— Да. Корабль почти совсем готов.

— И наша царица тоже плывет? — спросила Крита.

— Конечно. Она же не оставит Ахилла.

— Я думаю, ты тоже плывешь не только из–за сестры, но и из–за него! — с детской непосредственностью воскликнула оруженосица и ловко хлопнула по руке Троила, в это время начавшего распускать ее косу, — Отстань, невыносимый мальчишка, отстань! Ты же всю меня растрепал…

— Я бы вызвала тебя на бой за такие слова! — возмутилась Авлона. — Но ты раненая. Как тебе не стыдно?

— А что я такого сказала?

И Крита, смеясь, ловко оплела гирляндой из цветов шею зазевавшегося Троила. Он фыркнул и чихнул — цветочная пыльца попала ему в нос. Крита, вскочив, и расхохоталась.

— Я ничего плохого не сказала и не сделала, но одна дуется, другой чихает — с вами нельзя иметь дело!

— Вы похожи на моих ягнят! — сказал, наблюдая за ними старик Агелай. — Бодаетесь, когда еще и рожки не выросли… Эх, скоро–скоро отстроит Гектор Трою, и вы все уйдете от меня в свои дома и дворцы. И останусь я снова один с моими собаками и овечками.

— Мы будем все время к тебе приходить, дедушка! — пообещал Троил. — Или можем взять тебя к себе… Да в любом случае, Гектору ведь еще надо найти своих жену и сына, а нам за это время начать восстанавливать город. Времени уйдет много. Мои братья еще только собираются в путь.

Троянские герои готовились отплыть на одном из четырех кораблей Анхиса. После памятного боя с морскими разбойниками эти корабли пришли в Троянскую гавань, но хитрый старик еще дней семь или восемь не сходил на берег, боясь показаться на глаза молодому царю. Его устрашило не только расквашенное лицо Энея, но и известие о воскрешении и возвращении Ахилла. В конце концов, Анхис вместе с Энеем решился прийти к хижине Агелая и кинуться в ноги Гектору с униженными уверениями в верности и готовности исполнить любое повеление царя Трои.

— Прочь с моих глаз! — сказал ему Гектор, стараясь не смотреть на предателя. — Будь ты моложе, я бы забыл, что ты — двоюродный брат моего отца. Видеть тебя не хочу, убирайся! Живи в Фивах, во Фригии, где угодно, но если до меня дойдет, что ты снова плетешь заговоры против Приамова рода, я достану тебя хоть в стране гипербореев[24]!

Выгнав Анхиса, царь уже спокойно заговорил с Энеем и спросил, попрежнему ли тот хочет покинуть развалины Трои и уплыть вместе с отцом, или предпочитает остаться. Простодушный Эней ответил, что хотел бы проводить отца в любой из прибрежных городов, где тот захочет поселиться, но после готов вернуться назад.

— Поезжай, я тебя не держу, — сказал Гектор, не выказав ни раздражения, ни гнева. — Передай отцу, что одну из бочек с золотом я оставляю ему — в конце концов это была его часть дани. Несколько бочек мы укроем в надежном месте здесь, в Трое. А три или четыре бочки ты возьмешь с собой, чтобы во Фригии нанять нам для строительных работ хороших каменщиков, плотников и резчиков. Если удастся купить дешевых рабов, искусных в ремеслах, и они бы не помешали. Это мой приказ, и, исполнив его, ты загладишь свою вину. К новой зиме я надеюсь вернуться из своего путешествия, и к этому времени мастера уже должны быть здесь. Если мы задержимся, в любом случае, восстановление Трои начнется. В отсутствие меня и Ахилла распоряжаться работами будет Деифоб. Он разделит временную власть с нашей матерью. Ты понял меня, сын Анхиса?

— Понял и сделаю все, как ты велишь, — с непривычной покорностью отвечал богатырь. — Поверь, я не меньше твоего хочу, чтобы город был отстроен. Быть может, потом твой гнев пройдет, и ты позволишь вернуться сюда и отцу?

— Сейчас даже не вспоминай об этом! — холодно отрезал Гектор, — Я сказал — видеть его не желаю. Один из кораблей ты оставишь нам. И половину своих воинов. Я все сказал тебе — ступай.

За шесть зимних лун в окрестностях Трои объявилось не меньше тысячи бежавших из поверженного города троянцев. Почти все они нашли приют в пастушьих селениях и у охотников, и теперь понемногу возвращались назад. В долине Скамандра, с южной стороны Троянской стены, выросло селение, выстроенное с удивительной быстротой — хижины и землянки сооружались за несколько дней, и в них селились целые семьи. Люди мирились с холодом и недостатком еды, лишь бы быть ближе к Трое, потому что все уже знали — Гектор, их великий защитник и нынешний Троянский царь, жив и собирается возрождать город. Эти люди, кто поодиночке, кто собравшись в большие группы, добирались до хижины Агелая, чтобы увидеть молодого царя. Гектора радовало, что большей частью то были молодые троянцы — само собою, именно таким легче удавалось спастись из пылающего города. У них были силы, чтобы начать все сначала, и это давало надежду…

На своей единственной колеснице Гектор уже несколько раз объехал Трою, стараясь не поддаваться чувствам, а спокойно оценить разрушения и подумать, какие работы предстоят здесь в первую очередь. Несколько мастеровых из верхнего города собирались уже в ближайшее время поселиться вместе с семьями в своих прежних домах и начать изготовление кирпичей и нужных для строителей инструментов. Мастерские ремесленых улиц почти не пострадали — нужно было только завезти сюда побольше дров и глины.

До самого последнего дня Гектор мучился вопросом, имеет ли он право уехать, когда здесь от него зависит так много. Он видел, с какой надеждой смотрят на него троянцы, знал, что он значит для них.

— Как все же ты думаешь, брат, — вновь спросил он Ахилла. — Я не предам их, если уеду? Ведь поиски Андромахи могут затянуться?

— Если ты не поедешь, — ответил Ахилл с обычной своей прямотой, — то ты предашь жену и сына, и это поймут все, и если не станут осуждать, то в душе запомнят. А здесь тебя будут ждать и будут работать и делать все, как нужно, потому что есть и цель, и силы. Впрочем, подумай — я могу и один поехать искать Андромаху.

— Ну нет! — резко отрезал Гектор. — Это и опасно, и бессмысленно: я могу и должен искать жену и сына, могу предложить за них выкуп — это никого не удивит и не оскорбит. А ты, выходит, приедешь отнимать чужую добычу?.. Ахейцы любили тебя, но в последнее время многое изменилось, и потом ты же скажешь им, кто ты на самом деле… Нет, или вместе со мной, или ты не едешь.

— Значит, решено, — спокойно заметил Ахилл. — Мы едем вместе.

Накануне отъезда царя и его спутников к берегам Пелопонесса произошли два события, заметно оживившие суровую жизнь троянцев.

Во–первых, из Темискиры прискакал отряд амазонок, присланный царицей Аэллой. Пентесилея, вскоре после сражения с морскими разбойниками, попросила Гектора отправить в Темискиру одного из воинов Энея, с которым послала письмо к Аэлле. В письме она просила два десятка всадниц, чтобы в отсутствие царя и его непобедимого брата было кому нести охрану города и его пока немногочисленных жителей. Аэлла тут же исполнила просьбу, но прислала не двадцать амазонок, а пятьдесят, отобрав лучших, испытанных в боях воительниц. Их встретили с восторгом.

— Ну вот, — заметил насмешливый Деифоб, — теперь все неженатые троянцы переженятся на амазонках, и в Трое появится много новых героев.

— На амазонке жениться нелегко, — возразила ему Пентесилея. — А что? Ты уж не сам ли заприметил какую–нибудь?

— Мне нравятся все! — не смущаясь, ответил молодой человек. — Пускай поживут — присмотреться надо…

«Присматриваться» начал было не только Деифоб. Некоторые из молодых троянцев вскоре попытались добиться благосклонности воительниц, но получили такой отпор, что их пыл тут же остыл: никому не хотелось лечить сломанные руки либо ребра… Командовавшая отрядом амазонка Улисса, чтобы не смущать местных жителей, приказала раскинуть шатры на некотором расстоянии от поселения троянцев — в непосредственной близости от Скейских ворот.

И вторым событием, взволновавшим и обрадовавшим всех, стала свадьба Терсита и Елены — первая свадьба после гибели Трои.