— Ты уже не пленник, норманн, но еще и не мой дружин­

ник. — Людовит говорил, не поднимая головы.

Олаф с любопытством смотрел на книгу в руках венед- ского вождя. Он слышал о таких вещах, распространенных в Валланде.

Хафтур говорил, что их делают из телячьей кожи и на­зывают пергаментом. Христианские монахи и другие ученые мужи особым способом записывают на них знания о том, что было раньше. А пишут они не так, как у него на родине. Это не руны, а другие знаки, научиться которым можно у тех же монахов. Олаф вспомнил о письменах, которые он видел на стене в башне. Кто написал их? И догадывается ли князь о том, что там написано?

— Знаешь, что это такое? — Людовит поднял голову, по­казывая ему книгу.

—  Я никогда такого не видел, — признался Олаф, нервно думая о том, что может убить венедского вождя, отомстив за смерть Хафтура и своих товарищей.

— Здесь говорится о том, как племя готов захватило Рим. Слыхал о таком городе?

—   Слыхал

В этом не было ничего не возможного. Людовит хитер. Вряд ли он без тайного умысла позволил бы норманну остаться с ним наедине, когда рядом висит оружие и велик соблазн за­владеть им.

— Готы разграбили город, но управлять им так и не смог­ли, — продолжал как ни в чем не бывало князь, словно не догадывался о борьбе в душе юноши. — Тебе это ничего не напоминает?

—   Нет.

— А ведь твои соплеменники поступают точно также. Они нападают на города Священной Римской империи или на города англосаксов, но совсем не могут управлять этими городами. Что толку от разрушенного города?

— Я не задумывался над этим. К тому же я почти нигде еще не бывал.

— Может, оно и к лучшему, — пробормотал князь, за­думавшись. — Быть просто разбойником — низко, если нет более высокой цели.

—   Какой же? — Олаф с любопытством глянул на него.

— Скажем, завоевать чужую землю и сделать из нее про­цветающее королевство. Ты понимаешь, о чем я говорю?

—   Немного.

—   Ты хорошо знаешь морское ремесло?

—   Я еще слишком молод, — уклончиво ответил Олаф.

— Твоя скромность похвальна. Но молодость не оставляет следа, она имеет свойство исчезать.

Князь бросил красноречивый взгляд на стену с оружием. Время шло, однако норманн пока не проявлял желания вос­пользоваться им.

—   Тебе знаком язык рун?

—   Немного.

— Почему ты — викинг, воин — носишь амулет богини, не имеющей отношения к битвам? — спросил князь. — Я знаю, есть богиня Фрейя. Она, как и Один, появляется на поле битвы. Если бы ты поклонялся ей...

Олаф сообразил, куда ведет князь. Большинство викингов

носили амулеты в виде маленького топора, как бы похожего на

топор Тора — Мьеллнир или в виде маленькой лодки — аму­лет морского бога Ньерда из Страны Ванов... Были и другие амулеты. Но амулет древней и загадочной Нертус, подаренный ему когда-то Хельгой, выделял Олафа из толпы, делал не по­хожим ни на кого.

«Что бы сказал князь, если бы узнал, что я родом из Гардарики?» — подумалось Олафу.

— Этот амулет мне подарил один человек, когда я был на волосок от гибели.

— Он спас тебя от смерти? — возбужденно проговорил Людовит, заинтригованный его словами, так как испытывал тягу ко всему необычному. Кто знает, может быть, он был более близок к погибшему брату, чем предполагал?

Ему не хотелось во всем доверяться Калебу, но советник очень редко ошибался. Эта зависимость и бесила князя. У него иногда возникало сильное желание овладеть секретами Калеба и уничтожить его. Но пока советник был ему нужен.

Что-то в этом есть. Несомненно есть!

— А скажи, князь, ты видел знаки на стенах в башне? — неожиданно спросил норманн.

— Да, видел, — удивился венедский правитель. — Что тебя интересует?

— Что там написано?

Людовит раздумывал недолго. Этот северянин... Может статься, он именно тот, кто ему нужен. Но это дело времени.

— Это древний язык, — пояснил венед. — Один из ученых советников моего отца сказал как-то, что там записано: «Можно быть маленьким в больших деяниях и большим — в малых».

—   Это похоже на то, что говорил Эгиль.

—   Эгиль? — нахмурился князь — Кто это?

—   Старик, которому подвластно время.

— Подвластно время? — рассмеялся Людовит — Это чушь. Время не подвластно никому!

Но именно он сказал, что сын Мундильфари покроется кровью, — сказал Олаф — А ведь это было не так давно...

— Сын Мундильфари? — припомнил Людовит. — То есть, по-вашему, луна?

— Если бы Рагнар доверял Эгилю, мы бы никогда не оказались здесь.

—  А вот тут ты неправ, норманн, — серьезно заметил Лю­довит. — Ты же веришь в судьбу? Ваша судьба была попасть на эту землю.

—   Что ж. Может, и так.

Людовит ждал, ждал действий викинга. Но тот словно не замечал ни близости оружия, ни того, что они остались одни... Был момент, о котором Олаф долго вспоминал потом в одиночестве, борясь с искушением. И не прогадал. Уже уходя, когда за ним пришли люди князя, он увидел в глазах Людовита сожаление. И так оно и было на самом деле. Ведь за шкурой медведя действительно находилась потайная дверь, за которой наготове сидели два дружинника с обнаженными мечами. Пожалуй, Олаф даже не успел бы зарубить Людовита при всей своей сноровке.

Князь выпустил бы прятавшихся телохранителей, и викин­гу пришлось бы вступить с ними в бой, исход которого был непредсказуем. А там подоспели бы и остальные.

После разговора с Людовитом, Олаф заметил, что наблюде­ние за ним ослабло. Приставленные сторожа выполняли свои обязанности без особого рвения.

Олафу не разрешалось только выходить за стены замка, а в остальном он стал чувствовать себя довольно свободно. Однако он сознавал, что расслабляться не стоит. На глаза порой попадался псарь, провожавший его недобрым взглядом. Если бы норманн встретился ему в укромном месте...

А Ульберт куда-то пропал. И вскоре Олаф узнал, что князь отправился на несколько дней в Мекленбург.

Как-то утром Олаф стоял у зарешеченного окна и смотрел, как дождь заливает землю в том самом огороженном бревенча­тым забором дворике, где несколько дней назад медведь задрал Гуннара. Олафу ясно представилась вся картина: огромный медведь, одуревший от запаха крови и боли, причиненной ему, и Гуннар, сильный мужественный Гуннар, спасшийся после разрушительного шторма у Шетландских островов, когда море поглотило несколько драккаров, выживший после битвы в Йорке, когда англосаксы уничтожили почти всех его товарищей. Гуннар, который...

Теперь все в прошлом. Где они сейчас? Хафтур, Виглиф? Вальхалла, Вингольв, чертоги Одина... Неужели все они там? Огромная толпа мертвецов, которая пирует и готовится к по­следней битве. А Гуннар, оставшийся без меча, мог оказаться у Хель. Дождь, ливший за окном в чужой земле, где многоглавые боги, скрывающиеся в лесах, ждут свои жертвы... Олаф сжал кулаки. Он должен отомстить, должен!

Людовит, этот коварный иноземный ярл, он что-то задумал, но что? Сейчас Олаф пожалел, что не воспользовался пред­ставившимся ему моментом и не попробовал убить князя.

Внезапно он услышал тихие шаги за спиной. Ну вот, при­шли и за ним! Резко повернулся, ожидая нападения. Ко вместо вооруженных мужчин увидел девушку, которую часто видел здесь раньше. Она была служанкой у Ягмиры. Приблизившись, девушка что-то быстро сказала, взяв его за руку.

— Чего тебе? — отмахнулся Олаф, подозрительно уста­вившись па венедку.

— Там, там, — она показывала рукой куда-то в противо­положную часть замка.

Олаф, уже понимавший кое-какие слова по-здешнему, по­нял, что ему надо идти с ней. Куда?

Не бойся, — бормотала девушка, глядя на него своими серыми глазами.

В конце концов юноша решил, что спрятаться от смерти, в каком бы виде она не пришла, ему все равно не удастся и пошел за служанкой, стараясь держаться чуть сзади. Долго блуждая по коридорам, девушка ввела его в какой-то малень­

кий проход, пройдя через который они оказались у большой массивной двери, которая была чуть приоткрыта.