Безучастна, холодна.

Ей невнятны звуки эти,

Горькой жалобы язык…

Словно несколько столетий

Разделили нас на миг.

1954

Калитку в милый сад,

Где клен, и дуб, и ясень,

Гуляя наугад,

Уж распахнула осень.

Там пшат прекрасный мой

Серебряное диво —

И тополь золотой

В наряде горделивом.

Как будто под листвой

Огонь незримый зреет,

Там рыжей чешуей

Шиповник пламенеет.

Но осень так скромна,

И от избытка силы

Под холодом она

Огонь спой затаила.

1954

Жернов старой, заброшенной мельницы,

Где давно ничего не мелется,

Где давно не струится вода…

Все равно! Монументом труда

Ты останешься навсегда,

Жернов старой, заброшенной мельницы.

О спасавший голодных от голода!

Столько зерен в муку перемолото —

Шумно, весело и горячо,

Что доныне

Могуче и молодо

Твое каменное плечо.

Твоему боевому обличью,

Твоему трудовому величью,

Не сдающемуся временам,

Позавидовать следует нам.

1956

Благодарю за то,

                    что ты такой,

За то, что

             в глаз твоих

                               усталой глуби

Таится гордый и простой покой,

Покой,

         который суеты не любит.

За то,

         что другу верен ты везде,

Хоть говорить о дружбе ты не хочешь,

За то,

       что, не болтая о труде,

Ты каждый день

                   трудом начнешь

                                        и кончишь,

За то, что каждый день

                              к столу идешь

И, каждый день тяжелыми руками

Кладя на старый камень

                              новый камень,

Не жаждешь славы

                       и наград не ждешь.

Я этого не выскажу тебе —

Тебе ведь благодарности не надо.

Я просто руку жму

                        своей судьбе

За то, что мы

                   живем с тобою рядом.

1958

Не иссякает песен родник,

И годы его не трогают.

Не умолкает сердца язык,

Невзгоды ого не трогают.

Только ложится иной кругом,

Воздух мглистым становится.

То, что сверкало ярким огнем,

Серебристым становится.

Лишь не седеют мои мечты,

Спорят с зимою белою.

Люди мне скажут: глупая ты,

Что ж я с собой поделаю?

1959

На себе изобразил

Пруд-художник целый лес,

И в себя он погрузил

Солнце, снятое с небес.

Это здорово! Но мне,

Как ребенку, не дано

Видеть будто в полусне

Быль и небыль заодно.

Пройден, пройден долгий путь

Через все, что не вернем,

И меня не обмануть

Непылающим огнем.

Искорки из-под кремня,

Поджигающего трут,

Драгоценней для меня,

Чем лжесолнцем полный пруд

1958

Не шел упрямый дождь, когда

Была земля суха, тверда,

Когда сгорал от жажды сад,

И вот не к месту, невпопад,

Явился дождь, и льет, и льет,

Сухие ветви бьет и гнет,

То горько плачет он навзрыд,

То молча мрачно моросит,

То бурным ливнем хлынет вдруг…

Вода шумит, кипит вокруг,

Поит деревья до корней.

А сад? Что саду делать с ней?

Что пользы в ней? Какой в ней прок?

Желанный дождь пришел не в срок.

1959

В начале дороги мечта человека,

Как деревце персиковое, цветет,

Но так уж на свете ведется от века:

Не всякий цветок превращается в плод.

1958

Зангу о берег бьет волной

Настойчиво, неутоленно

И для садов с листвой сквозной

Слагает песнь любви бессонной.

То замедляет бурный бег,

Кружит, не находя дороги,

То, сбрасывая пенный снег,

Летит вперед через пороги.

Ты, верно, как и я, Зангу,

Для песни не находишь слова,

О камни бьешься па бегу

И крутишься на месте снова.

Восторг сердечной полноты

Мне близок болью бессловесной,

Добиться песни хочешь ты,

Чтоб даже камень тронуть песней.

1953

Пишешь — и не то, не то, не то!

Где оно, сердечное горенье?

Жар души не сможешь ни за что

Весь как есть отдать в стихотворенье.

Разве искорки блеснут с листа,

Пробегая где-то между строчек.

Песня, даже лучшая, — и та

Вдохновенья робкий переводчик.

Но, читатель, мы живем не врозь.

Ты поймешь по беглым вспышкам света

Все, что мне сказать не удалось.

Как тебя благодарить за это?!

Не таю ни радостей, ни бед,

Ни тоски бессонной, ни борьбы с ней.

Милый друг мой, самый близкий

                                                в жизни,

Ты со мною, значит я поэт.

1953

Бывало, с судьбой своей не поладя,

От горя поешь, свету не рада,

Не видишь конца бессилью.

Но вдруг скала обрушится рядом —

И горе твое покажется пылью.

1956

Забившись под зеленый лист,

К земле янтарь свой наклони,

Укрылась винограда кисть:

Мол, я не я, мол, пет меня…

Но вот садовником седым

На свет она извлечена,

И восхищенно мы глядим,

Как солнцем вспыхнула она…

…Есть люди грозди той под стать,

Такие держатся в тени,

Но чуть их к солнцу приподнять —

И восхитят тебя они!

1953

Звуки и шорохи гасли несмело,

Гасли оттенки, на землю слетая…

Солнце лучи убрало

И село…

Тихие тени,

Руки сплетая,

С солнцем прощались,

Молча сгущались…

Ни одного неспокойного слова,

Звука тревожного,

Умысла злого

В мире не стало.

Все отдыхает — полночь настала.

Спите… Я тоже устала…

1958

Идет снежок спокойный, чистый,

Как детский сои, и свеж и тих.