Сам Карл не претендовал ни на какую должность – жители Рабен-Штейнфельда не разговаривали с ним. По их мнению, он раздобыл билет «нечестным путем», и, похоже, все злились на него за это. Бейт тоже вел себя скорее неприветливо. Быть может, он уже сожалел о том, что согласился выполнить просьбу поденщика – из-за этого у него сразу же возникли трения с Брандманном. Карл слышал о ссоре в коридоре. Поэтому он решил пока не высовываться и проводил почти все время за книжками на койке. Он быстро прочел книгу о Новой Зеландии, а затем углубился в английский словарик. Только в тот час, который можно было провести на верхней палубе, он выходил из своей каморки для холостяков. Он надеялся встретить Иду и, быть может, даже перекинуться с ней парой слов.

Однако в первые дни это оказалось невозможно. Девушка все время стояла у поручней в окружении земляков и восхищалась раскинувшимся перед ними огромным серым морем. Поскольку ветра почти не было, не было и волн, кроме того, в соленой воде не плавали льдины. Море казалось едва колышущейся поверхностью стального цвета, сливающейся вдалеке с таким же серым небом. На Карла оно не произвело особенного впечатления, он представлял его себе совсем иначе после прочтения брошюры о капитане Куке, и он нашел его монотонным и унылым.

Однако на третий день путешествия, когда они уже оказались в Атлантическом океане, поднялся сильный ветер. Внезапно на волнах показались пенные барашки, которые разбивались о корпус судна и окатывали солеными брызгами переселенцев, если те подходили слишком близко к поручням. Впервые пошел дождь. Ледяные струи хлестали пассажиров по щекам, и в конце концов матросы раньше времени разогнали всех по каютам.

Карл не стал возмущаться и пугаться, как многие другие, а лишь вежливо спросил у матроса, почему их столь поспешно отправляют вниз.

– Приближается буря, – шепнул ему тот. – Мы будем задраивать переборки.

Встревожившись, Карл обратил внимание на то, что люки на промежуточную палубу действительно закрывают. Из-за этого внутри воцарилась невыносимая духота, на которую люди тут же принялись жаловаться, к тому же и стемнело очень рано. Усилившаяся качка внушала страх, некоторых пассажиров сразу же затошнило, и они бросились к немногим имевшимся на судне уборным. Однако это было только начало. Вскоре буря принялась швырять судно из стороны в сторону, и средняя палуба превратилась в сущий ад: кричали люди, летали взад-вперед предметы, народ молился и рыдал, страдая от тошноты.

Карл поначалу улегся в постели и слушал, как дежурные отдают приказы, как плачут женщины. Однако он бы предпочел внимать звукам, доносившимся с верхней палубы: перекличке моряков, шуму ветра в парусах – или паруса при такой погоде убирают? Может быть, возникла серьезная угроза для судна? Успокоило его то, что Ханнес и Йост, которые прежде уже ходили в море, не выглядели слишком уж испуганными. Они спокойно дремали в своих койках. Карлу же в какой-то момент надоело безделье. Шагая по скрипучим доскам палубы, он двинулся на поиски каморки Иды. Скорее всего, он не увидит ее, но молодой человек испытывал сильнейшую потребность находиться рядом с ней, надеясь сказать ей хотя бы несколько утешительных слов.

А затем он все же встретил ее в коридоре. Бледная, усталая и испуганная, она брела по направлению к уборным, держа в руке ведро со рвотными массами.

– Ида! У тебя все в порядке? – Карл машинально попытался забрать у нее ведро, но девушка не отдала его. Судя по всему, ей было неловко.

– В порядке? – слабым голосом переспросила она. Молодой человек понял, что задал глупый вопрос. – Корабль тонет, а ты спрашиваешь, все ли у меня в порядке?

Карл только рукой махнул:

– Судно не тонет. В Атлантическом океане штормы случаются постоянно, об этом даже капитан Кук писал. А еще мне говорили, что «Санкт-Паули» – очень крепкое судно. Несколько часов качки – и вскоре все снова наладится.

Перед уборными толпились пассажиры. Дежурные пытались сдерживать их, но люди отчаянно стремились прорваться к сортирам, и обязательно кто-нибудь не успевал, извергая рвоту прямо в коридоре.

– Уборных слишком мало. – Карл вздохнул, пытаясь расчистить проход для Иды. – Всего три на сто тридцать с лишним человек…

Ида заправила свои длинные локоны под чепец. Она выглядела растрепанной, как и остальные, обычно столь аккуратные, крестьянки. В такую бурю у них наверняка нашлось занятие поважнее, нежели поправлять чепцы или разглаживать складки на переднике.

– Бейт заверял моего отца, что достаточно одной на пятьдесят пассажиров…

Карл усмехнулся.

– Что ж, тогда нам еще повезло, – с сарказмом заметил он. – У тебя нет морской болезни?

Ида покачала головой:

– Нет. Но все остальные страдают. Элсбет кажется, что она умирает… Неужели так будет на протяжении всего путешествия, Карл?

Она пошатнулась, когда корабль снова сотряс порыв ветра. Карл подхватил ее – и на один краткий миг она оказалась в его объятиях.

– Извини. – Ида тут же высвободилась и залилась краской, словно Господь упрекнул ее за это. – Мне нужно возвращаться… Там, наверное, опять кого-нибудь стошнило.

Девушка наконец сумела опорожнить ведро и стала пробираться по темным коридорам обратно в свою каморку. Карл пошел за ней, готовый снова поддержать ее, если она упадет.

– Я рядом, если вдруг понадоблюсь тебе, – негромко произнес он, когда она уже собиралась скрыться за дверью. – Если я… если я чем-то смогу помочь…

Поначалу Ида храбро отказалась, но вскоре ей пришлось сдаться. Она уже не справлялась с тем, что происходило в ее каморке: дети плакали, их тошнило каждые несколько минут. Антон ничем не помогал ей, он лежал на своей койке и хныкал – то ли от страха, то ли от боли, понять было невозможно. Даже отец ее больше не мог встать, чтобы опорожнить желудок в уборной. Если его не рвало, он слабым голосом шептал молитвы. Когда Ида, пошатываясь, в очередной раз вышла в коридор с ведром, она наконец позволила Карлу забрать его.

В конце концов ночь превратилась в кошмар для обоих. Карл молча брал у нее ведро со рвотными массами, а порой и с экскрементами – маленький Франц от страха наложил в штаны, – уносил его и возвращал, набрав воды, чтобы Ида могла вымыть пол. А затем, как и предсказывал Бейт, на палубу прорвалось море. Должно быть, волны были очень высокими, раз они заливали верхнюю палубу и вода проникла вниз сквозь неплотно закрытые люки. Карл пытался остановить ее в коридоре перед каморкой Иды – для этой цели матросы выдали пассажирам средней палубы тряпки и ведра. Но вскоре смешанная с грязью и рвотой вода уже колыхалась в каюте на уровне лодыжек.

У Элсбет тут же началась истерика, и Карл слышал, как Ида пытается успокоить ее.

– Вы разве не помните, что отец недавно разговаривал с господином Бейтом и тот сказал, что в этом нет ничего необычного…

Карлу этого никто не говорил, да и другие пассажиры, не присутствовавшие при ссоре Бейта и Ланге, ничего не знали. Поэтому на потоп они отреагировали паникой и снова принялись громко кричать и молиться. У люков толпились рыдающие пассажиры, которые непременно хотели выйти на палубу. Обнаружив, что люки задраены, они испугались еще больше. Казалось, этот ужас никогда не закончится.

А потом буря внезапно улеглась, ветер унялся. Судно снова двигалось ровно. Когда Ида вышла из своей каморки, Карл увидел, что она совсем обессилела.

– Как думаешь… Думаешь, это все? – спросила она, протирая глаза.

Карл пожал плечами. Те ужасно болели, как и спина, да и вообще все тело. Он несколько часов провел на ногах, пытаясь не расплескать содержимое ведер.

– Похоже на то, – ответил он, только чтобы утешить Иду. – Попробую найти кого-нибудь, кто сможет ответить на этот вопрос. Но на это уйдет много времени, все матросы заняты. Можно я потом… приду снова?

Ида с сожалением покачала головой.

– Раз все закончилось, моему отцу станет полегче, и, если он увидит тебя здесь, у меня будут неприятности.