Долго он не протянет. И это я прекрасно понимаю, а значит, нужно отложить на время все наши дела и дать ему спокойно дожить до конца дней своих. Жалко его, конечно. Он мне за последнее время стал почти что отцом, но над смертью у меня, к сожалению, власти нет. Ответил я ему просто, без приукрашивания и скрытности, выложил все, что думал. Он, немного пораскинув мозгами, согласился. Причем так спокойно, будто только этих слов от меня и ждал. Знает сам, что жить ему осталось не долго и шанса на спасение нет. Поэтому-то и не психует почем зря. Голая констатация факта и гордое смирение со своей судьбой — да мужик оказался просто кремень! Не знаю, смог бы, и я так?
Вернувшись назад домой, мы уже по устоявшейся традиции быстренько перекусили и отправились отсыпаться. Охота — дело тяжелое и порой очень болезненное. Всевозможные укусы, уколы и подпалины — это уже само собой разумеющееся. За меня работала Регенерация, а значит, и травмы заживали в разы быстрее, чем на моем друге. Поначалу, пока наша команда еще не сработалась, мы возвращались обратно еле живые и долго зализывали раны, перед следующей вылазкой. Но, со временем, ситуация кардинально изменилась. Приноровившись действовать сообща, мы крайне редко допускали серьезные ранения, а потому, наш рост в мощи был сравнительно высокого качества, нежели до этого. Но, после обострения болезни у Михалыча, даже любое незначительное повреждение организма, несло существенное ухудшение его состояния в целом.
Вот и сейчас, он в этой битве заработал лишь вывих плеча, который я быстренько вправил благодаря своему навыку Костяная Манипуляция, но все равно не удалось избежать последствий. Иногда, психическая боль от травмы гораздо сильнее бьет по человеку, чем рана физическая. А когда ты и так в тяжелом состоянии это ощущается в разы больнее. Мне его жаль, но увы, тут я ему ничем помочь не могу. Только одно удовольствие я еще в состоянии ему оказать — моральная поддержка друга. Не серьезно? Возможно. Но это лучше, чем ничего.
Снимая с себя тонны одежды в своей комнате, я подошел к зеркалу, что повесил на стене и горестно вздохнул. Что же со мной стало за этот неполный год? Все тело буквально исполосовано множеством заживших, при помощи естественной регенерации тканей тела, шрамов. Франкенштейн отдыхает по сравнению со мной. Будь у меня время хотя бы качественно обработать множественные колотые и резаные раны, ожоги различной степени тяжести и даже напрочь почерневшие от навыков заморозки участки тела, я был бы все равно уже не тем красавчиком, что раньше.
Говорят, шрамы украшают мужчину, придавая ему более мужественный вид, что пользуется популярностью у женщин. Брешут! Противоположному полу нужна красивая и гладкая кожа, рельефное, но не перекаченное тело и горы бабок на счету в банке, а не храбрый парень с искалеченным в боях телом. Хотя, так было раньше, а что сейчас… Неизвестно. Возможно, все поменялось и такой как я, может дать ощущение полной безопасности в любой угрожающей жизни ситуации.
Взяв в одну руку влажную тряпку, я стал медленно протирать свое тело, счищая остатки крови, просочившейся сквозь одежду. Вот только, откуда она тут? Ну, некоторая часть моя, а вот остальная? У тех, с кем мы сегодня бились, и плоти-то толком не было, какая уж там кровь. Хм. Может мое тело начало потеть кровью, как бы показывая, хватит издеваться надо мной — оно не вечное и может износиться раньше времени? Да без разницы! Так, полдела сделана, пора перейти к другой части ежедневного ритуала.
Собрав грязные и окровавленные вещи, со следами мертвой плоти, я замочил их в специально подготовленной металлической таре с ледяной водой из проруби и принялся отстирывать свои вещи. По старинке, руками. Тут нет электричества, а значит, и стиральной машинкой пользоваться, не вариант. Да ее тут и нет. В такие моменты я скучаю по прошлой жизни в поселке, но ничего поделать с этим уже не могу. Нет его теперь, как и моих четверых красавиц, что облегчали мой быт настолько, что я даже не задумывался, какое это утомительное дело — хозяйство. Отлично, дело сделано. Развесил все это сушиться прямо там, на веревочках и пошел к кровати. Ну, а теперь, спать. Сон, лучшее лекарство от любых болезней. Как телесных, так и духовных.
Проснувшись рано утром следующего дня, я уже по привычке, прошел на кухню, и сделав себе легкий завтрак с чаем, принялся насыщать организм. Хорошо еще, что тут был просто огромный запас баллонов с газом, не то пришлось бы еще дрова заготавливать на зиму, чтобы готовить и отапливать помещения. Вспоминая прошлое, я даже в самых страшных снах не мог представить себе такую убогую реальность. Нет, я не о монстрах говорю, а про отсутствие интернета, электричества и прочих благах нашего прошлого цивилизованного общества. Жаль, теперь этого уже не вернуть. Хотя… Но, не буду пока об этом думать. Главное, прожить еще один день, а там видно будет. Может, все станет как раньше, до всего этого.
Странно только, что Михалыч еще не тут. Он, хоть и смертельно больной, но всегда просыпался раньше, и ждал меня на кухне. Не порядок. Вдруг, странное чувство одиночества захватило меня с ног до головы, и я все понял — он мертв. Мое прокаченное Шестое Чувство не сбоит и всегда соответствует моим ощущениям. Ну, вот, и пришел этот день. Михалыч, чувствуя, что не переживет эту зиму, дал мне четкие инструкции о том, что делать с его телом и имуществом в случаи кончины. Других-то людей здесь не было. Так что, все обязанности автоматически ложатся на мои плечи.
Зайдя к нему в комнату, я не удивился тому, что там увидел. Синюшное лицо выглядывало сквозь горы постельного белья, а глаза были закрыты. Выражение лица счастливое, а значит, умерев во сне, он видел напоследок что-то хорошее. Боже, а ведь всего пятьдесят три года человеку было, а уже отжил свое. Но, смерть во сне, со счастьем, запечатленным на лице, в наше неспокойное время — и то радость.
Завернув уже хладное тело в одно из одеял, я аккуратно перенес его к входу в наше жилище. Вокруг все белым-бело, воздух чистый и освежающий, а на душе паршиво от того, что я собираюсь делать. Ну, что тут сказать, с детства приученный, что людей в земле хоронить надо, но у Михалыча, видимо был другой взгляд на этот вопрос. Сжигание на костре, прямо как у викингов — вот его представление о славном конце мирского путешествия, перед переходом в загробный мир. Мне, это показалось странным, но противиться воле умирающего, я тогда не стал, а потому, согласился. И сейчас, не буду ничего менять.
Вон, даже сцену подготовили вместе. Сложенные в прямоугольник стволы деревьев, избавленных от сучьев, были похожи скорее на строительство срубового дома, нежели на гроб. Сверху, как постель, использовалось огромное количество хвороста, который сейчас был скрыт выпавшим снегом. Но, для меня, это не проблема. Начнем, пожалуй.
Стряхнув с подстилки снег, я медленно положил в центр его тело, и пошел за канистрой с бензином. В такой влажной среде, костер так просто не разгорится, ему нужен катализатор. Пройдясь по периметру этого строения, я равномерно разбрызгал весь бензин и принялся ждать. Чего? Да не знаю. Просто встал, да и все.
Минута, две, пять и я морально готов. Прощальные слова я сказал про себя, слушателей тут нет, так что распинаться я не намерен. Достав коробку спичек, я подошел поближе и достал одну. Не закрывая коробок, я поджег спичку и приложив ее к головкам остальных, получил небольшой факел. Быстро бросив его в облитый бензином деревянный гроб, я принялся ждать. Не долго, бензин поистине творит чудеса! Вспыхнуло так, что мое обостренное из-за умения Дух Охоты, зрение, чуть не спалило мне роговицу глаз. Да уж, не зря в описании предупреждали о побочных эффектах. Но, к счастью, его достоинства с лихвой перевешивают все недостатки.
— Прости, Михалыч, тут я не останусь. Это была твоя жизнь, а не моя. Одиночество для меня, все равно, что смертный приговор. Нужно вернуться к людям и постараться сделать так, чтобы остаток моей жизни был таким, чтобы я мог ни о чем не жалеть на смертном одре. Прощай, друг!
