- Ты сколотишь состояние раньше меня. Деньги тянутся к тебе точно так же, как и люди. – Нежный и долгий поцелуй. – Деньги тебя любят, Брайан.

Я тебя люблю.

Брайан говорит, как раньше никогда не говорил. Нежно и беззлобно. Смотрит на него, отводит взгляд, снова смотрит. Это момент странной робости, которая появляется, чтобы тут же исчезнуть.

- А я люблю деньги.

Джастин думает, действительно ли Брайан имеет в виду то, что ему кажется. И наконец осмеливается спросить, пусть и не напрямую, украдкой сглотнув.

- Так, может, это взаимная любовь?

Брайан едва заметно кивает, и с Джастином приключается серия микроинфарктов, пока он слушает, как Брайан признаётся, что «да, должно быть, это любовь» – то, что происходит между ним и деньгами. Торопится поцеловать его, потому что боится ляпнуть что-нибудь не то, и нужно срочно чем-то занять рот. Пять минут спустя они уже прежние Брайан и Джастин, которые никогда не говорят о такой чепухе, как любовь.

- Послушай, - пока Джастин принимает душ, Брайан отодвигает дверцу и просовывает голову внутрь. Он всё ещё пьян, а потому в приподнятом настроении. – Вот теперь, когда я беден, ты не подумываешь о том, чтобы бросить меня и заняться сколачиванием собственного состояния? – Шагает внутрь, приближается к Джастину, обнимает сзади, прижимаясь всем телом. – Это было бы разумным решением, юноша.

- Ага, и локти кусать, когда ты снова разбогатеешь? Ещё чего! – Расслабляется в этом объятии под горячими струями. Старается, чтобы голос звучал не слишком легкомысленно и не слишком серьёзно. – Ты моя инвестиция в будущее, Брайан Кинни.

Брайан намыливает его живот

- Как долгосрочный банковский вклад?

Пожизненный.

- Что-то типа того.

Этой ночью Стоквэлл терпит поражение благодаря голосам гей-сообщества, и тогда Брайан вздыхает с облегчением и обнимает его посреди всеобщего ликования и эйфории. Джастин так сильно прижимается к нему, что на какое-то мгновение земля уходит из-под ног. Брайан помогает ему взлететь, совсем как в его снах. Толпа празднует всю ночь, и когда Майкл забирает машину, единственную оставшуюся у него материальную ценность, Брайану остаётся лишь вздохнуть. Ни тени злости или раздражения.

- А вот теперь я точно лишился всего.

Джастин сдерживает радость и ещё с десяток смутных чувств и ощущений, которые рвутся наружу. А потом они всё же прорываются, находя выход в улыбке, озаряющей весь Гейополис. Обнимает Брайана на самой верхней ступеньке «У Вуди».

- Не всего.

Для кого-то, кто верит в нарочито романтические жесты, это могло бы стать достойным завершением их истории. Цветная точка их поцелуя, место, где Либерти Авеню становится центром вселенной. А для таких людей, как Брайан и Джастин, которые бегут от какой бы то ни было романтики, как от чумы, это всего лишь одна из ночей, когда они могут отпраздновать такую весомую, но такую эфемерную победу. Они будут заниматься любовью до зари в доме без мебели. В конечном счёте, потеряли они не так уж много, а взамен получили нечто, что нельзя приобрести за деньги. И нельзя продать. Это невозможно описать словами. Это довольно сложно объяснить и практически невозможно разрушить. В некотором смысле они добились всего. И пусть другим об этом не узнать, но вполне достаточно, что им самим известно: сегодня ночью они спасли мир.

* Музей современного искусства MoMA (Нью-Йорк) </p>