В столовой Марисы не было, и я, позавтракав, отправилась в ее кабинет — однако и там не застала. Магистр нашлась в питомнике — принимала новое поступление. Глаза ее были полны слез, а руки дрожали:
— Смотри, Лари, что творится! — воскликнула она. — Все — абсолютно все! — животные в ужасном состоянии. Да они просто до вечера не доживут! И как мне прикажешь с этим справляться?!
— Откуда они в таком виде? — удивилась я.
Животные действительно выглядели жалко — замученные, с потухшими глазами, явно нездоровые.
— Браконьеров-контрабандистов взяли наши доблестные блюстители порядка. Преступников — в тюрьму, а этих бедняг — в императорский зверинец. Там на зверюшек только взглянули — и сразу всю партию завернули. К нам. У вас, мол, уникальный опыт, вот и лечите.
Лечить надо было срочно. Но сначала — входить в контакт, успокаивать, искать причины столь удручающего состояния. Причина оказалась банальной — варварские методы поимки, с применением агрессивной магии. В результате, почти у всех тяжелые повреждения магической структуры.
Ситуация знакомая — вспомнить хотя бы байриву, но сейчас нас было всего двое на дюжину пострадавших животных. Если учесть, что ментальный дар Марисы был куда слабее моего и она не всегда могла донести до животного-напарника тонкости требующихся от него действий, большая часть работы лежала на мне. Счастье еще, что способных к сотрудничеству, натасканных суигги у нас несколько, и они сменяли друг друга, отсыпаясь в заботливых руках ассистентки магистра Кробах — отправляться в свои вольеры после изнурительного труда суигги наотрез отказывались. Временами на бедной ассистентке висели два-три зверька одновременно.
В итоге с лечением мы покончили только глубокой ночью, ошалевшие от усталости, с трясущимися руками, но неимоверно счастливые, потому что спасти удалось всех. Наш питомник в результате пополнился парочкой шиатри (о, будет с кем в грядущем семестре будущих сыскарей тренировать!), четырьмя желтоглазыми кустру, более всего напоминающими покрытых шерстью ящериц, двумя хуграхами — эдакими смешными медвежатами с устрашающими клыками в пасти, один из которых на момент поступления казался совсем безнадежным, — я даже сомневалась, что мы сумеем его вытащить, — а также новым убаргом и несколькими экзотическими тварями, которым я даже названия не знала. Впрочем, для магистра Кробах оно секретом наверняка не было. Яркие птички штру, поступившие вместе с остальным «товаром» были изначально вполне здоровы, так что шли бонусом. Вероятно, в императорском зверинце к ним даже присматриваться никто не стал, завернули всех сразу.
Но конечно, все мои планы на день благополучно рухнули — до лаборатории я так и не дошла.
На следующий день я дежурила в лечебнице, потом зашла к резчику. Чаша была уже готова, оставалось только одеть ее в серебряные обручи, но это уже задача для ювелиров. Я понюхала изделие, убедилась, что чаша вырезана именно из вийрехо (его древесина имела своеобразный, весьма приятный запах, который был мне знаком, как ни странно, по занятиям предметной магией — что-то там было насчет альтернативных материалов), затем расплатилась с мастером и отправилась искать подходящего среброкузнеца — работа была несложной, справиться с ней мог любой подмастерье, а я не хотела тратить лишних денег, мне эта чаша и без того уже дорого обошлась — все-таки материал на нее пошел весьма и весьма недешевый, — а я, как выяснилось, оказалась теткой весьма прижимистой… Вот так и узнаешь о себе новенькое. Казалось бы, вопрос жизни и смерти — ан нет, я и о деньгах не забывала подумать.
Среброкузнец нашелся сразу — мне его резчик и присоветовал — и даже работу выполнил прямо при мне, быстро и аккуратно. И плату взял вполне божескую, что не могло не радовать.
Потом я забежала на рынок, чтобы закупить ингредиенты для алхимических опытов — пчелиный воск и кое-какие травы. Пока бегала — наступил вечер. Стемнеть еще не успело, но я все равно решила перестраховаться — покинула город воротами, через которые никогда не ходила, и в школу отправилась окольными путями. Опасности никакой не чувствовала, однако всю дорогу держала руку на амулете связи, когда-то выданном мне магистром Релинэром. Удивительно, но в прошлый раз я даже не вспомнила о нем. Впрочем, случись что — наверняка не успела бы воспользоваться. Подумалось еще, что неплохо было бы сообщить магистру Хольрину о том, что со мной происходит, раз уж Дэйниш к моим переживаниям остался равнодушен, но я благополучно забыла об этой мысли, стоило мне очутиться в безопасных стенах школы. А потом все как-то так закрутилось, что у меня и не было больше возможности вспомнить.
С утра я все-таки засела в лаборатории, чудом отвертевшись от утомительного и несвоевременного общения с магистром Кробах. Мне предстояло приготовить три состава. Первый при определенных условиях выделял вещество, снижающее у человека критическое отношение к ситуации, вызывающее блаженно-эйфорическое состоянии, общее ослабление воли и готовность подчиняться тому, кто возьмет на себя командование. В состав входило четыре ингредиента и магическая составляющая аж из трех зон спектра, из каждого по единице. Вторым был банальный афродизиак. Впрочем, совсем даже не банальный — тоже сложносоставный и с двойной магической составляющей — практически убойной силы. Третий был попроще, стандартный противозачаточный. Этот уже для меня лично, понятное дело.
Оставив свои зелья «доходить», я принялась за другую часть работы: разогрела воск на водяной бане, приготовила будущие фитили и, взяв первое зелье, аккуратно влила его в расплавленный воск. Работать пришлось в маске, снабженной магическим фильтром, чтобы самой не надышаться прежде времени. Спустя час мои дурманные свечки застывали на полочке, а я взялась за новую партию — с афродизиаком.
Потом очень своевременно вспомнила о том, что неплохо было бы обеспечить себя каким-нибудь нейтрализующим зельем, а то ведь впаду сама в эйфорию, так и командовать некому будет. Пришлось засесть за справочники, но к вечеру еще один состав был готов — травы почти все те же, за одним исключением, а вот магическая составляющая совсем другая. Готовая форма представляла собой желеобразные пастилки — надо было всего лишь прожевать одну из них за полчаса-час до применения дурмана. На вкус они, правда, были отвратительны, но тут уж привередничать не приходилось.
Операцию назначила на завтра. Уже с утра я выпила противозачаточного зелья — тоже жуткая гадость оказалась. Вообще-то, маги могли и без всякой алхимии позаботиться о том, чтобы у связи не оказалось нежелательных последствий, но у меня в этом деле не было никакого опыта, а второй партнер, как предполагалось, будет не вполне в адекватном состоянии. В общем, я не знала, чего от него ждать. Зато с зельем я могла еще полгода ни о чем таком не думать.
Смена моя в лечебнице в этот день была короткой, и я прямиком отправилась в дом Дэйниша. Мне повезло — Брина уехала в Сойн к сыну и невестке — помогать нянчить новорожденных внуков-близнецов, так что бедняга-хозяин вынужден был питаться в харчевнях, а дом оказался в полном моем распоряжении.
Дэйниша со службы я ожидала только к вечеру, потому неспешно принялась за подготовку. Для начала мне предстояло сотворить «чудодейственный напиток». Занялась я этим в «своей» комнате. Я расчертила схему ритуала на листе бумаги — на этом этапе большой размер не требовался. В чашу налила красного вина, на треть разбавив его соком груйха (и то, и другое купила на рынке, заскочив туда после работы), затем водрузила сосуд в центр схемы и капнула крови из оставленного магистром Релинэром флакона. Попадание крови в чашу служило отправной точкой для активации ритуала.
В течении нескольких минут я заинтересованно наблюдала, как образуются линии магических связей внутри схемы, как ускоряются потоки, текущие по этим связям, потом готовая энергетическая конструкция завибрировала мелко-мелко, жидкость в чаше вскипела на мгновение, накрывшись облачком пара, затем облачко рассыпалось разноцветными искрами, и по комнате поплыл терпкий сладковатый запах.
