- Что же произошло? – допрашивает его ведомая особым адвокатским чутьём Мелани.

Он старается особенно не вдаваться в подробности и ограничивается скупым «не сложилось». Ему не хочется рассказывать о том, как променял Брайана на Паганини и счастливое будущее, обернувшееся букетом роз, брошенным в лицо скрипачу, который предал его при первой же возможности. Еще он старается не упоминать о своем блестящем, досконально проработанном, супер-надежном плане по завоеванию Брайана. Ведь они могут попытаться отговорить его, захотят убедить, что это не такая уж хорошая идея.

- И где ты теперь живёшь?

- У Дафни.

Линдси спрашивает: «Все уже в курсе?». И Джастин понимает, что таким образом она ненавязчиво пытается выяснить, знает ли Брайан об их разрыве. Но он прикидывается дурачком и сообщает, что цыплёнок удался на славу, а Гас здорово вымахал. К счастью, звонок в дверь избавляет его от дальнейших расспросов. К несчастью, голос, донёсшийся с порога, заставляет его вздрогнуть и покрыться испариной. И начинает сосать под ложечкой.

- Я пришёл за сыном, чтобы спасти его из лап злобных матерей-лесбиянок.

Мелани ворчит: «Проходи уже». И когда Брайан заходит в столовую, то, кажется, сам воздух застывает, а сталактиты, произрастающие из воцарившейся тишины, грозят обрушить комнату. Первой сбегает Мелани, сославшись на то, что ей надо одеть Гаса. Линдси предлагает кофе. Брайан отказывается. Джастин старается, изо всех сил старается выдать лучшую улыбку из своего арсенала. А когда произносит «Привет, Брайан!», надеется, что это прозвучало, как можно более естественно, соблазнительно и очаровательно. Скрипнув зубами, Брайан спрашивает: «В гости зашёл?». Произносится это тем самым типично брайановским тоном, выработанным специально, чтобы продемонстрировать наивысшую степень пренебрежения.

- Линдси с Мелани пригласили на обед.

- Милая компашка, - в комнате снова повисает арктическая тишина. Линдси встаёт, чтобы собрать тарелки, и как можно громче звенит ложками. Брайан выжидает ровно тридцать секунд перед тем как спросить: «Только тебя?». И в голове Джастина тут же проносится: «Есть!!!»

Он хочет знать, почему я без Итана.

- Нет, - отвечает, чувствуя себя намного увереннее, чем в последние дни. Недели. Месяцы. – Меня и моего воображаемого друга. Его зовут Джерри.

Джастин Тейлор 1 – Брайан Кинни 0. Удача поворачивается к нему лицом, спеша навстречу семимильными шагами.

Если хочешь знать больше, Барйан, только спроси.

Он знает, что Брайан не станет спрашивать, как знает и то, что ему ужасно этого хочется. Но тут возвращается Мелани с Гасом на руках и миллионом советов, чем и как его нужно кормить, куда сажать и кто из детей толкается на горке.

- Да знаю я. Не подставлять под яркий свет, не мочить и не давать есть после двенадцати. Видел я этот фильм*. – Брайан берёт Гаса на руки и притворяется, что ему всё равно, когда ребёнок прижимается к груди и улыбается. – Постараюсь, чтобы он дожил до полдника.

Джастин уже видел его с сыном. Он видел его той ночью, когда Гас появился на свет. Тогда, озарённый светом взошедшей сверхновой, Брайан показался ему самым красивым мужчиной на земле. Он видел, как тот защищал свои права биологического отца, когда считал это правильным. Видел, как он отказался от них, когда счел это необходимым. Он видел, как Брайан водит Гаса на прогулку, кормит с ложечки кашей. Видел, как Брайан в Армани, заляпанном детской отрыжкой, приговаривает: «Ты абсолютно прав, этот пиджак уже вышел из моды». Он видел, как Брайан переводит деньги на счёт Гаса под предлогом, что так он уменьшает собственные налоги. И вот сейчас он стоит с сыном на руках, переругивается с Мелани, спрятав за стеклами темных очков глаза, а Джастин знает, что всё это не более чем фасад.

В том, как он себя ведёт и с Гасом, и с ним.

Я тебя раскусил, Брайан Кинни.

- До скорого, - бросает Брайан на выходе. Джастину даже не приходится притворяться, чтобы ответить искренней улыбкой.

Брайан окидывает его таким взглядом, будто один лишь довольный вид Джастина является для него прямым оскорблением. Когда же Гас произносит «Тин» или что-то в этом духе, что должно обозначать «Джастин», то просто отворачивается и выходит, не прощаясь.

- Тебе что-нибудь о нём известно? – спрашивает Линдси, убирая десертное блюдо.

- Что?

- Как там дела у Итана, солнышко?

- Ааа, - тянет Джастин, с трудом прогоняя из своей головы Брайана, - Честно говоря, ничего о нём не знаю.

И вообще это последняя вещь на земле, которая его волнует. Сейчас все его мысли занимает План. Он представляет и смакует тот момент, когда Брайан сдастся. Однажды он уже смог добиться его, сможет и во второй. Ведь с годами он стал лишь упрямее.

*(прим. перев. Гремлины)

ГЛАВА 5

<p>

ПЯТЬ [Беспощадное время]

"Умереть на вершине славы. Как Кобейн, Джеймс Дин… Хендрикс. Все они легенды. И все навеки останутся молодыми и красивыми. (Brian 1x22)

Виктор

Дэбби этого не понимает, и, даже если бы она захотела, Вик уверен: ничего бы у неё не вышло. Ей просто не дано понять, отчего Майкл до сих пор ждет продолжения прерванного пятнадцать лет назад оргазма, и что заставляет всех вокруг вращаться по орбите брайановской сексуальности.

Дэбби частенько приговаривает «господи, да не так уж он и хорош собой» или «ёпт твою мать, он же у него не из чистого золота!». В таких случаях Вик, как правило, отмалчивается и старается мнения своего не высказывать. С Дэб это совершенно бесполезно, особенно, когда разговор, пускай и косвенно, затрагивает Майкла. Парню уже тридцатник, но она всё ещё носит его под сердцем.

Иногда Брайан заходит к ним на обед. Или на ужин. А месяц назад он возник на пороге их дома под руку с белобрысым пареньком, которого – ну разумеется! – пришлось приютить в Обители Заблудших Гомосексуалистов имени Новотны. Как бы то ни было, поведение Брайан остаётся неизменным. Он, как всегда, павлином вышагивает по дому, режет правду-матку прямо в глаза, оскорбляет без видимых на то причин и с безразличным видом сносит череду припасенных для него Дэбби упреков. Его сестра всегда находит повод, чтобы пожурить Брайана. В этом есть что-то материнское. Нежность и привязанность, сотканные из упрёков.

Для неё Брайан навсегда останется ребёнком.

Она никогда не обратит внимания на то, как сползают брюки, когда он лезет в карман за сигаретами. Полоска кожи и самый краешек дорожки волос, убегающей прямо туда. Нет, этого она никогда не заметит.