— Товарищ Кузнецов, доложите.

— Лаврентий Павлович, мы считаем, если необычные меры принять, то можно дать (какие «необычные», он тоже ни черта не понимал?!!) результат.

Берия спрашивает:

Почему Новиков не подписал?

— Он считает, что срок нереальный.

-¹ Новиков, в чем дело?

Я отвечаю:

— Лаврентий Павлович, я не могу никого обманывать. Беру самый короткий срок, когда физически можно что–то сделать. Потому все остальное будет обманом.

Берия плюнул на пол, отматерился и сказал:

— Принять предложение Новикова.

Итак, три месяца мурыжил, потом видит, что ничего не получается, и согласился моим предложением.

Потом я спрашивал сотрудников аппарата Берия, почему все- таки учли мое мнение. Все–таки в комиссии были два заместителя председателя Госплана. Он принял во внимание, что я только что вернулся с завода, значит, знаю, как обстоит дело на местах. Кроме того, Берия смертельно боялся обмануть Сталина. Если Сталину сказать какую–то неприятность, он выдержит, но чтобы обмануть… Берия это понимал больше, чем кто–то другой. Так что сказать, что Берия и Маленков понимали в производстве, такое утверждение было бы глупым.

Э. И. Гранина: Кто из числа конструкторов Наркомата вооружения, кроме Таубина, был еще репрессирован?

В. Н. Новиков: Не помню еще кого–то, ни до войны, ни после войны. Видите ли, Таубин попался на обмане. Он зря влез с авантюрными предложениями. Я уже говорил, человек он был нахальный и авантюрный. Похож на Шпитального, которому Сталин дал даже открытый счет (бери, сколько хочешь на свое содержание и содержание кобыл). Но главное, чтобы давал оружие, в котором нуждалась

Красная Армия. А он себя вел как? Меня на 4 дня посадили, я был замнаркома и директором. Секретарь мне говорит: «Владимир Николаевич, к Вам пришел товарищ Шпитальный». Отвечаю: «У меня совещание директоров. Сейчас их отпущу и через две–три минуты его приму».

Проходит несколько минут. Спрашиваю:

— Где товарищ Шпитальный? Приглашайте его.

Он уже уехал. (Т. е. две минуты не мог подождать. Уехал так уехал, наверное, не такое срочное дело…)

Через 15 мин. звонит помощник Сталина Поскребышев:

— Товарищ Новиков, Вы ведете себя неправильно. Вас только недавно назначили замнаркома, а Вы уже проявляете бюрократизм.

— В чем дело, Александр Николаевич?

— Как же так Вы не приняли товарища Шпитального?

Я рассказал Поскребышеву, как было.

— Нет, в следующий раз Вы сразу его принимайте, — подчеркнул Поскребышев и положил трубку. (Т. е. Шпитальный сразу побежал к Сталину жаловаться, что я его не принял.) Так порядочный человек вести себя не может.

Он потом мне звонит и говорит:

— Владимир Николаевич, дорогой, я приглашаю Вас в соавторы пушки, ведь Вы такую заботу о моей пушке проявили, такое внимание…

Недостойный человек, вел двойную игру. Вот я бы таких сажал.

A. В. Басов: От кого больше исходила инициатива по созданию новых видов оружия? От промышленности или от действующей армии?

B. Н. Новиков: Конечно, от армии. С фронта нам поступали лучшие образцы оружия противника. И на базе изучения иностранного оружия (у противника до войны полигоны были лучше) мы совершенствовали свое вооружение. При этом многое исходило и от наших конструкторов. Среди них очень инициативными были такие, как Василий Дегтярев, Федор Петров, Василий Грабин, Александр Нудельман, Михаил Березин, Степан Владимиров, Георгий Шпагин, Алексей Судаев, Петр Горюнов, Борис Шавырин, Сергей Симонов, Леонид Локтев, Николай Рукавишников и многие другие. Всех не перечислить.

Из крупных работ по истории Великой Отечественной войны я читал однотомник. Что мне не понравилось: во–первых, не раскрыты ошибки военных, потери ими техники и вооружения. Куда, например, подевались многие танки, орудия, а также около 10 млн. винтовок? По чьей инициативе они пропали? Не думаю, что Сталин дал указание все стянуть к границе. Полагаю, что это Кулик надурил. Это мое предположение. Что произошло на самом деле? Вы должны до этого докопаться. Теперь относительно противотанковых средств.

Почему воевали первое время против танков одними бутылками, когда было изготовлено огромное количество противотанковых средств? Мы в начале войны стали выпускать противотанковые ружья, которые были все же значительно слабее 45- и тем более 76‑миллиметровых пушек.

Вот эта часть в истории Великой Отечественной войны не раскрыта.

Г. А. Куманев: Имеются ли еще вопросы к нашему дорогому гостю, которого мы уже порядком утомили? Если нет, то разрешите, дорогой Владимир Николаевич вместе со словами глубокой благодарности за Ваши столь подробные ответы задать Вам последний вопрос. Вы уже называли нам руководителей Советского государства военных лет, Наркомата вооружения СССР, других оборонных наркоматов, талантливых конструкторов советского оружия. Кого Вы могли бы отметить из числа местных партийных руководителей, директоров заводов Вашего наркомата и, если возможно, некоторых рядовых передовиков производства, которые, не щадя ни сил, ни здоровья, обеспечивали массовый выпуск военной продукции?

В. Н. Новиков: Конечно, всех героев тыла даже по предприятиям Наркомата вооружения перечислить просто невозможно. И я, товарищи, с вашего согласия назову из огромной армии этих замечательных тружеников лишь некоторых из них. Всех их я хорошо знал, часто встречался, помню каждого по имени–отчеству.

Прежде всего хочу подчеркнуть, что, работая на разных участках трудового фронта, мы постоянно ощущали надежное и твердое руководство всех звеньев ленинской партии. Самый большой след в моей памяти оставили такие партийные руководители на местах, как секретари обкомов, горкомов и райкомов А. П. Чекинов, В. Г. Жаворонков, Н. С. Патоличев, А. В. Караваев, Ф. Р. Козлов, А. Н. Малыгин, парторги ЦК ВКП(б) на заводах Г. К. Соколов, А. Е. Иванцов, С. А. Баскаков.

Через партийные организации заводов и цехов они сумели на протяжении всей тяжелейшей войны создать на предприятиях, на рабочих местах настоящую трудовую атмосферу. Все силы отдавались выполнению фронтовых заданий. Надо было работать по 11 часов в сутки — работали, надо по 16 — работали, надо не уходить с завода неделю или две — не уходили. Далеко за пределами Удмуртии были известны имена ижевских рабочих Б. Ф. Исакова, М. А. Кала- бина, А. Султановой, Г. Ф. Митрюкова, 3. Демиховой и многих других выполнивших нормы выработки по отдельным деталям в десятки раз. Некоторые из них стали лауреатами Государственной премии СССР, невиданных результатов добились ижевские металлурги А. А. Масленников, К. Р. Аммасов, М. М. Горбунов, Л. А. Тебеньков. У них нашлись тысячи последователей.

А сколько было в рабочих коллективах промышленности вооружения настоящих самородков, буквально творивших чудеса на производстве. Никак не забуду один характерный пример. Посетил я однажды в разгар войны патронный завод. В одном из цехов во время перерыва сопровождавший меня директор завода остановился возле одного паренька.

— Пожалуйста, познакомьтесь, Владимир Николаевич, с нашей знаменитостью — Вася Гуркин. Самородок, может блоху подковать.

Мы познакомились. Я спрашиваю Васю:

— Что же ты умеешь делать?

— А Вы спросите, что он не умеет? — вставляет директор.

— Так что же ты умеешь? — спрашиваю паренька.

— Да, пожалуй, все, — спокойно и с достоинством отвечает он.

Тут директор поясняет:

— Вася может изготовить любой инструмент, любой точности, любую деталь. Или починить любой станок, любой механизм. Например, часы — большие и маленькие. Мы не раз интересовались, сможет ли он подковать блоху. Вот Вася говорит, что не пробовал, но уверен, что сможет. И я в этом тоже нисколько не сомневаюсь.

— Как же у тебя, Вася, все это получается? — снова обращаюсь к Гуркину.

— Знаете, товарищ замнаркома, над каждым заданием, каждой умной голове, видимо, надо иметь и золотые руки, и верный глаз, — вставляет директор.