Настя встала с постели и надела армейское белье.

– Писать в своем собственном туалете. Какая капиталистическая роскошь.

– Вот видишь, чего ты лишаешься.

Алекс быстро надела рубашку и штаны и выбежала в коридор. Она увидела Терри, который уже возвращался в свою комнату. Одетый в полосатую пижаму, он обернулся. Алекс улыбнулась про себя. Она всегда видела Терри лишь полностью одетым или голым, а сейчас он выглядел таким домашним.

– Извини, что мешаю тебе вернуться ко сну, но мне придется попросить тебя о последней услуге.

– Об услуге? – Терри поморщился. – Еще одной? – Он бросил взгляд на свои часы. – В четыре часа утра?

– Да. Мне нужно отвезти Настю в казарму. До шести утра, когда у них построение.

Терри в раздражении потер лицо, формулируя ответ, и в это время открылась дверь другой комнаты, откуда в белом махровом халате появилась Элинор.

– Что здесь происходит?

Настя ухитрилась натянуть штаны и гимнастерку и теперь стояла рядом с Алекс, держа сапоги в руках.

Алекс перешла на русский:

– Я пыталась убедить Настю сбежать и перейти на нашу сторону. Со временем она стала бы просто бесценным сотрудником. Однако она отказалась из патриотических соображений. Теперь ей нужно оказаться на своем посту до рассвета, иначе ее обвинят в дезертирстве.

– Получается, мы зря ввязались в ее «спасение», теперь она хочет назад. – Терри был явно раздражен.

Алекс скрестила руки на груди – тон, которым говорил Терри, ее взбесил.

– Пару часов назад вы жаловались на то, что ее дезертирство создаст проблемы для вашей организации. Зато теперь вам не придется об этом беспокоиться. Ее просто нужно отвезти назад.

Элинор и Терри переглянулись. По выражению их лиц невозможно было определить, о чем они думали. Они явно злились, но поняли ли они, что делала Настя в комнате Алекс? Наконец, Элинор пожала плечами.

– Отвези ее обратно, Терри, – велела она, – а вы, – на этот раз она обращалась к Алекс, – останетесь здесь. У Терри есть разрешение на передвижение в ночное время, а у вас нет. Лично я иду спать.

Элинор удалилась в свою комнату и закрыла за собой дверь, словно подведя черту.

– Дайте мне минуту, чтобы одеться, – нейтральным тоном сказал Терри и тоже исчез в своей комнате.

Алекс взяла Настю за руку.

– Для меня пытка – не знать, что с тобой случится, и где ты в итоге окажешься. Но клянусь, я вернусь в Россию. Власть Сталина когда-нибудь закончится. И как бы тебе ни пришлось «реабилитироваться», я разыщу тебя. Помни, я собираюсь стать шпионом, у нас это хорошо получается.

– Я тебе верю, – сказала Настя, хотя, возможно, эти слова были призваны лишь утешить Алекс. Наклонившись, девушка обернула портянки вокруг ног и натянула сапоги. В груди у наблюдавшей за ней Алекс разливалась боль предстоящей утраты. При виде портянок ей стала ясна пропасть между их мирами: она не учла, что советский пилот совершенно не вписывается в тривиальную американскую жизнь. К тому же она недооценила силу русского патриотизма. Эмигрировать из царской России, как сделали ее родители – это одно, а вот оставить землю, сражаясь за которую, погибли миллионы твоих товарищей – это совсем другое.

Настя встала рядом с Алекс, и они молча держались за руки, пока в коридор не вышел переодетый Терри с ключами от машины в руке.

– Ладно, давайте прощайтесь, и поехали, – резко сказал он и прошел дальше по коридору.

Настя крепко поцеловала Алекс в губы и, забросив на плечо вещевой мешок, отправилась вслед за Терри.

Алекс стояла, замерев на месте, а затем оперлась на стену и зарыдала. Дверь в комнату Элинор Шталь открылась, и женщина подошла к Алекс.

– Возьмите себя в руки.

– Господи, у вас совсем нет сердца. Ее же арестуют, как всех других советских военнопленных, и отправят куда-нибудь в ГУЛАГ, а вас это ни капли не тревожит. Но мне она небезразлична. Я буду работать на вас, но говорю вам в открытую: я буду использовать все возможности, которые у меня будут, чтобы ее отыскать.

– Конечно, используете, только не рассчитывайте на утешение. Думаете, вы первая женщина, которая присоединилась к Управлению, чтобы найти любимого человека? – Элинор выглядела так, будто ей нанесли личное оскорбление.

– Как? Вы? – Алекс заморгала. – Я бы никогда не подумала…

– Оно и понятно. Если вы думали, что вы единственный человек на земле, который способен так любить. Скажу вам, что это не так, так что, будьте любезны, контролируйте свои эмоции и делайте свою работу, которая начнется завтра. Прямо здесь. – Элинор достала из кармана своего халата носовой платок и протянула его Алекс.

Девушка вытерла слезы и высморкалась. Ее заинтриговали слова Элинор.

– Кого вы разыскивали? Вы нашли его? Или это была она?

– Это был он. Да, я его разыскала. В итоге оказалось, что он женат, недоступен, но, по крайней мере, я знала, где он. Это лучше, чем томиться по призраку. Я хочу сказать, что у организации действительно есть возможности, и мы можем находить людей. А теперь, если вы закончили распускать нюни, возвращайтесь к себе в комнату и запишите все, что помните о ней. Физические данные, имя матери и адрес, ее военное звание, друзья, любая мелочь, которая вероятнее всего сотрется из вашей памяти спустя несколько месяцев. Надеюсь, Терри сможет научить вас, как добывать и передавать информацию, не раскрывая себя.

Элинор положила руку на плечо Алекс и повела девушку к гостевой комнате.

– Выше нос! Как только мы поменяем вам документы и внешность, мы снова отправим вас в Москву.

С последним всхлипом Алекс кивнула и присела на постель, где она только что занималась с Настей любовью. Девушка пыталась собраться с мыслями. Краем глаза она заметила, что что-то торчит из ее рюкзака. Это был полинявший синий шарф в горошек, который она когда-то подарила Насте. Алекс взяла его в руки и прижала к лицу.

– Ради тебя я пересекла всю Европу, моя любимая, моя ведьма. И Россию я тоже всю пройду, если понадобится. Жди меня.

Образ «ночных ведьм» – советских девушек, воевавших с немецкими захватчиками на старых бипланах с открытой кабиной, – настолько меня поразил, что мне не оставалось ничего другого, кроме как рассказать их историю. Ниже привожу исторические факты, которые легли в основу этого романа.

«Ночные ведьмы» (нем. – Nachthexen). Этим прозвищем немцы наградили летчиц 588-го полка ночных бомбардировщиц (впоследствии – 46-й гвардейский полк), которые наносили удары по вражеским позициям на Восточном фронте. Я не смогла выяснить, когда и как это прозвище стало известно в советских рядах, однако оно стало частью истории этого полка. Ночные вылеты советских летчиц, скорее всего, не наносили серьезного ущерба немецким позициям, однако эти бомбежки беспокоили вражеских солдат по ночам, мешая им спать, а временами советским летчицам удавалось уничтожать склады с боеприпасами. Из трех женских авиаполков лишь 588-й полностью состоял из женщин. На протяжении войны им командовала Евдокия Бершанская. Многие из этих необычайно героических летчиц сгорели заживо в своих бипланах, лишенные парашютов и радиосвязи. Женщины, среди которых были выдающиеся летчицы, также служили в 585-м авиаполку бомбардировщиков и 586-м истребительном авиаполку.

Марина Раскова. Эта русская Амелия Эрхарт (американская пионерка авиации) начала летать, когда коммерческие авиаперевозки в СССР только зарождались. Перелет через всю территорию Советского Союза вместе с двумя другими летчицами сделал Раскову народной героиней. Она смогла убедить Сталина инициировать создание женских авиаполков в 1941 году. Летчицы обожали Раскову. Она командовала 587-м полком бомбардировщиц. Раскова погибла в 1943 году, разбившись из-за непогоды.

Самолеты женских авиаполков. Женщины-пилоты летали на разных моделях самолетов в зависимости от полка. Самые примитивные и уязвимые модели использовали ночные бомбардировщицы – деревянные бипланы У-2. В этих самолетах летчицы были без парашютов и радиосвязи. Под крылья биплана крепились бомбы относительно небольшого веса. Дневные бомбардировщицы летали на трехместном Пе-2, а пилоты-истребители – на крепком Яке-1 и его более поздних вариациях.