Скажу в двух словах и об аренде помещения, потому что в дальнейшем я с этим имела приключения. Сама аренда, как обычно, регулировалась договором сторон, в данном случае кооперативом «Веда» и ДТРЗ. Но вот экономические шатания и произвол начали усиливаться, хаос нарастал, переставали работать старые подходы, отмирала прежняя система ценностей. Будь то человек или предприятие — каждый стремился больше хапнуть в свой карман. Дошло дело и до арендной платы, в советское время рассчитываемой по специальным методикам в зависимости от вида деятельности арендатора и столь мизерной, что она носила символический характер. Теперь ее выставляли произвольно и для всех одинаковой. Причем в любой момент могли увеличить без предварительного согласования, на том основании, что это хозяйское дело собственника.

Но ДТРЗ был крупным собственником недвижимости, в принадлежащих ему домах располагались почти все главные магазины Красногвардейского района, торгующие продуктами питания, тканями, автомобилями и запчастями, драгоценностями, медпрепаратами и т.д., и нам со своими несравненно более малыми дохода находиться в одном ряду с ними было не по карману. Я попыталась в официальном порядке отстоять право на щадящую аренду, но тщетно. Забота о народе, которому книги нужны не меньше еды, уже не входила ни в чьи планы, и идти нам навстречу никто не хотел — вместе с социализмом и его экономикой потеряли востребованность такие ее производные, как социальная справедливость, совесть и трезвый рассудок.

Что оставалось делать? Только огибать препятствие — решать приватно то, что не решалось официально.

Постольку контроль и исполнение нашего договора осуществлялись юрисконсультом предприятия, в просторечии — юристом, то я обратилась к нему с предложением за вознаграждение решить вопрос об уменьшении официальной стоимости аренды. Он согласился. Отныне нам выставлялись соответствующие счета в пределах советских значений, а за это я доплачивала небольшие суммы наличными покровителю. Так продолжалось некоторое время.

Видимо, такой умной оказалась не только я, эта схема многим пришла в голову, да и юристу она понравилась.

Но вот стартовал процесс приватизации, коллектив ДТРЗ принялся организовываться в акционерное общество и разбираться с тем, что же он собирается приватизировать. На производстве пошли проверки, инвентаризации и ревизии, всяческие учеты и переучеты. При этом было, конечно, замечено, что предприятие недобирает по арендам, видимо, насторожила их неодинаковая стоимость для разных арендаторов.

Как я уже упоминала, беспредел с выкручиванием рук и неуправляемость в принятии однобоких решений достигли угрожающих состояний, общество начинало жить по закону: кто слаб, тот и неправ.

На предприятии решили исправить недочет и, погрозив пальчиком юристу, вмазали нам по полной — без нас нам начислили доплату по максимальной ставке аренды за период действия договора, фактически задним числом. Сумма получилась такая, что надо было лишиться квартиры и нижнего белья, чтобы ее погасить. И ведь ничего нельзя было сделать, жаловаться некому. Хотя задолженности по счетам у нас не было, нам просто пересчитали аренду по новым ставкам и резко предложили доплатить, причем в ограниченные сроки, после чего возникли бы пени, растущие в геометрической прогрессии.

Конечно, можно было бы забрать подмышку сумочку, крутнуться и уйти из этого магазина, пусть бы сами подавали в суд и выколачивали из меня доплату. Но я не могла так сделать — магазин был забит книгами, которые некуда было вывезти. А книги еще кое-что стоили. Ситуация складывалась патовая, хоть скачи, хоть кричи. Я сходила с ума.

И тут мадам Судьба кинула мне ниточку, соизволила.

Наутро я зашла в магазин и оторопела — он был залит водой, где-то вверху лопнуло водонапорное соединение, за которое отвечал арендодатель, и это нанесло мне материальный ущерб. Конечно, я составила акт, показала в нем сумму, с лихвой покрывающую мой долг, и срочно передала дело в арбитражный суд. На время рассмотрения встречного иска о возмещении ущерба, отсчет срока доплаты за аренду был приостановлен.

Как я выиграла дело — это отдельный рассказ, но я его выиграла. Мы с ДТРЗ произвели нужные перерасчеты, и они сами закрыли мой долг перед ними и еще доплатили мне значительную сумму. Я неожиданно лишилась головной боли, да еще оказалась с изрядным прибытком, потому что не стала жадничать и намокшие книги продала за полцены. Их разобрали в три дня, стоило только позвонить нужным людям.

Только ведь это было потом. Сначала надо было три недели сгорать и сжигать собственное здоровье от страха, что не удастся помочь себе. Думаю, материальный прибыток не покрывал ущерба, нанесенного здоровью.

С тех пор аренда стала моей головной болью, она установилась на слишком высокой планке для моих доходов, и я начала стремительно беднеть. К счастью, за приватизацией сравнительно быстро последовала подготовка к распродаже госимущества, для чего оно заносилось в соответствующий реестр Днепропетровского РО ФГИУ{15}. Знаю, что наш магазин попал в список объектов областного значения и деньги от его продажи планировалось передать в бюджет области, хотя все операции с ним были делегированы городскому отделению. Вот всю эту бумажную работу делала я сама: готовила письма, акты, постановления и прочее, бегала по инстанциям, собирала подписи, потом возвращала Рябому Валерию Константиновичу, инспектору городского фонда госимущества по Кировскому району.

Наконец, магазин обрел новый статус в реестре РО ФГИУ, и мне была определена более низкая арендная плата. Я на этом успокоилась. Ничего о том, что с нами будет, мы не знали и узнать было не у кого. От нас тогда все планы скрывали, потому что в мутной воде многие удачно ловили рыбку.

Настало лето, мой день рождения, последний счастливый…

А потом ДКТ обезглавили, я осталась без работы, а предприятие покатилось под откос. Остаток 1995 года и весь следующий год — это был такой кошмар, что трудно передать. Я находилась в стрессе, из которого практически не выходила.

К тому же с мая и до конца 1996 года пришлось много работать по переводу дилогии Олеся Бердника «Зоряний Корсар» и «Камертон Дажбога». Заказ на этот перевод мне сделало издательство «ЭКСМО», передав через знакомого, якобы они собирались издавать эти книги. Я, конечно, поехала в Москву по первому зову, встретилась с директором, и он подтвердил эти планы. Однако договор со мной не заключили, потому что обещали заплатить наличными. Я взялась за работу, и слово человека, который организовал эту сделку, служило гарантией того, что меня не подведут. Перевод я сделала, причем авторизованный, одобренный автором{16}, и отвезла в издательство, а там планы изменились. Так что огорчений прибавилось.

В начале 1997 года возникли первые недомогания, головокружения, обмороки. Но кто из женщин обращает внимание на такие дела? Ну понервничала, ну перетрудилась, наоборот, возникшая вслед за этим сильная худоба меня радовала, я стала так чудесно выглядеть, что мне больше 35 лет не давали{17}.

Магазин взял на свои плечи Юрий Семенович, и мне стало легче дышать. Подыскивая возможность где-то трудоустроиться, я много работала на ДТРК, в журнале «Бористен» и в издательстве «Сич».

Как-то майским утром 1997 года я вышла из дому, и сразу же на улице поймала себя на предчувствии чего-то значительного. Естественно, подумалось, что это от хорошей погоды, ясного дня, цветения лип. Я прошла на угол Октябрьской площади и центрального проспекта с опущенным вниз взглядом, чтобы не светиться загоревшимся в глазах ликованием перед встречными. Тут меня окликнули. Оказывается, Рябый Валерий Константинович, тот самый, что из фонда госимущества. Он весьма обрадовался, увидев меня, спросил, как мои дела, держусь ли я еще в магазине, и я коротко рассказала ему о своих бедах.