Редкие отдыхающие и рыбаки грелись на песчаных и галечных пляжах. Даже станционные рабочие устроили себе солнечные ванны, разбросав на берегу оранжевые жилетки. Некоторые заходили в воду по пояс, единицы купались. Вода в Байкале не выше пятнадцати градусов, да и то преимущественно на плёсах. Кто приехал с палаткой, кто с машиной, а кто снял домик на турбазе.

Слюдянка – бывшая «длинная» остановка. Я всегда здесь выходил, чтобы купить омуля горячего и холодного копчения. Первый мне нравился больше, так как подобного в здешних магазинах не встречал. Но времена изменились, и поезд сегодня стоит пять минут, а рыбаки и торговцы исчезли с перронов и платформ.

Через три с половиной часа байкальский берег уступил место выжженной бурятской степи, с сопками и петляющей Селенгой. В полдень по Москве поезд прибыл в Улан-Удэ.

«МЧС Республики Бурятия предупреждает, что в лесах объявлен пожароопасный период. Посещение лесов категорически запрещено» – сообщил мне сотовый оператор Мегафон в СМС. Как потом узнали из газет – местного министра лесной промышленности привлекли к уголовной ответственности за сокрытие пожаров и причинённый ущерб на одиннадцать миллионов.

Город встретил нас тридцатипятиградусной жарой, пылью и неудобствами с первых шагов. Уже с платформы предстоял нелёгкий подъём чемодана и коляски на необычно высокий надземный переход. Ни лифта, ни полозьев, ни посторонней помощи и потом ещё крутой спуск. Полиция гоняла пассажиров, переходящих через рельсы. Таксисты наблюдали за нами, когда мы проходили мимо их кордона. Сосед по вагону сказал, чтобы мы вызвали такси 201—201 или 200—200, за сто пятьдесят-двести рублей довезут. Навигатор показывал сорок минут пешеходной прогулки или то же время на общественный транспорт, и мы выбрали первое. Только не учли, что с вокзала за нами увяжется хвост из трёх человек, судя по хабитусу, праздно шатающихся и что-то ищущих. Также не учли, что тротуары имеют свойство в столице Бурятии внезапно заканчиваться и переходить в пыль, песок или щебень.

На фоне советских поржавевших и выцветших вывесок на крышах пятиэтажек «Цвети, родной край» выделялись свежие юбилейные «350 лет Улан-Удэ». По улице 50-тилетия Октября сновали львовские автобусы семидесятых годов и громыхали дверьми Усть-Катавские трамваи с деревянными сиденьями в салонах. Последние довольно удобные, так как за пятнадцать рублей можно проехаться и услышать мини-истории остановок-достопримечательностей.

Выжженные от солнца и неполива газоны, шелуха от семечек, окурки на тротуарах-газонах и население, которое непривычно обращает на тебя внимание, не отводя глаза. Эта местная особенность – смотреть глаза в глаза незнакомцу встречалась не раз. У сетевого ювелирного магазина «585» бурятский полицейский с автоматом наперевес и в бронежилете стойко переносит стекающий по нему пот. Тут же у его ног две школьницы торгуют черемшой по сорок рублей пучок, а рядом соседки-бабульки предлагают купить и серу для очистки зубов, и, конечно же, семена подсолнуха четырёх сортов. Второй продукт по популярности заметно опережает кедровые орешки.

Попробовали кваса из обшитой деревом бочки. Вкусно, натурально, освежает. Такие бочки на колёсах встречаются повсеместно, пол-литра – тридцать рублей. В торговых палатках чай-кофе по десять рублей, стакан бульона —двадцать, плошка майонеза – пятнадцать.

Отель «Кочевник» располагался на первом этаже обычного жилого дома. Вход через бронированную дверь и кнопку домофона, перед отелем пыль столбом от проезжающих авто, металлические решётки на окнах. Десять номеров, сауна, кухня. Возможна почасовая оплата, а за двенадцать часов – бонус в виде бутылки шампанского, за сутки – бесплатный час в сауне, – «но только не для тех, кто бронировал через букинг», – сказала нам недовольная девушка брюнетка. Паспорт не спросила, – вообще довольствовалась в общении минимумом слов. Эта местная особенность в сфере услуг, которую я бы охарактеризовал: «Чё-тте надо?», встречалась довольно часто. На вопрос о ключах от номера, поинтересовалась: «А зачем они вам? Номер и так открыт», но потом всё же выдала. За двое суток дороги дети да и мы немного испачкались и поэтому решено было устроить стирку, тем более, что в отеле работала стиральная машинка. Но её ответ: «Сто рублей за вещь», – нас обескуражил, и я ушёл в магазин за хозяйственным мылом, сэкономили таким образом три тысячи рублей. Мне показалось, что в Улан-Удэ самые дорогие стиральные машины, так как в окинавских отелях я редко платил больше сотни рублей в пересчёте по курсу. При заселении столкнулись с ещё одним местным ноу-хау: прейскурант цен на обстановку. За двадцать тысяч можно забрать или сломать телевизор, за тридцать – кровать, за десять – окно. Штопор, стаканы, чайник стоили заметно дешевле.

Был заказан номер на троих, но постельное бельё, гигиенические пакеты были на двоих, – и мы, честно говоря, боялись лишний раз что-нибудь спросить-попросить. Вынос мусора и уборка здесь тоже за дополнительную плату, и мы тайком выбрасывали его в общественный мусоропровод.

В поисках продуктового магазина нашли кафе «Поварёшка», где прилично перекусили, хотя изначально нас толстая барменша запугивала, что блюда будут готовиться двадцать минут, а кафе скоро закроется. Но блюда поданы через пятнадцать, а до закрытия оставалось сорок пять. Буузы или, как их ещё десять лет назад называли «позы», продавались в заведениях «Позная». Это национальное блюдо, напоминающее манты или вареники с мясом. В идеальной рецептуре готовятся из рубленого мяса трёх видов: говядина, баранина, конина. Но и этот вариант нам понравился. Из напитков – зелёный монгольский чай или растворимый кофе и обязательно со сгущёнкой. Отказались, так как в магазинчике заприметил аппетитные и свежие пирожные. Взяли к домашнему чаю безе, корзиночку с кремом, эклер, язычок и ореховое кольцо.

После дальней дороги спится хорошо, и мы проснулись почти в одиннадцать по местному времени. На завтрак в номер принесли омлет, сосиски, хлеб и чай с сахаром. У бурятской девушки на ресепшене поинтересовался дорогой в Иволгинский дацан, так как google показывал только пешие либо автомобильные маршруты.

– На тройке доедете до Банзаровки, – это конечная, там автостанция… Дальше на сто тридцатой маршрутке. Зайдите обязательно к ламе в десятый домик.

Маршрутка – самый распространённый вид транспорта. Редко встретишь отечественную модель. Китайский, иногда корейский и европейский автопром. Водители украшают их массивными шторками на окнах. Некоторые с логотипом VIP. По городу оплата при выходе, по межгороду при входе. Банзаровка – это автостанция, с которой отправляются две маршрутки в Иволгинск и в Сосновый Бор. Место, часто посещаемое мною в прошлом. Время медленно вносит свои коррективы. Лишь супермаркет открылся, да семечки исчезли с уличной торговли. На крышах ларьков автостанции следы недавнего пожара – то ли короткое замыкание, то ли чьи-то проделки.

До дацана доехали за час. Благо, что недавно святилище посещал Президент и распорядился положить свежий асфальт. Но виды из окна открывались колоритные. Степь, полуголые сопки с елями да сельские деревянные дома с заборами, гаражами из того же строительного материала. Из-за отсутствия деревьев во дворах кажется, что их недавно построили. Наверное, ветра мешают, – подумал про себя. Огородов тоже особенно нет. Может, уклад кочевников не располагает к этому.

Дома побогаче отделаны сайдингом и покрыты ондулином, кирпичных почти нет. На улицах реклама, призывающая сдавать шкуры КРС (крупного рогатого скота) и лошадей, работать в Южной Корее или воспользоваться кредитом на строительство жилья под материнский капитал.

Ближе к городку Иволгинск дорогу переходили коровьи стада. Местные бурёнки или мохнатки довольно жилистые и неприхотливые к траве. Зимой они копытами разбивают снег, чтобы питаться подножным кормом. В окрестных арыках и каналах купались загоревшие ребятишки и взрослые. Мы поначалу хотели поехать в Тамчинский дацан, что в Гусиноозёрске, но пожалели шести часов на дорогу, поэтому выбрали тот, что поближе – в Иволгинске. Я бывал в нём трижды, но люблю приезжать сюда при каждом посещении.