По совету друга зашли в магазин «Привоз», что у стен госпиталя, чтобы пополнить припасы в дорогу. Цены выше бурятских, ассортимент скромнее. Удивили отделы мясо-молочной и фруктово-овощной продукции, которые были представлены холодильными комнатами со свисающими сосульками, и дети мигом вынырнули из них.

– Ну что, успеем в церковь-музей Декабристов или пообедаем? – спросил Тимур.

– Давай лучше пообедаем, так как дорога предстоит долгая – пятьдесят два часа, когда дети ещё горячего поедят.

Мы решили сравнить читинские позы и бурятские буузы в лучшем, по мнению друга, кафе «Алтангара», а заодно и качество сервиса. При большей цене они проигрывали во вкусе. Их подали через пять минут, тогда как в Бурятии предупреждали, что надо ждать блюдо минут пятнадцать-двадцать. Ну а обслуживание, что там, что там хромает. Надо напоминать обо всём: о том, что забыли принести воду, а потом стаканы к ней, о том, что из одной тарелки четверым будет тесно, и хотелось бы вилки и салфетки и т. п.

Напоследок, когда мы чуть ли не опаздывали на поезд, нашу праворульную Тойту с шашечками на крыше остановили работники полиции. Ребёнок был без детского кресла, хотя мы предупреждали диспетчера о детях и коляске. «Пять рублей теперь заплачу» – досадно комментировал таксист. Оставив его заполнять протокол задержания, мы убежали на вокзал.

Время пролетело одним мгновением, и мы ещё раз поблагодарили судьбу, что на пути встретился друг, который скрасил и наполнил наше пребывание в Чите.

Последний сегмент нашего российского путешествия решено было провести в плацкартном вагоне лучшего фирменного российского поезда. Уже на посадке заметили отличия в общении с проводниками. Вежливость, предупредительность, улыбчивость. Конечно, никто здесь не будет заправлять бельём вторую полку, но чистота, как воздуха, так и полов нас порадовала. Ну, а такая мелочь, как пилот на шесть заряжающихся устройств в тамбуре, вообще показалась роскошью. Как потом выяснилось, его поставил пассажир из Франции. Ни разу никто не показал своё недовольство, не огрызнулся, не ответил отказом. Конечно, минусы есть. Отсутствие индивидуального освещения и постоянно включённые в ночное время дежурные лампы. Но к этому привыкаешь. Всё же уже многое было видено нами во время путешествия из Москвы.

Дефицит сна предыдущей ночи сказался, и проснулись лишь к вечеру. После Байкала эта была вторая по красоте природа, встреченная в поезде. Петляющая среди мохнатых сопок река Шилка с единичными рыбаками, пасущиеся стада коров, коз, лошадей. Такого скопления домашней скотины мы тоже не видели. Относительно ухоженные дома с картофельными полями и природные луга с просматривающимися оранжевыми вкраплениями диких лилий, белыми ромашками да розовым кипреем. Как ответила Надя на вопрос московского друга: «Не устали ли мы от дороги и не надоела ли она нам?»

– Как можно устать, когда тебя везут, ты никуда не торопишься и постоянно имеешь возможность лицезреть меняющуюся панораму совершенной природы!

Расстояние между станциями здесь, как нигде, большое. Порой поезд идёт без остановки пять и более часов. В ночь вышли на долгой остановке Чернышевск-Забайкальский. Чисто, ухожено, цивилизованно. В ларьках при вокзале принимают даже банковские карточки, и цены доступные.

Утро нас встретило в Амурской области на станции Ерофей Павлович. В столице глубокая ночь, разница шесть часов. Отчётливо заметно, что приехали в другой регион. Торговли при вокзале нет, платформа разбитая, в придачу холод, дождь и поезд опаздывает на полтора часа. Как потом выяснилось, из-за ремонтных работ на данном участке магистрали.

Этот день по Приамурью, пожалуй, самый ненасыщенный на события. Редкие остановки, да и те по одной-две минуте. За окном привычные белые, иногда чёрные берёзки, да разноцветные луга, к которым прибавились фиолетовые полевые ирисы и жёлтые нарциссы, как будто заботливый садовник высадил их вдоль железнодорожной магистрали. Домишки небогатые, где временем побитые, где человеком. Выручают книги, дети да размышления. В качестве развлечения сходили в вагон-ресторан. Пройдя десять вагонов, не встретил ни в одном душевой кабины. Лишь в некоторых имеются телевизоры, да два купе приспособлены под инвалидов-колясочников. Меню остался тоже не доволен. Комплексные завтраки с кашей, чаем, бутербродом с сыром, бизнес-ланч, чай, кофе; банковские карточки не принимают, зарядки нет, как и интернета, половина ресторана завалена картонными коробками. Из посетителей – бритоголовые солдаты в тельняшках морпехов сидят с Балтикой в руках и обсуждают службу.

Лишь на станции Белогорск произошли изменения. Половина вагона сменилась, и запахло «жареным». Мне показалось, что за сутки в дороге наш вагон превратился в своеобразную коммуну. Все друг другу помогали, улыбались, здоровались по утрам, угощали детей, никто не боялся оставить гаджеты на зарядке в тамбуре. С приходом «гостей» убрали пилот, спрятали телефоны и проводница закрыла проходной тамбур. Новые пассажиры были налегке и выглядели навеселе. Раскрасневшиеся, пахнущие потом, с блестящими глазами, они с первых минут, не стесняясь спящих и детей, выказывали недовольство водой и грязью на полу, невозможностью курить. Периодически они всё же жадно курили между вагонами, несмотря на протесты проводников и угрозы высадить их из поезда. Между делом то искали алкоголь, то смеялись да играли в карты, то нецензурно выражались. Лишь после ночной остановки в Бурее стало тихо и мы спокойно уснули.

Утро мы встретили на переезде через широкую мутноводную реку Амур. Вскоре показались дымящиеся трубы какого-то комбината, и мы въехали в город, утопающий в зелени и с остатками советской эпохи в виде серпов, молотов, звёзд и автобусов из фильмов 60-х годов.

Поезд за ночь нагнал двухчасовое опоздание, и ожидалась тридцатиминутная остановка. Наш хабаровский «друг» не пришёл на перрон и не отвечал на телефонные звонки, хотя вчера созванивались и он предлагал остановиться на ночёвку. Сегодня требовалась его помощь. Накануне ребёнок разбил губу, и образовалась массивная гематома. Коллега-стоматолог по вотцапу оценил фотографию повреждений и рекомендовал обработку салфетками с перекисью водорода и хлоргексидином. У проводников в аптечке лишь средства для остановки кровотечения, среди которых лишь жгут, бинт, зелёнка да йод.

Вагон опять обновлялся на треть, и я, выйдя с пассажирами, убежал на поиски аптеки и продуктовых магазинов. В Хабаровске доводилось бывать одним днём в 2002-м году, и за это время привокзальная площадь облагородилась и очистилась. Слева на привокзальной площади крупный круглосуточный супермаркет, в котором купил продукты на завтрак-обед. Цены чуть выше московских, но ниже перронных. А, пробежавшись по улочкам, нашёл и аптеку, в которой обнаружился и дефицитный в столичных фармациях дешёвый отечественный антисептик – хлоргексидин.

До окончания нашей поездки остаётся двенадцать часов. Вчера позвонил владелец хостела из Владивостока и поинтересовался временем приезда. Обещал, что встретит нас на вокзале. За окном солнечно, и приятная буйная зелень сопровождает наш путь.

Первая станция после Хабаровска – Вяземская —встретила нас широкой торговлей. Перед каждым вагоном пять-семь человек с самодельными прилавками. Местная клубника по сто рублей пол-литровая банка, тушки аппетитной копчёной и сушёной рыбы, красная икра в пластиковых контейнерах, домашние торты, пирожные, отварной картофель и прочие деликатесы для человека, утомившегося дорогой. Нет полиции, нет охраны, никто ничего не боится и непривычная тишина. Торговцы спокойно комментируют свой товар и не орут на всю платформу.

После Хабаровская поезд повернул на юг в долину реки Уссури, которая несколько часов сопровождала нас, то скрываясь, то показывая свои мутные воды, напоминающие глиняный раствор. По ней также проходит граница с Китаем, и мы могли наблюдать зеленые китайские сопки, которые ничем не отличались от наших. Иногда казалось, что еще чуть-чуть и вода накроет полотно. Окружающая растительность почти такая же, как в Средней полосе России: ивы, белые берёзы, низкорослые дубы, клёны. Лишь травы выше привычного и полевых цветов больше. Исчез кипрей, стало больше красных маков и фиолетовых ирисов, появились полевые ноготки. Остановки между станциями чаще и связь более устойчивая. За окном мелькают столбики с девятитысячной нумерацией. Мне показалось, что в Приморском крае самые большие огороды. Попутчица из соседнего отсека хвалится, что с мужем – военным пенсионером – переехала сюда из Забайкалья, где кроме картошки-капусты ничего не росло, а здесь «и вишня, виноград, клубника, груши вызревают…»