В комментарии сакэвара сквозило недовольство. Вопрос Акиры вышел за пределы допустимого.

Акира повернулся к Хиро, не обращая внимания на тактичное замечание Гиндзиро.

— Вы ошиблись. Он не сказал нам ничего полезного.

— Наоборот, — не согласился с ним Хиро. — Мы узнали, что Казу провел вечер здесь и ушел совершенно пьяным.

Акира протянул руку через прилавок. Гиндзиро достал его меч и оружие отца Матео. Когда сакэвар протянул Хиро катану, синоби взял ее двумя руками, что выглядело излишним проявлением вежливости. Но Гиндзиро постарался уберечь Казу от неприятностей, и Хиро оценил преданность торговца.

Синоби вложил катану в ножны и отдал Гиндзиро две серебряные монеты: одну за еду Сукэ, а вторую в качестве признательности за сотрудничество.

Присоединившись к Акире и отцу Матео, Хиро подошел к краю настила, где сидел Сукэ и спросил:

— Ты не обратил внимание, в какую сторону пошел Казу вчера ночью?

Монах задумался. Спустя мгновение он кивнул и с набитым рисом ртом пробубнил:

— К реке.

Несколько зерен проскользнули у него через губы. Сукэ вернул их обратно при помощи грязного пальца.

Ноздри Акиры раздулись от отвращения.

Отец Матео поклонился.

— Благодарю, Сукэ-сан.

Сукэ кивнул и вернулся к рису.

Дождь почти прекратился, остался лишь туман, когда мужчины покинули сакэварню, но от краткого ливня на дороге остались лужи. Синоби старательно их обходил.

Пока они шли на восток к реке Камо, Хиро гадал, почему Казу не пришел, как было условлено, в магазин сакэ. Ему не нравилось сомневаться в своих друзьях синоби, но поведение Казу не внушало доверия.

Недалеко на извилистой аллее, расположившейся в районе удовольствий Понто-тё, под промасленным бумажным зонтиком ютились две женщины. На них были дорогие кимоно с узором из летних сценок. Из-под воротников выглядывали красные накладки, что выдавало в девушках майко, или учениц гейш. Хиро понял, что они ходят в ученицах, едва их увидел. Дождь испортил их идеальный макияж и дорогую прическу. Остальные гейши в столь дождливый день предпочли не выходить из дома.

Девушки стремглав промчались мимо, распахнув от удивления глаза при виде иноземного священника. Отец Матео немедленно поклонился. Акира проигнорировал девушек, а Хиро отвел глаза. Он не собирался оказывать знаки внимания женщинам, которым не хватало ума укрыться от дождя.

Когда мужчины дошли до реки, Хиро остановился, чтобы понаблюдать за каплями дождя, падающими на текущую поверхность реки. Они оставляли на водной глади ямочки и исчезали в объятиях испытывающей жажду реки.

— Может быть, нам стоит вернуться, — сказал Акира, — и обыскать Понто-тё?

— Если хотите. — Хиро надеялся, что самурай не станет настаивать. Синоби ненавидел Понто-тё.

— Пожалуй, не хочу. — Акира бросил взгляд через плечо. — Это место сложно назвать привлекательным.

«В дневное время так точно», — подумал Хиро.

Самураи приходили в Понто-тё ночью, несмотря на запрет дворянам пользоваться услугами проституток. Но никто на это не обращал внимания, да и по большей части всем был все равно.

В дневное время мужчина в Понто-тё привлек бы к себе ненужное внимание.

Самурай направился на север вдоль дороги, бегущей рядом с рекой.

— Я не стану рисковать своей репутацией. Если Казу жив, он рано или поздно объявится.

— А если он мертв? — Отец Акира подстроился под темп шага Акиры.

Самурай обернулся к нему.

— Вы думаете, убийца и до него добрался?

— Но он же исчез, — сказал отец Матео.

— Но зачем убийце скрывать труп второй жертвы? — спросил Акира.

— Незачем, если нет причины, — сказал Хиро.

Синоби шел справа от Акиры, со стороны берега.

— Как вы думаете, почему убили Сабуро? — поинтересовался Акира.

— Вряд ли его хотели ограбить, если судить по уликам, — ответил Хиро.

— Может быть, месть? — предположил Акира.

— Возможно, — согласился Хиро. — У кого-то был зуб на Сабуро?

Молчание Акиры предполагало, что ему не хотелось об этом говорить, но все же он ответил:

— Сабуро не очень любили. Он думал, что имя дает ему некие привилегии для более высокого ранга.

— Он требовал к себе особенного отношения? — спросил отец Матео.

Акира неловко улыбнулся.

— Да, но еще… и у служанок тоже.

Хиро сразу понял, о чем речь.

— Кто-нибудь из девушек, к которым он приставал, все еще работает в сегунате?

— Не знаю, — ответил Акира. — Ситуация весьма деликатна.

— Возможно, жена Сабуро знает больше, — сказал Хиро.

Акира распахнул глаза, его щеки вспыхнули.

— Я бы предпочел, чтобы вы не…

Прежде чем он успел закончить, со стороны отца Матео раздался испуганный возглас.

Впереди из-под моста появилась мужская фигура. Голубое кимоно было испачкано в грязи. Из растрепанного самурайского узла на голове торчали трава и сломанные камыши, а лицо оказалось все в синяках и царапинах. Мужчина поднес руку к виску, как будто желая успокоить боль, но от этого, казалось, боль лишь усилилась, поэтому он опустил руку.

С губ потрясенного Хиро сорвалось имя.

— Казу? — спросил он. — Что ты здесь делаешь?

Грязь и трава налипли на кимоно Казу так, будто он скатился по откосу к берегу реки. Щеку и висок украшали синяки. Правый глаз стал фиолетовым и заплыл.

Казу открыл рот, поморщился и поднес руку к почерневшей кровяной корочке, запекшейся на нижней губе. Он аккуратно дотронулся до раны и взглянул на пальцы, чтобы проверить, не осталась ли на них кровь.

Хиро был уверен, что ему по-настоящему больно.

Отец Матео бросился вперед.

— Ито-сан, что случилось?

Казу, моргнув, посмотрел на небо.

— А который сейчас час?

— Далеко за полдень, — ответил Акира. — Где вы были все это утро?

Казу бросил взгляд через плечо.

— Под мостом, полагаю. — Он снова моргнул и посмотрел вверх. — Дождь идет.

— Вы спали под мостом? — Лоб Акиры покрылся морщинками то ли от беспокойства, то ли от отвращения.

Хиро хотелось услышать ответ, даже несмотря на то, что он знал: Казу соврет.

— На меня напали грабители. — Казу казался сбитым с толку, словно вспоминал сон. — Я возвращался от Гиндзиро, когда увидел у моста тени. Я отбивался, но их было много. Дальше я помню, как очнулся… вот сейчас… и увидел вас на дороге.

Они, наверное, бросили меня под мостом.

Корочка на губе Казу треснула. Он смахнул кровь, выступившую на ране.

Распахнув глаза, Казу порылся в кимоно.

— Мой кошелек исчез! Пятьдесят серебряных чогинов!

У Акиры от удивления отвисла челюсть.

— Пятьдесят?

Сумма была больше, чем доход некоторых самураев за год, но все же она вполне соответствовала тому, что при себе мог иметь состоятельный человек в Киото. Хиро не знал, сколько Казу получает от Ига-рю, но деньги имели жизненно важное значение для прикрытия его легенды. Богатый старший сын знатного дворянина из Ига, который имеет в кармане достаточно монет.

— Это были самураи? — спросил отец Матео. — Грабители я имею в виду.

Акира посмотрел на священника сверху вниз — непростая задача, учитывая восьмидюймовое преимущество иезуита в росте.

— Самураи не становятся ворами.

В очередной раз Хиро было что сказать, но как и прежде он оставил это ошибочное утверждение без комментария.

— Нет, — сказал Казу, — обычные разбойники.

— Видели их лица? — спросил Акира. — Мы должны сообщить в полицию.

Казу затряс головой, но остановился, словно от этого движения у него началось головокружение.

— Они скрывали лица и были в капюшонах. Даже если бы я их увидел, не узнал бы.

— Наглецы, — сказал Акира, — скорее всего тратят ваши деньги, пока мы разговариваем. Полиции платят за то, чтобы они патрулировали реку всю ночь. Скажу Хисахидэ, чтобы он переговорил с командиром.

— Мицунага-сан подчиняется вашим приказам? — поинтересовался Хиро.