потому что она — твоя сестра!

Лидия ошеломленно молчит.

— Она ведь и в самом деле твоя сестра? — продолжает Бенуа. — Да, именно так. Судя по дате рождения, которую я видел на медальоне, у вас с ней была лишь небольшая разница в возрасте. Я не ошибся?