- Эмм, много болтаешь, давай уже выпьем, - усмехнулся Эдвард.

Когда Джаспер пришел на пляж, около океана он увидел сидящую на песке Элис. Девушка сидела лицом к воде и смотрела на волны. Джаспер подошел и сел рядом. Элис не отрывала взгляда от воды. Она знала, что рядом Джаспер. Какое-то время они просто сидели и молчали, наблюдая за волнами.

- Элис… - произнес Джаспер, смотря в океан, - я хочу, чтобы ты знала обо мне все, чтобы… чтобы потом не разочаровываться. Я… мне приходилось причинять людям боль. Мне приходилось убивать людей. Я убивал… Тогда я находил себе оправдание. Война. Война за мир. Война против зла и насилия. Война против агрессии, основанной на религии. Я так думал. Я так верил. Верил до тех пор, пока не осознал, что все войны происходят исключительно ради денег и власти. Мы воевали против иракского народа, думая, что воюем с мировым терроризмом. А оказалось потом, что вся война была завязана на деньгах, на нефти, на власти. Нашим властям нужен был контроль над их землями, потому что те земли были полны черного золота. Осознание происходящего, я имею в виду осознание истинных причин войны и убийств, стало для меня одним из самых больших разочарований в жизни… - Джаспер грустно улыбнулся. – Мы победили, но многие из нас чувствовали себя пораженными. Проигравшими человеческой алчности, человеческим порокам и злу. Я тогда с трудом дождался срока окончания своего контракта. Когда действие контракта было закончено, я отказался от его продления. Я дал себе слово, что никогда не буду воевать на стороне агрессора, каковым являлось наше государство. Я был готов воевать в случае защиты своей родины. Я готов был участвовать в военных действиях с миротворческой целью… Защита и мир. Элис… то, что происходит здесь… это война. Мне приходилось проявлять жестокость, находясь в равных условиях с противником. Здесь же, условия далеко не равные. Мы, словно скот, обреченный на убой. От бессилия иногда просто хочется выть. От безысходности, вся моя агрессия, вся моя жестокость порой вырываются наружу. Хотя нет, не вся… За последние годы моей жизни я стал жестоким, бесчувственным человеком. Ты… от твоего присутствия во мне начало что-то меняться. Во мне появилась какая-то мягкость, какая-то сдержанность. С одной стороны я почувствовал себя сильнее. Сильнее в контроле над своими негативными эмоциями. Не желая тебя обижать, я начал прилагать больше усилий, чтобы сдерживать свой гнев, свою принципиальность, свою жестокость. С другой стороны, я почувствовал себя более уязвимым, более ранимым. Я начал испытывать страх. Корнем этого страха являешься ты. Твоя безопасность. Твое благополучие. Я боюсь потерять тебя. Я боюсь, что кто-то может причинить тебе боль. Я с сожалением понимаю, что буду сам причинять тебе боль, стараясь защитить. Ты можешь миллион раз повторять, что не нуждаешься в моей защите, но я все равно буду поступать по-своему.

Элис слушала молча, не поворачивая голову в сторону Джаспера. После минутной тишины он продолжил:

- Элис, как бы это тебя не пугало и не расстраивало, я до последнего буду бороться с этими людьми. Бороться любыми возможными методами. Если придется, я их буду пытать. Я их буду убивать. Они решили, что могут забрать наши жизни. За твою жизнь я буду бороться до конца. Любыми методами.

Элис слушала, затаив дыхание. Что-то из услышанного ее пугало. Что-то она уже знала. Она знала, что ее защита стала для Джаспера смыслом пребывания на острове. Брендон догадывалась, что находясь на войне, Джаспер убивал людей. Теперь же он сам открыто в этом признавался. Ее пугали его признание своей жестокости и его решительность бороться любимы методами. Элис не знала, что сказать. Внутри бушевали эмоции. Сердце разрывалось от противоречивых желаний. От желания обнять, не смотря ни на что, любимого человека. Обнять и попытаться потушить его ненависть, его готовность к радикальным методам борьбы. От желания просто расплакаться из-за чувства обреченности и безысходности. От желания сорваться и убежать без оглядки от того Джаспера, который ее пугает.

Молча поднявшись, Элис сбросила шлепанцы и в одежде пошла в океан. Джаспер решил, что ей нужно побыть одной. Он встал и пошел к своей палатке. Около палатки, майор подкурил самокрутку, сел на песок и, затягиваясь дымом, принялся издалека наблюдать за плавающей девушкой. Он думал о том, что Элис может его избегать сколько угодно. Возможно, она не захочет больше иметь с ним никаких дел. Но она не в силах запретить ему заботиться о ней. Никто не в силах.

Белла и Розали готовили для всех обед. Белла не переставала думать об Эдварде. Она не знала где он, с кем он и чем вообще занимается. Она также не знала, где Джейн, и подозревала, что они вместе. Та ревность, которая бередила душу, была ничем, по сравнению с переживанием за его жизнь и безопасность. С тех пор, как все пассажиры узнали об истинной причине своего пребывания на острове, в их душах поселился страх и чувство обреченности. Появилось понимание того, что все они очень скоро встретят на острове свою смерть и никак нельзя этому воспрепятствовать. Если раньше хоть какие-то надежды возлагали на Джаспера, то теперь даже те последние надежды медленно умирали.

Эдварда не было ни на обеде, ни после. К небольшому облегчению Беллы на обед пришла Джейн, значит, они были не вместе.

Эдвард с Эмметтом, распив бутылку текилы, шатаясь и еле держась на ногах, отправились купаться в океан. После чего они выбрались из воды и легли на песок, чтобы обсохнуть. Чувство опьянения взяло свое, и парни уснули. А проснулись через несколько часов, получив ожоги от солнца. Их обгоревшие спины жгли и чесались. Эдвард вспомнил, как покойный мистер Баннер показывал им растения, соком которого можно вылечить солнечные ожоги. Поэтому они с Эмметтом отправились в джунгли за лечебным растением. Пока друзья друг другу мазали спины соком, оба кривились, сцепив зубы от боли.

- Эдвард, полегче, блин, живодер, – стонал Эмметт.

- Как полегче? И вообще, ты не мог предупредить сразу, что твоя текила так валит с ног?

- Это не текила, а солнце виновато, - продолжал кривиться Эмметт. – Все, хватит меня мазать. Слушай, - он хитро улыбнулся, - как ты думаешь, если я Розали попрошу спасти мою спину, она сжалится надо мной?

- А как же, - усмехнулся Эдвард, - вспомнит, как ты ее душил и сразу сжалится.

- Бля-я, - Эмметт закатил глаза, - да не душил я ее.

- Ладно, ты идешь со мной в лагерь?

- Иду, - кивнул Эмметт, и парни через джунгли отправились к дому.

Время пришло к ужину. Все собрались около дома. Каждый брал себе еду и усаживался, где было место. Элис присела около Эсми и Карлайла. Когда пришел Джаспер, то взял себе еды и сел сам, отдельно от остальных. Иногда они с Элис бросали друг на друга короткие взгляды и сразу же отводили глаза.

Когда из джунглей появились Эдвард с Эмметтом, среди народа послышалось оживление.