Опять хихиканье, глухая возня и притворный визг.

— Роджер, когда ты наконец вырастешь? — сказала я.

— О, я расту, можешь не сомневаться. Расту прямо на глазах.

Послышался истерический смех девицы и ее возглас: «Роджер, это ужасно!»

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю.

— Ну ты же у нас парапсихическая. Ты и объясни.

Я бросила трубку и позвонила в полицию. Оставила там сообщение по голосовой почте. Теперь жду ответа.

На сегодня все.

В.

Похоже, мама занялась сводничеством. Пригласила меня сегодня вечером поужинать в «Беллами». И добавила, что будет с мужчиной-приятелем.

— Так, начинается. Я ушам своим не верю! Ты хочешь с кем-то меня сосватать!

— Не глупи. Это всего лишь небольшое развлечение. Нужно же тебе иногда проводить вечер как взрослой женщине. Только не отказывайся. Ладно?

— А папа как же?

— Я обо всем позаботилась. Меня заменит симпатичная медсестра из хосписа, ее зовут Сэнди. Мне тоже нужен отдых, знаешь ли.

Я все еще не верила своим ушам.

— Почему бы тебе в таком случае одной не поужинать с этим парнем, загадочным незнакомцем или кем там еще.

— В семь часов в «Беллами». Найми няню. Оденься получше. — И она положила трубку.

Меня разбирает неудержимый хохот при мысли об этом парне, которого мама мне откопала. Блин, ну и что мне туда надеть?

На сегодня все.

В.

Я еще не записала Пита в лагерь на это лето. Помоги мне, Господи. Мои способности к выживанию в качестве одинокой матери ждет серьезная проверка.

На сегодня все.

В.

В последнее время ничто меня так не выматывает, как процесс одевания. Вещей пруд пруди, но надеть нечего. Вот классные брюки DKNY, купленные в прошлом году на распродаже. Стоит взглянуть на пояс, и сразу ясно — на мою задницу это не налезет. В конце концов остановилась на старом верном комплекте: черные джинсы-стрейч, белая блузка с глубоким декольте и черный блейзер ПЗЯ (полное закрытие ягодиц). Еще одна головная боль — макияж. Слой за слоем тонального крема, чтобы скрыть круги под глазами, солнечные пятна, прыщи и угри. В конце концов я стала похожей на мима. Пришлось все смыть и придать себе вид более естественный, хотя, увы, подпорченный жизнью. Насчет волос достаточно сказать, что меня запросто взяли бы на работу в «Прогноз погоды». Нужен допплер-радар? Смотрю на свои кудряшки и объявляю: «Влажность восемьдесят пять процентов». Если не получается хорошо выглядеть, можно хотя бы хорошо пахнуть. Подушилась, глубоко вздохнула. Сейчас самая пчелиная пора, я уже недели две не доставала духи.

Когда привела Пита к Линетт, она присвистнула:

— Вот это да! Вэл, ты потрясающе выглядишь.

Дом Линетт словно сошел со страниц журнала «Домашний очаг». Пахло корицей, домашней выпечкой, слышно было, как ее муж приветливо здоровается с Питом, вбежавшим в гостиную. Мне захотелось там поселиться. Может, они меня удочерят?

В семь пятнадцать припарковалась на стоянке «Беллами». Контрольный взгляд в зеркало показал, что Линетт была права. Я выглядела хорошо. Пройдя мимо посетителей, ждавших столика, я поискала глазами маму. Она сидела за дальним столиком и радостно замахала мне. Мельтешение сверкающих рук не давало разглядеть ее спутника. Помолившись (Господи, пусть у него не будет генитального герпеса), я пошла к столику, стараясь двигаться грациозно и боясь поднять глаза.

— Я бы вас представила, — сказала мама, — но, думаю, вы уже знакомы.

Мужчина встал и протянул мне теплую веснушчатую руку. Это же детектив Авила!

— Да, конечно. — Я была совсем сбита с толку. Потянулась к его руке и совершенно неожиданно оказалась в объятиях. От него чудесно пахло, Он был еще выше и шире в плечах, чем я его помнила. — Как дела, детектив?

— Теперь, когда вы здесь — существенно лучше. И пожалуйста — Майкл.

Мама сияла, как фотовспышка. Было невероятно сидеть тут с ними обоими.

— Откуда вы знаете друг друга?

— По хоспису, — сказал Майкл, наполняя стаканы, — у моей мамы не-ходжкинская лимфома. Я обратился за помощью в социальный центр, Там мы и познакомились с вашей милой мамой. Разговорились и выяснили, что у нас есть нечто общее.

— То есть хоспис?

— Нет, — сверкнули глаза. — Вы.

Я тайком окинула Майкла взглядом и удивилась, чем я заслужила такого чудесного спутника на этот вечер. Он из тех, кто чувствует себя немного скованно в костюме, мне нравилось, как его большие руки неловко торчат из рукавов. На нем была кремовая рубашка и шелковый бордовый галстук, адамово яблоко поцарапано бритвой. Я умилилась, представив, как он лихорадочно готовился к этому важному свиданию.

Вечер прошел, в полном смысле слова, великолепно. Майкл то шутил, то очаровательно смущался и словно с каждым часом выглядел лучше (кстати, я не пила). Одно настораживало: красавчик-детектив ни разу не был женат. Не то чтобы я не верю в его холостяцкую жизнь, скорее не могу понять, как такой замечательный парень дожил до тридцати восьми лет, ни разу ни попавшись на крючок. И по правде, я сама не готова к новым отношениям. Серьезно. Нет, в самом деле. Я не шучу.

Майкл во что бы то ни стало хотел проводить меня до джипа. Когда я уселась, он наклонился и, казалось, потянулся к моей груди. Я дышать перестала. Боже, что он делает? Он искал ремень безопасности. От его рук шло тепло, когда он медленно протягивал ремень и пристегивал пряжку.

— Это закон, — сказал он, глядя мне в глаза.

— Спасибо, офицер. — У меня задрожали губы под этим взглядом.

— Ну как, — он все еще смотрел на них, — какие будут прогнозы на будущее?

Только через секунду дошло, что он намекает на мои парапсихические способности.

— Прогнозировать пока рано.

— Ну что ж, это честный ответ, по крайней мере. — Лицо у него стало чуть огорченным. — Могу я вам позвонить?

Вернувшись домой, получила сообщение по электронной почте. Решила, что это он. Как я ошиблась!

Сообщение было от Линетт. «Не пугайся, по тебе лучше прийти сюда как можно скорее».

Мы договорились, что Пит будет у них ночевать. Я решила, что его одолела тоска по дому. Ваялась за дверную ручку, блестящего латунного орла с кольцом в массивном клюве. Кольцо звякнуло по гладкой двери. Линетт тут же открыла. В доме было полутемно, шторы опущены — здесь явно не привыкли поздно ложиться. Свет почти везде был потушен, тишину нарушало только поскрипывание посудомоечной машины.

— Что случилось, Линетт? С Питом все в порядке? — У нее было испуганное лицо, вытаращенные глаза посылали какие-то сигналы. — Что происходит?

— Я не знаю. Лучше тебе самой послушать.

Мы пошли в гостиную. Муж Линетт сидел с мальчиками на диване приглушенной цветочной расцветки — без единого пятнышка. У всех троих слипались глаза. Я подошла к Питу, он обнял меня за ноги и сонно уткнулся в них головой выше колен (в мамины подушечки, как он называл эти места).

— Я хочу дома сегодня спать, — пробормотал он.

— Конечно, — отозвалась я. — Только сначала послушаем, что скажет Линетт.

— Давай расскажем маме, что ты мне сегодня говорил, хорошо? А потом пойдешь домой и ляжешь к себе в кроватку.

Пит неохотно кивнул.

— Линетт, расскажи все по порядку, — сказала я. — Не томи.

— Ну, мы читали сказку на ночь, «Рыцари кухонного стола». Какая замечательная книга! — Было заметно, что она изо всех сил старается успокоиться. Это только прибавило мне страху. — А потом Пит задал мне вопрос. Очень интересный вопрос. Скажи маме, заяц, о чем ты меня спросил?

Пит еще сильнее уткнулся мне в ноги. Я тихонько отстранила его, прислонила к спинке дивана, держа в руках его личико.

— О чем, солнышко?

— Я не знаю.

— Конечно, знаешь. Расскажи, не бойся.

В этот момент муж Линетт подхватил Геракла на плечи.