От одного из членов, служившего в тюремной охране, Братству стало известно об аресте Синелиуса. С помощью этого охранника заговорщики проникли в темницу и предъявили часовому якобы подписанный Чаренцо, а на самом деле фальшивый приказ о передаче Синелиуса в их руки. Так им удалось вызволить чародея из тюрьмы. Они отвезли Синелиуса в безопасное место и стали убеждать его присоединиться к заговору. Синелиус согласился; тогда заговорщики спросили, знает ли он способ избавиться от Гоблинов. Увы, нет, отвечал волшебник, потому, дескать, что сейчас они слушаются Чаренцо, который может отменить его, Синелиуса, приказ вернуться в Девятую Реальность.

Однако не все потеряно, поскольку он, дескать знает могущественное заклинание, способное обратить Гоблинов в камень. Еще Синелиус сказал, что заклинание требует человеческой жертвы, и заговорщики бросили жребий. Роковой жребий выпал одному юноше, подающему большие надежды, и тогда самый старый заговорщик — олигарх — вызвался принять смерть вместо юноши, объяснив, что преклонные годы, устарелые взгляды и предрассудки все равно делают его бесполезным для новой власти.

И вот Синелиус произнес заклинание. Ярко сверкнула молния, ударил оглушительный гром, и земля содрогнулась. Крепость рухнула с ужасающим грохотом, похоронив Чаренцо под обломками, а ниже города Метуро случился оползень, который перегородил русло Кьямоса. В тот же миг все Гоблины обратились в камень. Когда заговорщики подбежали к Синелиусу, старый чародей был мертв. На лице его застыла мирная улыбка.

После этого Братство завело в городе свои порядки. Члены общества настаивали на соблюдении тайны; вот почему в Метуро и поныне правит комитет Братства, прозванный Безликой Пятеркой. Вступив в должность, они появляются на людях только в черных масках, и никто не должен знать их имен. Когда образовавшееся после оползня озеро Фолькина затопило старый город Метуро, Братство отстроило новый — тщательно распланированный, с широкими прямыми улицами. Поскольку крепость лежала в развалинах, а от горы, на которой она стояла, остался лишь небольшой островок, они расчистили завалы и возвели новую твердыню: на ее постройку пошли не только камни, оставшиеся от прежней крепости, но и сотни глыб, в которые обратились Гоблины. Отсюда и название этого сооружения — Башня Гоблинов.

Сперва Безликая Пятерка облюбовала Башню под резиденцию. Но вот уж лет сто, как они оттуда переехали — во-первых, приходы и уходы слишком бросались в глаза и членам Пятерки было трудно соблюдать анонимность, а во-вторых, в Башне не очень-то уютно, она ведь строилась для защиты от врагов.

— Как метурцам живется при Безликой Пятерке? — спросил Джориан.

— В одних отношениях хорошо, в других — не слишком. По обычаю всех узурпаторов Пятерка первым делом постаралась сосредоточить в своих руках неограниченную власть. Конечно, они дали стране умелое правительство, которое обеспечило жителям довольно высокий уровень жизни. Метурцы по-прежнему делятся на богатых и бедных, но тем, кто усердно трудится, голод не грозит. Метурские правители не содержат пышного царского двора, как мальванцы, или огромного нелепого храма, как тарксийцы, а посему у них нет потребности до нитки обирать подданных. Да и традиция составлять Пятерку из самых непохожих друг на друга людей делает правление Безликих вполне справедливым.

С другой стороны, в Метуро начисто отсутствует свобода личности. Горожанин, как правило, взвешивает каждое слово, потому что собеседник может оказаться доносчиком, и озирается по сторонам, прежде чем ответить на вопрос, который нынче час. Лично мне Виндия со всей ее неразберихой и продажными чиновниками милее здешней добродетельности, которая держится на страхе. Но только до той поры, — тут чародей криво усмехнулся. — Пока я сам не вышел в правители!

В протяжении рассказа Джориан и его спутники потихоньку продвинулись к концу пирса. Едва Форко умолк, как вернулась одна из лодок, и вся троица погрузилась на борт. Цот сложил на дно суденышка пожитки Джориана и Карадура, молча поклонился Форко и зашагал к берегу.

Пока угрюмый лодочник, молча налегая на весла, правил к острову, пассажиры могли без помех рассмотреть надвигающуюся на них Башню Гоблинов. Это было незатейливое, словно бы приплюснутое с боков овальное сооружение с глухими стенами высотой в сорок футов. По обе стороны поднимались в небо еще на двадцать футов две большие круглые башни. Вершины этих башен соединял ажурный каменный мостик. Узкая вытянутая форма замка определялась очертаниями островка.

В Башне имелся подъемный мост, который, однако, ни во что не упирался. Он висел над самой водой и служил причалом. Джориан и его спутники высадились на мост, миновали ворота с поднятой решеткой и очутились в вестибюле. В замке не было двора; сразу за воротами начинались крытые внутренние помещения.

Находящиеся в вестибюле участники Конклава толпились у конторки, за которой восседал человек в черной мантии и остроконечном красном колпаке, склеенном из плотной бумаги. На колпаке жирными крупными буквами было выведено:

Рядом с конторкой администратора Гнукса помещалась доска объявлений, где перечислялись все события предстоящего съезда.

Подошла очередь Форко и Карадура. Администратор осведомился, как их зовут, надписал две бумажные полоски и наклеил эти именные карточки на остроконечные колпаки — такие же, как у него самого, только черные. Затем вручил волшебникам колпаки и ключи от комнат. Когда настал черед Джориана, Карадур сказал Гнуксу:

— Это Джориан из Кортолии, мой ученик. Джориан, я внес за тебя регистрационный сбор.

— Добро пожаловать, мастер Джориан, — произнес Гнукс. — Как пишется?.. Держи.

Гнукс протянул Джориану дурацкий именной колпак; ему как ученику полагался колпак белого цвета.

— Можешь поселиться в двадцать третьем, вместе с доктором Карадуром.

— Нет ли второго ключа? — спросил Джориан. — Может статься, мы с любезным доктором будем приходить и уходить в разное время.

— Прошу. Еще раз добро пожаловать на наше ученое сборище!

— Скажи, а не проходил регистрацию некий Поррекс из Виндии? — поинтересовался Джориан. Гнукс сверился по списку.

— Нет. Кстати, ты уже третий, кто меня о нем спрашивает.

— Видно, он их тоже надул, и они надеются выколотить должок.

— Ну... хм... — заметил Гнукс, пытаясь скрыть улыбку, — это дело не мое, но я тут краем уха слышал кой-какие замечания насчет каленых щипцов и мягкого места.

Форко провел Джориана через вестибюль в танцевальный зал, на время превращенный в рабочую аудиторию. Повсюду сидели волшебники и волшебницы в остроконечных колпаках.

— Смотри, это Председатель Аелло, — зашептал Форко на ухо Джориану, едва они отыскали свободные места.

Председатель — высокий сутулый старик с длинной седой бородой, ниспадающей на черную мантию, — носил колпак золотого цвета. Он представлял именитых участников; зал встречал каждую знаменитость нестройными хлопками.

— ...как мне сообщили, среди нас находится выдающийся некромант, Омфез из Тамо, чья коллекция душ включает ряд всемирно известных призраков, которых до него никому не удавалось вызвать. Доктор Омфез, вы не привстанете? Благодарю... На нашем собрании присутствует также наидостойнейшая волшебница Гоания из Оттомани; госпожа Гоания, примите общее восхищение, — Джориан сразу вспомнил седовласую женщину и хотел было перехватить ее взгляд, но Гоания сидела слишком далеко. Тут внимание Джориана привлек какой-то человек, подпирающий стенку у входа в зал. Это был откормленный, похожий на борова детина в красном колпаке. У Джориана екнуло сердце: он узнал Босо, сына Трийса, бывшего звонаря, с которым они повздорили в Оттомани и которого Гоания взяла на службу. Теперь к привычному для Босо оружию — дубине — добавился меч. Джориану вдруг захотелось узнать, не привез ли он с собой Ванору. Аелло из Гортии продолжал долдонить: