– Джеймс, - Жанна со своим миникомпом занималась ревизией их запасов. Оторвавшись от своего занятия, она подняла голову, едва услышав его шаги. - Ты все сделал?

– Почти, - оставалось подключить все датчики к сигнализации и контрольному аппарату, но этим можно было заняться и позже. - А ты?

– Я - да. Все как ты и говорил - пищи на две недели и примерно на столько же времени очистителей воды.

– Не забывай, что у нас есть еще по три литра апельсинового и лимонного сока и две фляги виноградного вина, - напомнил Джеймс. Вино и сок не входило в обычный аварийный комплект, но Бабай с Паладином дружно решили, что это им не помешает. - А в аптечке пятьсот миллилитров медицинского спирта в сухом виде. Должно хватить.

– Вообще-то, должно хватить и вина, - с милой улыбкой Жанна поднялась на ноги. - Я что-то сомневаюсь, что ты сможешь еще что-то пить после него.

– Каких-то две фляги… - патетическим тоном ответил Джеймс. Сам-то он знал, что сможет пить и после десяти ведер спирта, совершенно не пьянея - МИЧ-12КС, контролируя эндокринную систему, регулировал обмен веществ, и при наличии большого количества алкоголя в крови просто нейтрализовал бы его вредное действие на организм. Пусть разработчики системы и включили эту особенность в число функций МИЧ-12КС с оглядкой на гипнотические и галлюциногенные препараты, обычно применяющиеся при допросах, - нечувствительность к алкоголю была побочным и весьма полезным действием.

По местному времени было больше четырех часов дня, а по времени "Гетмана Хмельницкого" - почти одиннадцать вечера. С грустью Джеймс подумал про то, в какой обстановке они встречают Новый год, один из крупнейших праздников - наравне с Пасхой и Днем Создания Конфедерации.

Словно читая его мысли, Жанна взяла Джеймса под руку и подвела к костру.

– Надеюсь, ты не забыл про праздник, а?

– Пока нет, - расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, юноша сел на бревно около огня; Жанна опустилась рядом с ним. - Хотя не могу поручиться, что в скором времени не забуду.

Подняв с аккуратно расстеленного куска чистой ткани свою скудную долю еды, Джеймс принялся за ужин, отложив в сторону бластер. Жанна уже проглотила клейкую и безвкусную массу, и явно это ей не доставило особого удовольствия. Тщательно разжевывая концентраты, Джеймс согласился с невысказанным девушкой осуждением "пищи, полностью обеспечивающей солдата необходимыми питательными элементами в течение двенадцатичасового периода". Возможно, чем-то они и обеспечивали, но можно было бы сделать их немного приятнее для желудка.

Запивая вяжущую зубы массу холодной дистиллированной водой, Джеймс продолжал вспоминать. И почему-то мысли вновь и вновь возвращались к месяцам плена на Тагар Дусит.

– О чем ты думаешь? - Размеры питательных брикетов и их вкусовые качества не способствовали длительному смакованию, и Жанна управилась с ними еще быстрее него. Машинально комкая полиэтиленовую оболочку концентратов, девушка смотрела ему в глаза. - Что-то неприятное?

– Я вспоминаю про "Темную Крепость", - внезапно он ощутил потребность рассказать про все, что случилось там, про все, что он хранил в своей памяти; даже в рапорте командору не было всего.

– "Темная Креп…" А, Тагар Дусит, - на мгновения замешкавшись, Жанна все же вспомнила название военной крепости на чон-саа. Ласково проведя по волосам Джеймса, она попросила:

– Расскажи мне, если это тебе не трудно.

– Не трудно, - качнул головой Джеймс. - Но, если ты рассчитываешь на то, что я видел очень много, - должен тебя разочаровать: основными местами моего пребывания был тюремный блок, ангар и лаборатория генетиков. Собственно говоря, там я проводил большую часть времени.

– В генетической лаборатории? - нахмурила лоб Жанна и откинула упавшую на глаза прядь волос. - Что ты там делал?

– Кричал. Кричал от боли, - честно ответил Джеймс. Воспоминания о бесчисленных опытах над его телом были не самой приятной вещью. - Они день за днем пытали меня, ставя одни опыты за другими, практикуя свои методики биоинженерии. Знаешь, Жанна, это словно… словно тебя заживо разбирают на кусочки, обнажая все нервы в теле, и каждый нерв бьют мощные электрические разряды. Потом все уходило в туман, боль утихала, чтобы через минуту навалиться с удвоенной силой. Обычно для меня все заканчивалось потерей сознания, но было и так, что я до самого конца ощущал эту боль. И каждый следующий раз все было немного иначе, будто боль была живым существом и она могла изменять себя.

– Наверное, если бы их эксперименты закончились успешно, - несколькими глотками осушил стакан воды Джеймс, - они оставили бы меня в покое, но это у них не получилось.

– Не получилось? - эхом повторила Жанна. Джеймс видел, что девушку потряс его рассказ, но она не хотела перебивать, понимая, что Джеймсу нужно выговориться. - Почему?

– Почему? - среди деревьев повеял холодный ветерок, что было приятным разнообразием после отупляющей мысли тропической жары. - Ты слышала когда-то о МИЧ… хотя, нет - наверное, ты и не должна была слышать. Но суть в том, что на Моторе я прошел операцию по имплантации МИЧ-12КС… - кратко, не вдаваясь в технические характеристики, Джеймс поведал ей про принципы работы миниатюрного компьютера в его голове. Сказать, что у нее был ошеломленный вид - значит, ничего не сказать: на Жанну свалилось слишком много одновременно.

– Так вот почему ты мог так хорошо драться в наших состязаниях, - сделав "возмущенное" лицо, Жанна ткнула его локтем в плечо. - Полагаю, Паладин тоже носит… МИЧ-12КС?

– Носит, - подтвердил юноша. - Нас было всего пятеро согласившихся на операцию. Если не ошибаюсь, то это была первая операция по имплантации МИЧ-12КС, - "и, вероятно, последняя, учитывая, что килрачи все-таки смогли его обнаружить", - подумал он.

– То есть, вы были подопытными кроликами?

– Можно сказать и так. Только в отличие от кроликов мы были прекрасно осведомлены о возможных последствиях операции и риске, на который мы шли. Так вот - я думаю, что МИЧ и был тем фактором, помешавшим килрачам сделать из меня безмозглого зомби. У них ничего не вышло, - повторил юноша, - но это их только… только раззадоривало. Возможно, они восприняли невозможность сделать это со мной, как вызов своим способностям, а возможно, просто тщательно выполняли свою работу. Как бы там не было, на отсутствие внимание с их стороны я не мог пожаловаться, - мрачно пошутил он.

– Значит, эти опыты и были самым страшным? - Жанна подперла рукой подбородок и внимательно слушала.

– Нет, не это, - помотал головой Джеймс. Часы на руке негромко пискнули, исправно докладывая, что до полуночи по времени "Гетмана Хмельницкого" (и по базовому времени Конфедерации) оставалось пятнадцать минут. - К боли и опытам я привык. Не сразу и не полностью - но привык. Нет, самым страшным было отсутствие надежды! Я знал, что никто не придет меня спасать, никто мне не поможет, а сам я никогда не смог бы бежать оттуда. Если бы не то, что Марраша'атах хотел оставить свои руки чистыми - я до сих пор был бы объектом для их опытов.

– Марраша'атах?

– Это командор Тагар Дусит, - пояснил Джеймс. - Там был еще один килрач, его заместитель - Фашар. Они и организовали мой побег.

– И что ты думаешь про них?

– Про Марраша'атаха и Фашара?

– Нет, про всю их расу.

– Даже не знаю, - Джеймс и сам не редко задумывался над этим вопросом, особенно после Тагар Дусит. - Я был там долго, но ни разу не почувствовал их ненависти к нам. Они обращались со мною жестоко и без жалости, - но никогда не позволяли себе издеваться или оскорблять меня. Для них я был военнопленным, с которым следовало обращаться так-то и так-то, а не смертельным врагом, которого нужно уничтожить как дикого зверя. Я спросил Марраша'атаха: почему они напали на нас, почему в течение ста с лишним лет гибнут десятки, сотни тысяч и даже миллионы с обеих сторон?

– И он ответил?