– Ни в коем случае нельзя проявлять нетерпение, – строго говорила мужчинам Кэт. – Или тревогу. То, что воины демонстрируют оружие и корчат рожи, – часть ритуала. Говорят они очень много, я буду переводить не все. Лично я считаю, что вам совершенно безразлично, на каком каноэ приплыло это племя в Аотеароа и как они с тех пор бродили по острову. Так что позвольте мне отвечать им и сохраняйте спокойствие. Как называется судно, на котором ты приплыл в Новую Зеландию, Гибсон?
Гибсон и Оттфрид мужественно выдержали ритуал, хотя Оттфрид время от времени вздрагивал, когда мужчины исполняли хака. Затем они выслушали речи старейшин племени и ответ Кэт, хотя Оттфрид понял из ее рассказа только два слова: «Санкт-Паули». Собственная история Кэт – она честно поведала о том, что жила среди нгати тоа, – вызвала множество вопросов. Те Раупараху тут знали и боялись. Оттфрид и Гибсон встревожились, когда Кэт стала отвечать довольно резко, но в конце концов одна пожилая женщина произнесла что-то примирительным тоном и обменялась с Кэт хонги.
– Хаэре маи, Поти!
Жители деревни зашептались, когда Кэт улыбнулась сквозь слезы. Она так давно не слышала своего любимого имени! А затем все стали петь и выкрикивать приветственные фразы.
– Хе тангата! – торжественно произнес вождь, и таким образом была установлена связь между гостями, членами племени, местными богами и духами.
– Сейчас можете достать пару бутылок виски, – сказала Кэт Джоуи и Оттфриду, когда оживленные и разговорчивые женщины маори принесли еду.
Гибсон усмехнулся:
– Значит, праздновать будем, да? А когда начнем говорить о деле?
Кэт едва сдержала своих мужчин, но после долгих усилий ей все же удалось отложить переговоры о продаже земли на следующий день. Вождь разрешил гостям поставить палатки на деревенской площади. Оттфрид настоял на том, чтобы ночевать как можно ближе к повозкам: он намеревался охранять товар и даже взял с собой в палатку мушкет. Кэт боялась, что он случайно застрелит какого-нибудь любопытного сорванца, и поэтому не могла сомкнуть глаз. Но только до тех пор, пока не увидела у палатки белых мужчин двух хихикающих девушек маори. К счастью, они подошли не таясь, так что даже Оттфрид не заподозрил их в намерении что-либо украсть, и сумели выразить свои желания без помощи речи.
Когда Оттфрид и Гибсон выбрались утром из палатки, они выглядели весьма довольными, хоть и не выспавшимися. Кэт уже помогала женщинам племени готовить завтрак, и ее помощь была принята весьма благосклонно. Они вместе шутили, смеялись, пекли лепешки, кормили детей ягодами, и Кэт уже чувствовала себя частью племени, когда к ним присоединились девушки и рассказали о том, как провели ночь с пакеха. Наконец Оттфрид и Гибсон широким жестом сняли брезент с повозки, демонстрируя товары для обмена. Женщины, восхищаясь одеждой и кухонной утварью, тут же принялись обсуждать их, мужчины с интересом рассматривали стальные ножи. Подтвердилось то, о чем Кэт слышала прежде: по крайней мере это иви нгаи таху было значительно беднее, нежели племя Те Раупарахи. Кроме одеяла, о котором вчера говорил мальчик, они не имели никаких вещей, изготовленных белыми. Выживали они в основном за счет рыбной ловли и охоты на птиц, а сажали один только сладкий картофель. Строения в деревне тоже были много проще, чем в деревне нгати тоа, почти без резьбы и статуэток богов. Утром женщины рассказали Кэт, что племя часто кочует. Если год выдавался слишком дождливым и урожай сгнивал на корню, если зима затягивалась и не хватало запасов, они отправлялись на поиски богатых охотничьих угодий в самые предгорья Альп.
Когда Кэт рассказала о возможности обменять товары на землю, вождь пригласил гостей в дом для собраний и созвал старейшин племени. Все вели себя очень приветливо и с готовностью рассказывали о своей земле. Владения Те Кахунгуну и его племени были огромными – от берегов Ваймакарири и до предгорий Альп. Других племен маори в окрестностях не было.
– Так принадлежит им эта земля или нет? – с недовольным видом поинтересовался Оттфрид, когда Кэт дословно перевела ему сказанное. – Могут они продать ее и хотят ли?
– Они очень открыты и готовы торговать, – пояснила Кэт. – Но, поймите, у маори иное представление о землевладении. Кроме того, вождь толком не знает, что продавать.
– Это как? – нахмурился Гибсон.
– А вот парни из Вайрау прекрасно все знали! – заявил Оттфрид. – Они даже сумели обмануть нас.
Кэт попыталась объяснить им:
– Те Раупараха уже очень давно общается с пакеха, он знает, как они мыслят. Поэтому он уже не хочет менять свою землю на одеяла и кастрюли, он хочет денег. Кроме того, он человек воинственный. Нгати тоа заинтересованы в том, чтобы контролировать территорию. Те Кахунгуну же никогда не сражался за землю, он не знает, что такое деньги, – по крайней мере, представления у него на этот счет весьма смутные. Он считает, что земля принадлежит только тому, кто ею пользуется, однако ничего не имеет против того, чтобы сюда приходили белые поселенцы и обрабатывали ее. Он говорит, что будет рад им. И еще раз благодарит за щедрые подарки.
Оттфрид поморщился:
– Это не подарки, это…
– Он поймет, – перебил его Гибсон. – Спроси у него, Кэт, могу ли я измерить ту землю, которую он готов отдать белым. И, конечно же, он должен подписать договор.
И Оттфрид, и Гибсон вздохнули с облегчением, когда вождь кивнул в ответ на слова переводчицы.
После переговоров они в сопровождении толпы взволнованных и крайне любопытных членов племени отправились на прогулку по окрестностям, во время которой седовласая тохунга показала им, где могут поселиться пакеха, чтобы не оскорбить духов и не нарушить тапу. Кэт строго следила за тем, чтобы Гибсон действительно учитывал ее замечания при составлении карт, хотя тот иногда начинал ворчать, поскольку священные места порой находились прямо посреди подходящего участка.
– Но это же просто куча камней! – снова и снова возмущался он. – А вокруг – чудесная земля! Нельзя же пожертвовать двадцатью гектарами земли из-за каких-то камней!
– Нужно предоставить маори доступ к ним, – говорила Кэт. – Земля, расположенная вокруг, их не интересует. Но обязательно отметь эти места. Тот, кто купит эти наделы, должен знать, что несколько квадратных метров посреди участка ему не принадлежат!
В принципе, она предпочла бы и вовсе отказаться от таких участков, но этого от Джоуи и Оттфрида ждать было нельзя.
Неделю спустя Гибсон очертил на карте территорию, размер которой вдвое превышал площадь Санкт-Паулидорфа, измерил ее и нарисовал планы. Фактически это были все земли между деревней маори и рекой Ваймакарири. Свой чертеж он торжественно представил вождю и совету старейшин, которые не могли понять, как землю можно делить на бумаге. Взволнованная тохунга Харата указывала на места, которые были тапу. Гибсон их старательно отметил на карте. Пусть поселенцы сами решают, как с ними поступить.
Гибсон попросил Те Кахунгуну, седую тохунга и еще двух старейшин поставить свои значки под договором, благодаря которым сделка становилась правомерной. Они выполнили его просьбу с очень торжественным и серьезным видом, а после состоялся праздничный ужин.
– Теперь вам нужно привести сюда белых поселенцев, – сказала Кэт, когда они тронулись в обратный путь. – Иначе племя не поймет. Нгаи таху считают, что договор вступит в силу лишь в том случае, если сюда придут люди. Впрочем, не знаю, удалось ли мне объяснить им, что такое договор.
– Он действителен в любом случае! – заявил Оттфрид. – Его уже не отменить.
Гибсон кивнул.
– Тут уже им не отвертеться! – рассмеялся он. – Но ты не беспокойся, Кэт, мы найдем переселенцев. Послушаем, что говорят в… Ну, для начала в Порт-Виктории!
Кэт нахмурилась.
– В Порт-Виктории? – переспросила она. – Но это же просто китобойная станция. Хорошо, там иногда причаливают суда. Но переселенцы? Семьи? Вы действительно считаете, что сумеете их там найти?
