Зрители шумно приветствовали юных героев, но самое главное было впереди, и все с напряжением ждали, когда же начнут мериться силами лучшие бойцы Трои.
Вновь зазвучали лонтры, и глашатаи объявили, что вызывают взрослых мужей, желающих состязаться в беге. Этим соревнующимся предстояло испытание куда более сложное, чем мальчикам: они должны были обежать вокруг стен Трои, неся каждый лавровую ветку и, вернувшись, положить их к ногам Троянского Коня. Это было очень трудное состязание и, прежде, чем выйти на проведенную жрецами исходную черту, многие атлеты серьезно раздумывали.
Первым, как обычно в этом соревновании, выступил вперед красавец Антенор. Он не состоял в родстве с царем, но был из богатой и уважаемой в Трое семьи, а главное — за время битв показал себя одним из самых отважных воинов, хотя при этом, так же, как Гектор, в самом начале настаивал на том, чтобы возвратить Елену Аргивскую Менелаю. Скинув одежду и оставшись в набедренной повязке и сандалиях, Антенор подошел к черте и поклонился царю. Его высокий рост, безупречное сложение, тонкое благородное лицо вызвали восхищенный шепот среди молодых троянок — женщинам в Трое не возбранялось присутствовать на состязаниях и даже иной раз участвовать в них, и они всегда этим пользовались.
Вслед за Антенором вышли еще несколько воинов. Эней призадумался, но остался на своем месте — этого состязания он не выигрывал никогда.
— Ну, пожелай мне удачи! — сказал Гектор Ахиллу и встал, через голову стаскивая свой алый, расшитый золотом хитон и бросив его на скамью, рядом с золотым поясом и широким, украшенным звездами плащом. Такие роскошные одежды герой надевал только в самые большие праздники.
— Помни, что я тебе говорил несколько дней назад! — прошептал Ахилл. — Делай не один рывок, а несколько: в начале бега, в середине — если сможешь раза два, и самый главный — в конце. Делай это неожиданно. Тогда твои соперники измотаются и устанут. Сбереги силы для самого последнего рывка — он важнее всего. Ты выиграешь!
— Я постараюсь, — ответил Гектор и вышел вперед.
Стадион приветствовал его громовым: «Эвоэ! Да здравствует Гектор!» Многие в восторге повскакали с мест. Гектор был сложен так же идеально, как Антенор, при этом на голову выше, и его величавая красота в который раз больно ранила многих здешних красавиц, вызвав зависть к Андромахе, провожавшей мужа ласковой, ободряющей улыбкой.
— Ты, Гермес, покровитель атлетов, даруй ему победу! — прошептал Ахилл.
Ударил гонг, и бегуны, рванувшись с места, миновали выход со стадиона и вскоре скрылись из глаз. Только пыль поднялась на дороге. Пока все ждали их возвращения, на стадионе началась любимая в Трое игра с молодым бычком — храбрые юноши и даже некоторые девушки дразнили годовалого быка и удирали от него под хохот и радостные вопли зрителей, а иные со всего разбегу перескакивали через его спину. Опасаясь, чтобы бычок не кинулся на зрителей, распорядители игр поставили вокруг стадиона стражников с копьями и сетями.
— У нас тоже так играют! — воскликнула Авлона, привставая на скамье и увлеченно следя за игрой. — Андромаха, можно и я с ними побегаю?
— А ты раньше уже играла? — не без страха за сестру спросила молодая женщина.
— Раз десять! И быки у нас злее. Можно, да?
Андромаха разрешила, и играющие поразились, увидав, как маленькая хрупкая девочка бесстрашно прыгает прямо через голову быка, кидается ему под ноги и моментально выкатывается из–под них, целая и невредимая. Она закончила это развлечение, вскочив быку на спину и, в то время, как он фыркал и прыгал, всеми силами стараясь ее сбросить, хлопала в ладоши и кричала на критском наречии, которое было для нее родным, и которым она пользовалась и в Темискире:
— Бык — прыг, прыг, прыг,
А тимпан — бам, бам, бам!
Прыгай, прыгай! Сколько не носишь,
А меня не сбросишь!
Она вконец измотала бедного бычка и спрыгнула с его спины, лишь когда он в растерянности остановился, мотая головой, тяжело поводя боками и сопя.
— Какая же ты храбрая! — воскликнула Андромаха, переводя дыхание и целуя сестренку.
— Я — хорошая амазонка! — девочка обняла сестру и прижалась к ней. — Ахилл обещал мне, что когда будет состязаться с амазонками, чтобы жениться на нашей царице, то и меня изберет в соперницы!
— Так ты женишься на Пентесилее, Ахилл?! — Андромаха даже не скрывала радости.
— Посмотрим, — Ахилл, к досаде своей, залился краской и поспешно отвернулся. — Я бы этого хотел. Смотрите, вот они бегут!
Действительно, в это время показались бегуны. Мокрые от пота, вложившие в этот долгий бег все свои силы, они старались теперь из последних сил — от Скейских ворот, где им надлежало повернуть, до заветной фигуры Троянского Коня было еще не меньше двадцати стадиев.
Впереди всех мчался Антенор, за ним, чуть отставая, царский колесничий Ликон. Гектор был третьим, и всем показалось, что ему уже не догнать двух первых бегунов — Ликон опережал его на два десятка шагов, при этом лицо героя выражало предельное напряжение.
— Гектор, Гектор! — заорал стадион.
— Антенор, ско–о–о-рей!!! — кричали друзья и сторонники красавцавоина.
— Ликон, еще немножко! — орали колесничии, собравшись отдельной группой и всеми силами поддерживая своего товарища.
Весь стадион стоял. Все кричали и размахивали руками.
Оставалось около двух стадиев, когда Ахилл что есть силы заорал, перекрывая общий гвалт:
— Теперь давай! Давай, Гектор! Ну–у–у!!!
Троянский герой услышал его, и это, казалось, придало ему новых сил. Он вдруг увеличил быстроту бега и невероятным усилием настиг Ликона. Ему оставалось три–четыре шага до бегущего впереди Антенора.
— Гектор, догоняй! — кричали троянцы.
— Не уступай, Антенор!
Еще рывок. Вот уже и фигура Коня. Она надвигалась на бегущих, сияя в лучах полуденного солнца. Еще шаг, еще…
Плечи бегунов сравнялись.
Оба, вытянув руки с лавровыми ветвями, одновременно, шаг в шаг, достигли Коня. Но в последнем шаге Гектор на долю мгновения опередил соперника, и его лавровая ветвь коснулась ноги Троянского Коня чуть раньше.
— Ге–е–ектор! — ревел стадион.
Он выиграл! — закричал Ахилл, с высоты своего роста видевший все до мельчайших подробностей — Гектор выиграл!
Ликон, подбежавший третьим, бросил свою ветвь к ногам статуи, и лишь в это время у Скейских ворот появились целой группой остальные бегуны. На несколько стадиев отстали они от троих сильнейших.
Жрецы некоторое время совещались. Им трудно было решить, точно ли первой коснулась Коня лавровая ветвь Гектора, или обе ветви были брошены одновременно. Однако большая часть зрителей видела, что произошло на самом деле, видели это и царь с царицей.
— Поздравляю с первой победой в сегодняшнем состязании, сын мой! — воскликнул, вставая, Приам, когда Гектор, покрытый потом и пылью, счастливый и ликующий, подошел к нему, чтобы принять обвитый золотой нитью венок — Ты хорошо начал!
— И плохо закончишь, Гектор! — усмехнулся со своего места Эней.
И надо же было выложить столько сил в этом состязании, что пристало мальчишкам, а не нам, зрелым мужам! Вот теперь в борьбе я из тебя лепешку сделаю!
— Хвались, хвались! — усмехнулся герой, с наслаждением опрокидывая на себя поданный рабом кувшин воды. — Тебе куда уж бегать… Ты тяжел, как медный сундук! Но поднять тебя и опустить на лопатки мне это не помешает!
Следующим было состязание лучников, и тут не было равных Парису. Он уже несколько лет участвовал далеко не во всех видах состязаний, зная, что многие проиграет, но этого не пропускал никогда. Его стрелы поражали даже самую далекую цель, в воздухе догоняли выпущенную на волю птицу, рассекали пополам подброшенное вверх яблоко. Венок достался ему заслуженно, и зрители приветствовали его криками, хотя павший на Париса позор, решение царя отнять у него жену и вернуть Менелаю, усилили неприязнь, которую многие троянцы испытывали к похитителю Елены.
