Надо поговорить с директором.
— Позовите, пожалуйста, мистера Энрайта.
— Он говорит по другому аппарату.
— О, Роберта, пожалуйста! Опасность прямо за дверью. Это экстремальная ситуация, прервите разговор по другому аппарату.
— Да, конечно.
— Это мистер Энрайт. — Голос у директора лагеря был почти чревовещательский, как у премьер-министра Аль Гора. — Чем могу помочь?
Он вел себя так, словно знать не знал о том, что происходит в двух шагах от его кабинета.
— Послушайте. Сейчас у стола Роберты стоит мой муж. Он покушается забрать моего сына. Мистер Энрайт, вы не можете позволить ему сделать это. Мой муж неуравновешенный человек. У него нет права на опеку.
— Я понял, миссис Тисдейл.
— Это не миссис Тисдейл. Это мисс Райан. Мы в разводе. Пожалуйста, послушайте меня. Не позволяйте Роджеру забрать моего сына.
— Он говорит, что имеет полное право.
— Он ошибается. Позвольте мне объяснить. Если муж покинет ваше здание с моим сыном, вы получите судебный иск. Не кусайте потом локти.
— Понял. — Послышался звонок Роберте. — Вызываю охрану. Здесь ваш сын в безопасности. Мы оставим его наверху с учительницей. Они запрут дверь, условный звонок известен. Мы не в первый раз сталкиваемся с перекрестным огнем из-за опекунских споров.
Перекрестным огнем? От этой фразы мне стало нехорошо. Пит заперт между камнем и резиновыми пулями, как какой-нибудь сбитый с толку турист-американец в секторе Газа. Просто еще одна разведенная пара разрушает своей злобой жизнь собственного ребенка.
Пронеслась мимо остановочного знака на углу Эткинс и Долгой. Сзади замигала полицейская машина. Пусть едут до стоянки, решила я. Припарковавшись возле школы, я выпрыгнула из джипа и подбежала к полицейской машине.
— Я знаю, что превысила скорость. Извините. Можете дать мне штрафной талон, только попозже. Я ниоткуда не бегу, я просто мама. Пожалуйста, вы должны мне помочь. Мой муж хочет похитить сына!
Офицер, добродушный на вид человек предпенсионного возраста, казался искренне взволнованным.
— Не беспокойтесь из-за талона, милая. — Он поднес к губам рацию и вызвал подмогу. Отлично сработало.
В офисе яблоку негде было упасть: Роберта, мистер Энрайт, грузный телохранитель и глухой однорукий сторож — они оба неофициально были охраной лагеря. В тесной комнатке пахло потом, дезодорантом и «Чарли», любимыми духами Роберты. Роджер был одет так же, как в день последнего визита ко мне, с одним только добавлением — черным беретом. Комкал в пальцах незажженную папиросу. Серфингистка тоже была тут.
Роджер ухмыльнулся в мою сторону.
— Ты не можешь запретить мне общаться с ним. — Он вскинул голову на полицейского. — Что это за полисмен на побегушках?
— Офицер Навански, — отозвался тот. — Вы никуда не пойдете, пока не докажете свои права на опеку вашего ребенка.
Прозвенел звонок на перемену, и центральный коридор запрудили школьники, согнувшиеся под тяжестью своих рюкзачков. Некоторые глазели на нас в окно. Кто-то сказал: «Это мама Пита Тисдейла».
Послышался хор сирен, он стремительно приближался. Вскоре к нам присоединились двое других полицейских — прыщавый, плохо подстриженный подросток и смазливая блондинка. На ней великолепно сидела форма, должно быть, брюки были сшиты на заказ, что не ускользнуло от внимания Роджера. Несмотря на кульминационный момент, я заметила, как он пялился на ее половинки. Серфингистка это тоже заметила и решительно взяла его под локоть.
— Здесь происходит инцидент… — начал офицер Навански.
— Никакого инцидента нет. Я приехал навестить сына. В чем здесь преступление, скажите мне?
— Нарушение имеет место, сэр, если у вас нет права опеки на ребенка.
— У него нет, — вмешалась я. — Мне принадлежит единоличная временная опека.
— У Роджера есть такие же права общаться с сыном, как у вас! — выпалила Серфингистка.
— Кто это? — спросил Роджера Навански.
— Хоть я и не обязан докладывать вам, но юная леди — мой друг.
Серфингистка метнула в Роджера сердитый взгляд.
— Я его девушка, начальник.
Полицейский незаметно подмигнул мне.
— Я попросил бы юную леди подождать на улице.
Она только крепче вцепилась в Роджера.
— Пожалуйста, я хочу остаться со своим парнем. Ему нужна моральная поддержка.
— Извините, мисс, — Навански твердо взял ее за локоть, — здесь и так достаточно противоборствующих сторон. Пожалуйста, подождите на улице.
Серфингистка отцепилась от Роджера и неохотно поплелась к выходу. Навански проводил, положив руку ей на спину, и запер за ней дверь.
— Мистер Тисдейл, это правда, что вашей жене принадлежит единоличная опека вашего сына?
— Временная опека. — Роджер смахнул с рукава воображаемый катышек.
— Временная или нет, но это правда? — давил Навански. — Честность в ваших интересах, сэр. Я могу проверить информацию одним телефонным звонком.
— Да, это правда. — Роджер кисло посмотрел на меня. Я ответила тем же.
— Тогда мне придется попросить вас и вашу подругу немедленно покинуть территорию. — Навански взял Роджера за локоть. Роджер резко вывернулся и ударил его по руке. Другие полицейские схватились за пистолеты и двинулись к Роджеру. Навански отпустил его. — Можете удалиться по доброй воле или с нашей помощью, сэр. Выбор за вами.
Роджер поправил берет и метнул в меня еще один испепеляющий взгляд.
— Уберите руки! Я выхожу.
— Теперь можете предъявить мне штрафной талон, если хотите. — Я сама понимала, что лукавлю. Не будет он меня штрафовать.
— Нет-нет, никаких штрафов. — Он отечески положил мне руку на плечо. — У моей дочери с бывшим такие же проблемы. Ушел к молоденькой, говнюк, а теперь думает, что может навещать ребенка, когда ему заблагорассудится. Честно скажу, сам бы прикончил сукиного сына, если б за это пенсии не лишали.
На сегодня все.
В.
16 июля
Слава богу, семейный праздник закончился. Какой изматывающий день. Не только потому, что папа умирает. Очень тяжело видеть, как мама запустила дом (в кухонных ящиках завелась мышь). Тереза взяла моду пробовать каждое мое вкусное блюдо без единого слова благодарности. Джулия опять приготовила отдельную еду для своих избалованных двойняшек и ни разу не спросила, как мы с Питом поживаем после развода. Посреди обеда позвонил Роджер — поздороваться с Питом, и Серфингистка взяла трубку и сообщила, что ждет не дождется случая вручить ему небольшой подарок. Через неделю мы едем в Боснию и Герцеговину, и я начинаю бояться, что самолет рухнет в океан. Из всех возможных смертей это самая худшая. Живот подвело, пойду в ванную.
Вернулась.
Лучшим в этом обеде было то, что все приготовленные мной блюда удались на славу, даже если Тереза еще не доросла до признания этого факта. Шоколадный пирог (любимый пирог Пита) был особенно хорош. Решила вписать рецепт сюда, чтобы не потерялся.
Шоколадный пирог, он же «Инфаркт в куличной форме»
1 пачка расплавленного сливочного масла
1 стакан сахара
2 яйца (слегка взбить)
1/2 стакана муки
1 чайная ложка ванили
1 стакан шоколадных чипсов
1 стакан пеканов (я решила положить пеканы, так как Пит терпеть не может орехи).
Смешать все ингредиенты и положить в замороженную форму для пирога. Выпекать в течение часа при температуре 325 градусов (я продержала его еще пятнадцать минут), затем вынуть и поставить остывать на кухонный стол. Он должен слегка растекаться.
Еще один хит, теперь уже мой любимый:
Сладкий картофель с кленовым сиропом, он же «Приступ диабета в горшочке»
10 сладких картофелин, вареных, очищенных и порезанных
1 стакан кленового сиропа
3 столовые ложки масла
1/2 стакана яблочного сидра
1 чайная ложка соли
4 столовые ложки кленового сахара (положила коричневый сахар).
Нагреть духовку до 300 градусов. Положить сладкий картофель в смазанный маслом горшок. В отдельной посуде смешать сироп, масло, сидр, коричневый или кленовый сахар и соль, довести до кипения. Залить картофель микстурой. Выпекать 45 минут, через каждые 15 минут поливая картофель сверху.