— Следующее, что тебе потребуется, это горничная, — продолжала Элизабет, — твоя личная горничная. У меня как раз есть девушка на примете. Это Карина, сестра моей Бетти.

Оливия снова поразилась ее доброте и задумалась о том, что она могла бы сделать для Элизабет. Та удивилась, когда Оливия спросила ее, какими травами она располагает. Узнав, что хотела, девушка вышла в кладовую, но вскоре возвратилась к Элизабет, помешивая в кубке настой из толченых розовых лепестков, розмарина и дикой земляники на меду.

— Пожалуйста, отдохни немного и выпей это, — сказала она.

— А для чего это?

— Для предотвращения выкидыша, — серьезно ответила Оливия. Она нашла этот рецепт в старинной книге своей матери. — Пока это все, чем я могу отплатить за твою доброту.

— Мне думается, что Лоуренсу очень повезло. Надеюсь, что Он понимает, какое сокровище ему досталось, — сказала Элизабет, с наслаждением вдыхая аромат настоя.

— Я думаю, что он не преминет воспользоваться всем, что я только смогу ему предложить, — ответила Оливия, и Элизабет уловила печальные нотки в ее голосе.

— То, что ты сказала, очень странно, Оливия. Что-нибудь не так?

Та не отвечала, и Элизабет подумала, что манера Лоуренса вести дела, даже сердечные, несомненно, должна показаться чересчур резкой такой юной, неискушенной девочке, только что вышедшей из монастыря. Она подошла к Оливии и обняла ее.

— Сходим в город к сапожнику. И еще нам надо будет купить пояса и кошельки. И я покажу тебе нашу лавку, идет?

Оливия кивнула.

— И ты не должна обращать внимания на манеры моего брата. Мужчины, которые знают, чего хотят, намного предпочтительнее тех, кто этого не знает.

— Даже если они хотят этого за счет других людей? — не смогла удержаться Оливия, хотя и не думала, что Элизабет поймет, что она имела в виду. Сестра Лоуренса, так же как и ее брат, была проницательна и хорошо разбиралась в людях, потому ей было ясно, что именно подразумевала Оливия. Но она постаралась тонко сгладить остроту поставленного вопроса.

— Он очень многого ожидает от людей. Но его волнуют только те люди, которые, как ему кажется, достойны его внимания. И ты входишь в число этих людей, милая, потому что я просто не могу себе представить, чтобы он женился на ком-нибудь, кто его не интересовал. Ведь он много лет избегал даже мамаш, у которых были дочери-невесты.

Мысль о том, что кто-то мог относиться к Лоуренсу как к добыче, а не как к охотнику, показалась Оливии столь нелепой, что она рассмеялась.

— Это чистая правда! — запротестовала Элизабет, в то же время, заражаясь ее весельем.

— Да, конечно. Но я смеюсь не над тем, что это будто бы невозможно, я просто как бы увидела Лоуренса, убегающего от полчищ вопящих мамаш с дочками. — Они обе неудержимо расхохотались, представив эту картину. Наконец Элизабет кончила смеяться и промокнула платком глаза.

— Ну, так давай составим список того, что нам нужно.

И переодевшись в простые шерстяные платья и кожаные башмаки, они отправились в город в окружении нескольких слуг и своих горничных. Чем больше народу, тем меньше опасность, что тебя ограбят, пояснила Элизабет. Сначала они зашли в элегантную и живописную лавку Хартфордов. Вдоль стен были расставлены рулоны дорогой материи, ткани свисали и с вешалок, прикрепленных к потолку. Оливия залюбовалась разнообразием ярких красок и фактур. В задней комнате Хартфорды продавали зеркала, нитки, иголки и булавки — словом, все для шитья и даже кое-что для вышивания.

— Как ты думаешь, Элизабет, я могу купить ниток и небольшой кусок холста для вышивания? Я не держала в руках иголки уже больше недели и с удовольствием теперь что-нибудь вышила бы. И еще мне понадобятся пяльцы небольшого размера.

Так как Элизабет обещала Лоуренсу ничего не говорить Оливии про мастерскую, ей ничего не оставалось, как согласиться на совершенно естественную просьбу девушки, хотя у Лоуренса имелось в достатке все то, что нужно было Оливии. После того как драгоценные покупки были завернуты, Элизабет, казалось, уже больше ни о чем другом не могла думать, но тут они свернули на Блэк Роуд, и кое-что привлекло ее внимание.

— Смотри, Оливия, вон там большой дом за воротами. Ты видишь?

Внушительный каменный дом, возвышавшийся за крепкими деревянными воротами, целиком занимал угол Винд-Роуд и Виндгейт и был больше, чем все дома, какие Оливия когда-либо видела в своей жизни.

— Какой великолепный дом! Здесь, верно, живет лорд-мэр Корнуэлла?

— Пока еще нет, — улыбнулась Элизабет. — Здесь живет Лоуренс. — И с удовольствием увидела, как золотисто-карие глаза Оливии широко раскрылись от удивления.

— Ты шутишь, Элизабет? — спросила она, нахмурившись.

— Нет, Оливия, я не шучу. Это дом Лоуренса, и ты тоже будешь жить здесь, когда выйдешь за него замуж. Пойдем! Нам сейчас некогда заходить сюда, да и он, наверное, занят своими делами. Мы не должны ему мешать.

— Какими делами, Элизабет? — спросила Оливия, но внимание той было приковано к мужчинам, которые подходили к ним, глубоко погруженные в беседу. Заметив Элизабет, они резко повернулись и торопливо зашагали по Винд-Роуд.

— Странно, — произнесла Элизабет. — Интересно, что он здесь делает?

— А кто это?

— Одного я вижу впервые, а второй — мастер Толланд. Не скажу, что относится к близким нам людям. Но он не очень-то обрадовался, увидев нас. Его лавка в другой части города, поэтому меня и удивило, что он здесь. Не важно! — заключила она, беря Оливию под руку. — Пойдем к сапожнику, хорошо? И еще нам надо зайти в витражную мастерскую на Уайт-стрит.

По дороге Оливия с удовольствием разглядывала выставленный перед лавками разнообразный товар, слушала щебет певчих птиц в клетках, вдыхала аромат свежеиспеченных пирожков. Мимо них прошла женщина, неся в корзине рыбу.

— Кстати, Лоуренс будет ужинать у нас сегодня. Сегодня ведь пятница? А я чуть не забыла про его любимые устрицы…

Лоуренс будет ужинать с нами сегодня! Эти слова музыкой прозвучали в ушах Оливии.

Новость, что Лоуренс прибудет к ним на ужин, заставила ее сердце забиться от радости. Несмотря на тщательно демонстрируемое ею безразличие, мысль о том, что она вскоре увидит его, вновь разбудила все страхи и счастливое волнение, которые немного отошли на второй план в общении с Элизабет. Но теперь от этого безразличия вдруг не осталось и следа, и она ужасно волновалась, выбирая себе, туалет на этот вечер из платьев, что ей одолжила Элизабет. Карина, молоденькая горничная, подумала, что если ее новая госпожа будет всегда такой же требовательной, как сегодня, жизнь будет нелегка.

— Нет, Карина, это не то! Как ты думаешь, может, мне померить вон то, красновато-коричневое?

— А вы думаете, госпожа, что оно вам больше подойдет, чем это, зеленое?

— Ах, Карина, я не знаю! Но я должна что-то решить. Ладно, пусть будет красновато-коричневое. Унеси, пожалуйста, остальные! Чтобы я их не видела…

Карина унесла ворох платьев, а затем зашнуровала, приладила, причесала и уложила все, что потребовалось, к полному, хотя и несколько нервическому удовлетворению Оливии. Как он отнесется к ее стоившей таких трудов элегантности? Понравится ли ее прическа из заплетенных и уложенных в сетку волос безо всякого покрывала, закрывающего шею? Одобрит ли он все это?

Она отступила назад, чтобы увидеть в зеркале отражение новой Оливии во весь рост. На ней было красновато-коричневое платье, перетянутое кожаным поясом, а жакет из темно-коричневого бархата прекрасно гармонировал с медным оттенком ее волос. Она кивнула своему отражению в зеркале. Что ж, дорогая моя, внешняя оболочка, может быть, и изменилась, но как насчет того, что внутри?

Мысль о том, что и внутри она тоже стала другой, уже не раз приходила ей в голову, но она отмахивалась от нее, как от докучливой мухи. Ей не хотелось меняться. Удивительно, как все-таки одежда влияет на человека! Ее новый облик придал ей уверенности в себе. Хорошо, что она больше не выглядит как деревенская девочка-простушка. Уж теперь-то она…