— О Джориан, — зашептал по-новарски Карадур, — я бы предпочел не оставаться на этот праздник. Позволь мне вернуться на корабль.

— Что стряслось? Тебе разве не хочется отведать для разнообразия нормальной еды?

— Не в еде дело. Над этим местом витает что-то зловещее, я чувствую.

— Ерунда! Развалюха, правда, мрачновата, но ее обитатели, кажись, вполне приличные люди.

— Нет, у меня на такие вещи астральная интуиция.

— Все равно останься. Ты не можешь бросить меня одного с этими молодцами!

Предоставленный в их распоряжение палач Мэру был среднего роста и телосложения. В отличие от большинства здешних жителей он брил бороду и не носил тюрбана. Несмотря на то, что в его волосах уже пробивалась седина, Мэру выглядел моложе своих отставных собратьев.

— Если господам угодно последовать за мной, — широко улыбнувшись, сказал он, — я покажу вам Замок Топора. Вы увидите памятные экспонаты — свидетельства исторических событий, которые всемогущий царь — да правит он вечно! — милостиво разрешил нам забрать с собой в отставку.

— Благодарю вас, что-то не хочется, — поспешно сказал Карадур. — Я устал. Здесь найдется место, где можно прилечь?

— Конечно. Пожалуйте в этот покой. Чувствуйте себя как дома, доктор, а мы с мастером Мальто покамест осмотрим замок.

Мэру, в противоположность Хуравэле, тараторил без умолку.

— Присмотрись, — говорил он. — Видишь, нижние ряды стенной кладки не такого цвета, как верхние? Внизу — остатки древнего замка; то, что выше, надстроено при Чоланки Третьем... Тут у нас кухня; а это — жены семейных братьев, стряпают вечернее угощенье...

— Твоя тоже здесь? — поинтересовался Джориан, разглядывая дюжину коренастых пожилых теток.

— Моя? Ха! Что мне женщины, я был обручен со своим искусством.

— Чего ж ты так рано ушел на покой?

— В правом плече завелась ломота, и рука уже не могла служить, как прежде. Плечо и теперь ноет в сырую погоду. Веревка, удавка, топор — еще куда ни шло, а вот с двуручным мечом управляться ре по силам. Каждый Головоруб в конце своей карьеры обречен орудовать презренным ломом.

— Как так?

— Знай же, что у правоверных каждому сословию положена своя казнь, и по обычаю таким благородным орудием, как меч, казнят только членов царского дома да знатных господ. Для знати — меч, для воинов — топор, для чиновников — удавка, для торговцев — петля, ремесленникам — кол, и так далее, хотя есть особые преступления, за которые полагается особое наказание — потоптание, к примеру, царским слоном.

Так вот, одна из жен царя Шайю — да правит он вечно! — завела шашни со знатным вельможей; по высочайшему указу обоих ждала смерть от моей руки. Сперва все шло отлично; голова владетельного господина Вальшаки скатилась с плеч в один момент. Но когда я занес меч над женщиной, мне стрельнуло в больное правое плечо и тяжелый меч ударил ниже, чем надо, — по лопатке. Как ты, конечно, догадываешься, от моей промашки ее отбросило на помост, а в спине образовалась огромная рана. Мои подручные приподняли ее, снова поставили на колени — она вопила благим матом, кровь хлестала ручьем — и разложили на плахе для повторного удара.

На этот раз я не сплоховал. Голова, которую я преподнес Его Величеству — да правит он вечно! — была просто на загляденье: срез чистый, прямой — ни одного лоскутка кожи. Просто на загляденье. Но Шайю решил, что мне пора в отставку — и все из-за одной-единственной осечки.

Они выбрались на крышу одного из угловых бастионов.

— Вон там, — показал Мэру, — в устье Джхукны находится пиратская стоянка. Летом, когда из Виндии в Янарет плывет торговая флотилия, галеры с пиратами валом валят к морю; отсюда они похожи на стаю водомерок. Из-за пиратских набегов Виндии теперь приходится посылать свои боевые галеры для охраны торговых караванов.

— Царь Шайю мог бы построить флот и помочь разделаться с морскими разбойниками. Почему все тяготы должны нести новарские города?

— Друг мой! — изумился Мэру. — Чтобы правоверный Мальванец вышел в море? Да знаешь ли ты, что это считается богомерзким поступком, и только совершив множество сложных и дорогостоящих обрядов, можно очиститься от скверны?

— Тебе же пришлось пересечь море, чтоб сюда добраться.

— Ах, мой грех невелик, я ведь плавал всего один раз. Вот если я выйду в море ради заработка, тогда другое дело: остаток дней придется каяться на берегу. Этим мы от вас, варваров, и отличаемся.

— Кажись, доктор Карадур иного мнения.

— Это его забота. Может, он еретик, а может, заклинания защищают его от скверны морского плавания. Давай спустимся, не то я насмерть простыну.

— Вы, Мальванцы, боитесь холода, как тропические цветы, — заметил Джориан, спускаясь по витой лестнице вслед за Мэру. — Чуть где подует, дрожите и ежитесь. Меня-то этот ветерок освежил, только и всего.

— Просто ты никогда не бывал в шкуре правоверного из джунглей на юге Мальваны — от деревьев поднимаются влажные испарения, а жара такая, что днем все живое словно вымирает, одни москиты жужжат. Тьфу, куда я дел этот вонючий ключ? Ага, вот он! Здесь расположен подъемный механизм моста.

Они заглянули в комнату, где находилась рабочая часть огромных водяных часов. Вода, стекая по желобу, тонкой струйкой лилась в ковши, закрепленные на круглой раме. Джориана тотчас заинтересовала работа механизма. Когда ковш наполнялся, колесо под его тяжестью начинало поворачиваться, пока не натыкалось на ограничитель. Затем вода заполняла следующий ковш, и все повторялось.

— Отработанная вода стекает в бочку, подвешенную к подъемному механизму моста, — пояснил Мэру. — На рассвете под тяжестью бочки мост без труда опускается — бочка служит противовесом. Когда бочка оказывается внизу, вода из нее перетекает в другую бочку, и та поднимает мост. Как мне говорили, несколько лет назад сюда приезжал часовщик по имени Эвор из Ардамэ...

— Как? — вырвалось у Джориана. — Это ж был мой о... — он осекся. — Я хотел сказать, это был один из друзей моего отца. Ну, продолжай.

Мэру проницательно посмотрел на Джориана.

— Уже закончил. Этот человек установил механизм, и теперь мост опускается и поднимается сам по себе. Нам ничего не приходится делать — только закачать воду в бак на верхнем этаже. Для этого в подвале имеется педальное колесо.

— Можно отсоединить мост от часов? Ведь всякое случается.

— Да. В сторожке есть подъемный ворот, если надо, он блокирует часы. Но такие случаи редки, в Реннум Кезимар мало кто наезжает.

Они спустились еще на один пролет. Мэру снова отпер какую-то дверь.

— Эта комната, мастер Мальто, — провозгласил он, — наш арсенал, но арсенал необычный. Здесь находятся наши отборнейшие экспонаты. Смотри!

— Боги милосердные! — едва смог выговорить Джориан.

Экспонаты оказались коллекцией орудий казни и пыточных приспособлений. Чего тут только не было: топоры, колоды, мечи, веревки для повешения, удавки и кривые ножи для перерезания горла. Тут были две готовые к употреблению дыбы и котел для кипящего масла. Тут были кандалы, плети, палки, бичи и тавра для клеймения. Были тут и особые орудия, назначение которых мог угадать лишь посвященный.

На скамеечке у стены сидел усатый брат преклонного возраста и с отсутствующим выражением на лице любовно затачивал топор.

— Ну что, брат Дхонг? — окликнул его Мэру. — Как думаешь, не оплошает твой секач на вечернем состязании?

Продолжая тенькать оселком — динг-динг, — старец мечтательно улыбнулся.

— Какое состязание? — севшим голосом спросил Джориан.

— Увидишь, — ухмыльнулся Мэру. — Гляди, та самая колода, на которой отрубили голову Женере Виджейенсу, когда царь Сирваша подавил его мятеж. Позволь продемонстрировать наиболее интересные орудия. Это парный глазной выдавливатель брата Пах-бея. Этот железный сапог обладает даром убеждения, особенно если надеть его на ногу подозреваемому и подогреть на открытом огне. Вот остроумное приспособление для перемалывания в студень ноги подозреваемого. Царь Ледитва опробовал его на брате, которого подозревал в заговоре. Теперь наши цари более предусмотрительны: они убивают братьев еще до вступления на престол.