Дитфен был прав, когда говорил, что корабль им ни к чему. Количество людей, которое было в его распоряжении, могло разместиться на драккаре. Но отправляться в открытое море с такой разношерстной командой было бы чистым безумием. Они стали бы легкой добычей викингов из Бирки или Упсалы. Другое дело — таиться на пустынном берегу, поджидая, когда сбившийся с пути торговый корабль бросит якорь в бухте, надеясь пополнить запасы воды.

Добыча, захваченная в лагере, обрадовала Инегельда и Рагнара. Оказавшись наедине, они решали судьбу Дитфена.

— Почему ты хочешь оставить его в живых? — Инегелъд мысленно уже отправил разбойника вслед за дружками в царство мертвых. Дитфен казался человеком непростым, себе на уме, обладал волей и мужеством. По своему обыкновению, Инегельд терпеть не мог таких людей рядом и предпочитал сра­зу избавляться от них, если представлялся удобный случай.

А Рагнар думал иначе. Из чувства противоречия он не хотел идти на поводу у Инегельда, сознавая, что тот не при­знает его власти. Поэтому ему казалось возможным оставить Дитфена в живых и даже вернуть ему оружие. В душе сын ярла полагал, что сакс запомнит добро, которое ему оказали, и станет преданно служить новому хозяину. С некоторых пор, повзрослев, Рагнар начал сознавать, что надо окружать себя верными людьми, готовыми оказать ему услуги и даже отдать за него жизнь. И для этого необходимо проявлять щедрость и великодушие, качества, которые не найдешь во всяком бонде или карле, но, несомненно, эти качества присутствуют у боль­шинства великих конунгов.

— Дитфен может пригодиться нам, — ответил Рагнар, играя застежкой своего плаща. — Он знает Балтику не хуже Ульберта, а может, даже и лучше. К тому же, как я понял, он говорит на разных языках и наречиях, потому может понадо­биться как толмач. А если ты боишься его, то изволь...

— Я никого не боюсь! — вспыхнул, краснея от гнева Ине­гельд. — И тебе, Рагнар, это хорошо известно. Тебя еще не было на свете, когда я на драккаре Хакона Нетерпеливого входил в устье Темзы и там, после ночной вылазки, заслужил похвалу великого ярла за то, что первым схватился с врагом!

— Тогда тем более не пойму, почему ты так рьяно жела­ешь отправить к Хель берегового пирата, когда-то бежавшего от данов? — Рагнар не без удовольствия отметил, что сумел задеть непререкаемого Инегельда. — Если он станет нам опа­сен, мы всегда можем убить его, ну а пока воспользуемся его услугами.

—   Хорошо, — согласился Инегельд. — Так и сделаем.

Он решил, что эта уступка не сильно роняет его достоинство и выглядит как разумный шаг на благо общему делу.

На рассвете следующего дня «Око Дракона» вновь вышел в открытое море. Часть добычи, захваченной у разбойников, пришлось оставить на берегу, надежно перепрятав в другое место. Рагнар с Инегельдом решили, что вернутся за добычей уже после того, как побывают у князя Людовита. К тому же глубоко в бухте оставался пустой торговый корабль, вполне пригодный для плаванья. Если все пройдет удачно, корабль также станет добычей. Рагнар уже представлял себе, как вер­нется домой, и отец, увидев все это, признает в нем законного будущего ярла.

Олаф, присев на корме, со смешанными чувствами вспоми­нал события вчерашнего дня... Картина жестокой, скоротечной схватки, лицо первого убитого им человека, кровь, хлынувшая из глубокой раны и предсмертный взгляд уже после боя, когда викинги добивали оставшихся в живых пиратов...

Олаф задержал руку Гуннара, уже готового разрубить клинком умирающего разбойника. Тот все видел, но не один мускул на его лице не дрогнул, оставалось все то же холод­ное безразличие к викингам, к смерти, к миру, который он покидал...

Гуннар тогда понимающе усмехнулся, но ничего не сказал. Когда-то и с ним творилось такое. Только времени посмотреть в глаза умирающему врагу не нашлось, потому как лежал он, засыпанный грудой трупов, но, к счастью, раненный легко. Мерсийские ратники многих тогда побили из Великой армии данов, а Гуннару посчастливилось уже ночью выбраться из-под мертвых остывших тел, когда бродячие собаки со всей округи сбежались на жуткое пиршество...

Рагнар, Инегельд и Ульберт находились у левого борта, об­суждая направление пути. Ульберт время от времени украдкой поглядывал на Дитфена, который сидел неподалеку от Олафа и смотрел на удаляющиеся очертания острова. Удача вновь улыбнулась ему, он остался жив, когда все его люди погибли в одночасье. Это уже бывало не раз: смерть, кровь, обезобра­женные трупы и странное ощущение того, что ты жив Бог все еще хранит его, но как звучит имя этого бога?

— Клянусь Мистой и Скогулой, искупительная жертва за мной! — проговорил он вслух, забывшись на миг.

Стоящий у рулевого весла викинг, которого звали Кетиль, с изумлением глянул на него:

—   Ты сакс?

—   Тебя это удивляет? - Дитфен повернулся к нему.

—    Моя мать тоже из земли саксов. Она рассказывала мне о древних божествах этого народа, тех самых, чьи имена ты только что назвал.

—   Как тебя зовут?

—   Я — Кетиль, сын Вальгрима.

—    Выходит, мы с тобой почти земляки, — усмехнулся Дитфен, но усмешка вышла не очень-то веселой. Ветер дул с северо-востока, и «Око Дракона» легко скользил по морской глади без помощи гребцов. Кетиль умело управлялся с рулевым веслом, но сейчас особых усилий и не требовалось.

—   Вижу, тебя оставили в живых...

—   Надеюсь, ты тоже сегодня не прогадал. — Дитфен на­мекнул на долю Кетиля от взятой добычи.

—   Слышал, Рагнар хочет взять тебя в викинги?

— Но оружия мне пока не оставили.

— Это дело времени. — Кетиль потянул весло на себя, следя за тем, как расправляется под ветром парус.

— Послушай... — Дитфен понизил голос, чуть подавшись к Кетилю. Он чувствовал, что викинг, которому было на вид чуть больше тридцати зим, расположен к нему. — Куда вы направляетесь?

— Куда? — Кетиль зорко оглядел всех. Но каждый был занят своим делом и не смотрел на них. — А разве ты не знаешь?

—   Как видишь — нет.

— Сейчас мы идем к острову Рюген, а там... — он не дого­ворил, увидев, что Рагнар, пробираясь меж гребцов, подходит к ним.

— Послушай, Дитфен, — Рагнар с некоторым подозрением глянул на Кетиля, заметив, что эти двое о чем-то беседова­ли. — Я хочу у тебя кое-что спросить...

Рагнар в упор глянул на бывшего жителя города Йорка, ныне известного среди викингов как Йорвик.

—   Тебе знакомо имя князь Людовит?

— Я слышал о Людовите, который живет на южном по­бережье Балтики... Ты о нем спрашиваешь, господин?

— Не думаю, чтобы тут жило много князей с подобными именами.

— Это имя распространено среди венедов, — ответил Дит­фен. — Если ты заметил, оно похоже на имя старого императора германцев, Людовика, которого называли Благочестивым и чей сын, Карл, по прозвищу Толстый, теперь правит в Германии.

— Тебе многое известно, Дитфен. — Рагнар помедлил, взвешивая каждое слово. — Если будешь мне верен, станешь одним из моих приближенных.

— Я буду стараться, — Дитфен слегка наклонил голову, размышляя о будущих выгодах этого союза. Он уже знал, что Рагнар — сын богатого ярла и наиболее вероятный его преемник.

—   Так что ты слышал о Людовите?

—   Немного. Кажется, у него есть красавица дочь...

— Ягмира? — глаза Рагнара пытливо уставились на Дитфена.

— Имя ее мне неизвестно, но... похоже, мы говорим об одном человеке.

—   Продолжай.

—  Князь Людовит, о нем ходят слухи, — сакс помолчал. То, что он собирался сказать, могло не понравиться викин­гу. — Некоторые из тех, кто сватались к его дочери, погибли странной смертью...

—   Погибли?!

—   Да, но... возможно, это просто совпадение.

— Как именно они погибли? — Рагнар был похож на охот­ничью собаку, почуявшую дичь.

— Кто-то утонул, а кого-то нашли в лесу, он стал безумным... Потом сам убил себя...