— Что это за модель, мистер Дилл? Не подтягивайте его к себе. Просто скажите, какая модель.

Дилл сидел примерно в пяти футах от стола. Прищурившись, он уставился на оружие.

— Смахивает на то, что копы принесли в участок. Они утверждают, что такое было при мне.

Нахмурившись, Хили внимательно пригляделся к нему, а затем положил другое оружие такого же воронёного металла и с такой же плоской рукояткой.

Наклонившись, Дилл прочёл названия на обоих видах оружия и выбрал то, у которого рукоятка была чуть потоньше.

Неловко поднявшись, он выставил ствол перед собой на уровне глаз.

— Так надо прицеливаться? — спросил он. Тем не менее, он взял прицел и нажал спусковой крючок, после чего опустил оружие и стал рассматривать его.

— О’кей. — Протянув руку, Хили взял у него браунинг и положил оба пистолета обратно в сейф. — Это был автоматический пистолет «Браунинг‑380». Другой — револьвер «Кольт-спешиал» 38‑го калибра. Пара сувениров от старых дел… О’кей, Дилл, если вы берёте меня, я к вашим услугам.

— Спасибо и на том, — проворчал Дилл.

— Значит, договорились?

— Во сколько вы мне обойдётесь?

— Ни во сколько, — сказал Хили. — Я берусь за ваше дело из уважения к Тиму Кроуфорду. Он будет помогать мне, но официально вашим адвокатом буду я. И если повезёт, то мы выиграем.

Хили опрашивал его ещё около часа, по ходу рассказа делая заметки на большом жёлтом листе. Они договорились о новой встрече через три дня. Когда Дилл, потеряв некоторую толику своей уверенности, ушёл, Хили налил два скотча, вынув бутылку из углового бара.

— Этому мальчишке я верю, — сказал он. — Если он знаком с оружием, то он отличный мистификатор, а если врёт относительно всего остального, то, значит, такого профессионала я ещё в жизни не встречал. Когда-нибудь он может стать опасен для тебя или для меня, но в данном случае, я думаю, он невиновен. — Он поднял стакан. — Так что защита должна быть несложной.

Так оно и оказалось. Хили отказался от суда присяжных, и судебное заседание под председательством судьи Прокауэра заняло всего лишь день. Выяснилось, что арестовывал Дилла один полицейский, а «Кольт-спешиал» 38‑го калибра подобрал на тротуаре у ног Дилла совсем другой. В свалке принимали участие четверо полицейских и дюжина чёрных подростков, половина из которых успели удрать. Револьвер когда-то был украден у хозяина магазина в Гарлеме и попытки снять с него отпечатки пальцев ничего не дали. В ходе перекрёстного допроса полицейский, арестовавший Дилла, не взялся утверждать, что своими глазами видел оружие в руках у Дилла. Когда Хили стал допрашивать своего подзащитного, тот доказал, что вообще не имеет представления об оружии. Перекрёстный допрос только усилил впечатление о его невиновности. Тим, который сидел среди публики, не сомневался, что на Дилле нет никакой вины. К такому же убеждению пришёл и судья. Закрывая дело, он обрушился на обвинение за небрежное отношение к доказательной базе. Поскольку в течение всех этих месяцев Дилл яростно поносил «белые силовые структуры», вердикт стал сенсацией. На следующий день история эта пошла первым номером в теленовостях и в выпусках большинства газет.

В тот же день в офис Тима пришла телеграмма из Агадира: «Ты был великолепен. Спасибо. Джинни». А через неделю авиапочта доставила синий конверт с белыми краями. Секретарша Тима с уважением отнеслась к отметке «Лично» и положила конверт Тиму на стол нераспечатанным.

«Дорогой Тим, у меня просто нет слов отблагодарить тебя за всё, что ты сделал. Новости сюда доходят, конечно, в довольно скудном виде, но я не сомневаюсь, что адвокат Дилла вытащил его, пустив в ход свой ум. Таким я тебя и помню. Я предполагаю, что ты потерял кого-то из крупных клиентов, так что я тем более восхищаюсь твоей смелостью. Я очень благодарна тебе за то, что ты пошёл на этот шаг ради молодого человека, которого никогда раньше не видел — и ради давней подруги… Агадир — не Акапулько, но тут вдоволь солнца и прекрасные ночи. Что же до американцев, ты можешь их себе представить.

Ещё раз спасибо. Надеюсь, что мы сможем выпить, когда я вернусь, и мне представится возможность лично поблагодарить тебя.

Как всегда — Джинни».

Тим вытащил из ящика бумагу, написал дату и начал: «Дорогая Джинни, я тронут твоими аплодисментами, но, к сожалению, адвокатом Джексона Дилла был не я. Как я говорил тебе, уголовные дела лежат вне сферы моей деятельности, и я договорился с Френсисом…». Он остановил перо на первой букве фамилии Хили и задумчиво покатал в зубах кончик ручки. Стоит ли сейчас влезать во все эти подробности? Может, он лично и не защищал Дилла, но нашёл толкового адвоката и потратил пять тысяч своих личных денег, с которых не платил налога. Если бы не он, Дилл сейчас сидел бы в тюрьме. Как бы там ни было, лучше он всё объяснит Джинни при личной встрече. В письме всё будет звучать как-то не так.

Позвонила Джинни только через три месяца. В городе она могла быть только день, после чего на неделю выступлений улетала в Гонолулу.

— Я должна была позвонить тебе, Тим, — сказала она, — и лично поблагодарить за всё, что ты сделал для Джексона Дилла.

— Послушай, Джинни, ты не в курсе дела. Наверно, новости до Агадира так и не дошли. Я не был защитником Дилла. Дело вёл мой друг Френ Хили.

— Ох, а я думала…

— Нет, благодарить ты должна Френсиса А. Хили. — Он дал ей номер телефона Френа. — Хотел бы принять всё это на свой счёт, но не могу.

— Вот как, — у неё был тихий далёкий голос. Они обменялись ещё несколькими любезностями, после чего она повесила трубку; Тим чувствовал, что она смущена и растеряна.

Перезвонила она через час.

— Тим, ты потрясающий врун. Неудивительно, что ты такой хороший юрист — мало кто может врать так, как ты. Повторяю, что ты был просто великолепен.

— О чём ты говоришь?

— Я только что побеседовала с Хили, — сказала она, — и он мне всё рассказал. Как ты готовил это дело и сидел по ночам, и опрашивал свидетелей — а потом доверил Хили представлять дело в суде, лишь потому, что судья был его другом. И ты оплатил все расходы. Ты ужасно милый, Тим.

— Подожди, подожди! — запротестовал он. — Я в самом деле уплатил Хили гонорар, но больше я ничего не сделал — разве что свёл Дилла и Хили.

— Вот! Врёшь ты просто потрясающе. Но ничего не получится. Хили мне всё рассказал.

— Он тебя дурачит. Если хочешь всё узнать доподлинно, спроси Джексона Дилла.

— Я же тебе говорила, что не знаю его, да и в любом случае, не могу его найти. Говорят, он ушёл в подполье. Спасибо, Тим. Ты оказал мне большую услугу и, может быть, в своё время я смогу ответить тебе тем же — в тот день, когда несчастным белым понадобится помощь от нас, тех чёрных цыпочек, что уже растут. — Она засмеялась.

Он снова стал возражать, но она его не услышала. Джинни, пообещав дать о себе знать, повесила трубку.

В тот же день Тим созвонился с Хили.

— Чёрт возьми, что ты там наплёл обо мне Джинни Джонс?

— Тим, — сказал Хили, — эта дама полна желания видеть в тебе героя. Почему бы и нет? Я не знаю, насколько вы двое хорошо знаете друг друга, но она считает, что ты сам Мистер Добродетель. Вот я и решил представить тебя в этом свете.

— Но ты нёс ей всю эту ахинею, Френ, как я работал над делом, как опрашивал свидетелей. Ты же знаешь, что я не делал ничего подобного.

— А пять кусков — это тоже ничего? Брось, Тим. Этой маленькой пичужке нужны её мечты. И кроме того, сукин ты сын, если уж начистоту, у меня просто язык не повернулся сказать этой чёрной девочке, что её белый приятель попытался отделаться от неё. И теперь, когда она начнёт говорить, что, мол, никому из белых нельзя верить, в голову к ней придут совсем другие мысли. Разве я неправ? Нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить с той стороны изгороди.

— Но когда она всё узнает, то обозлится.

— Откуда она узнает? Забудь, герой!