— Вы хоть представляете, насколько велико население земного шара? — обличительно спрашивала она. — Зрительно представляете? Всех детей, которые родятся до конца сегодняшнего дня — или до наступления ночи, — унесет в результате одного несчастного случая. И не надо мне сморкаться в жилетку, мой друг, если промочили ноги зимним утром.

Соул только криво усмехнулся.

— Тем более, представьте, как сложилась бы судьба этих детей подземелья, если бы они не попали сюда? Гэддон для них — это просто пещера Алладина. Кем бы они были теперь? Королями помоек?

— Пещера Алладина? — откликнулся он. — Что ж. Может, они еще скажут «Сезам, откройся» и передадут нам, несчастным смертным, джинна в бутылке?

— Здесь нет ничего смешного, Крис. И скажу вам еще кое-что: если это не сделают они, то это сделает кто-то другой. Русские уже отмачивают и не такие штуки в своих психоневрологических клиниках, куда прячут лучшие мозги страны!

— Кошмарное мясо! — сказал Соул, надеясь вырваться из ее когтей. Однако Дороти прочно вцепилась в него, как в кусок мяса на вилке: еще бы, ведь сам Сэм Бакс направлялся в их сторону со своей порцией гуляша. Какой случай скрестить клинки на глазах у начальства!

— Слышали анекдот про венерианскую мухоловку? И Сэм рассказал им анекдот из области черного юмора, ловко задев чувства Дороти — как старой девы, и Соула — как человека сентиментального. Ситуация была натянутой до предела — очевидно, Сэм хотел, чтобы подчиненные были сегодня на высоте.

— Некая старая дева жила в одном из нью-йоркских небоскребов, где запрещено держать даже золотых рыбок, — весело рассказывал Сэм, орудуя вилкой. — И пришлось ей купить домашнее растение, которое скрасило бы ее одиночество. Венерианскую мухоловку. Это растение умеет считать до двух, так что в некотором роде является мыслящим существом.

— Растение умеет считать? — хмыкнула Дороти.

— Чистая правда! Кто-нибудь тронет ловушку этого ботанического капкана — скажем, попала песчинка — и реакции никакой. Но как только происходит два прикосновения: скажем, села муха и разминает лапки — челюсти моментально смыкаются. Это же настоящая система счета — мышление или что-то вроде того. Ну так вот — у этой девушки… простите, женщины, квартира была чистой и ухоженной. К тому же с кондиционером. И расположена так высоко, что мухи туда не залетали. Пришлось ей выкармливать орхидею кошачьими консервами. И так прошло года два, пока однажды старая дева не обнаружила в кухне муху. Она решила побаловать свою мухоловку и скормила ей насекомое. Челюсти захлопнулись. И через несколько часов мухоловка скончалась от пищевого отравления. Чушь! Она погибла от соприкосновения с реальностью!

— Или с ДДТ, — буркнула Дороти.

— От опасностей замкнутой среды, вот как бы я это назвал! И вот мораль. Улавливаете? Любая опасность, с которой дети столкнутся, не имеет ничего общего с их существованием в этих трех подвальных мирах.

Сэм доел свой гуляш и откинулся на стуле, одарив Соула и Дороти сытым благожелательным взором.

— Так что, о чем бы вы ни спорили, ребята, самым важным аргументом остается слово «завтра». — Вытерев рот бумажной салфеткой, он скатал ее и бросил в тарелку. — Потому что завтра к нам с визитом прибывает один американский коллега, довольно важная шишка.

Он порылся в кармане.

— Я разыскал работу, которую написал этот тип. Ваша тема, Крис. Желаете ознакомиться?

Сэм протянул листы ксерокопий.

Томас Р. Цвинглер. «Компьютерный анализ латентной вербальной дезориентации у астронавтов во время затяжных полетов. Часть первая: Искажение концептуальной ориентации».

Дороти вытянула шею, пытаясь прочесть заголовок.

— Бо-оже мой, — протянула она. — Сколько помпезности!

Сэм покачал головой.

— Думаю, ты изменишь мнение о Томе Цвинглере при личной встрече.

— Где ты его откопал? — поинтересовался Соул.

— На каком-то семинаре в Штатах, — неуверенно ответил Сэм. — Ведь Том Цвинглер — «летун», прикрепленный ко многим агентствам. Вроде координатора проектов.

— К каким агентствам? Рэнд? Хадсон? НАСА?

— По-моему, он орудует в Управлении Национальной Безопасности. Отдел коммуникативных связей.

— Вы имеете в виду шпионаж? — саркастически вздернула бровки Дороти.

— Едва ли, судя по этой работе. Скорее, человек по связям.

— Почти домашний пес, — усмехнулась Дороти. — Как наш Крис.

Сэм нахмурился. Он грузно поднялся со своего места.

— Встреча завтра, в полтретьего. Мы ознакомим его с нынешним положением дел в Гэддоне. Договорились?

Соул кивнул.

— Посмотрим, — неохотно фыркнула Дороти.

Капитан полиции прибыл на армейском вертолете «Ирокез» и потребовал срочного разговора с Чарли Верном.

Жоржи Альмейда, бразильский ассистент Чарли, осторожно высунул голову из-за двери. Это был худощавый тип с постоянно серьезной миной, черноглазый, с кожей молочно-шоколадного оттенка, наводящей на мысль, что среди его предков, возможно, затесался индеец.

— Чарли, — позвал он сквозь стук дождя по жестяной крыше, — к тебе гости.

Жоржи с гордостью истинного бразильца относился к Амазонскому проекту, открывавшему неприступные сокровища страны. Бразилия занимала полконтинента, но долгое время пребывала в дремотном бездействии, оставаясь ландшафтом, населенным легендами об Эльдорадо, пропавшими без вести городами и гигантскими анакондами, которые запросто могли догнать лошадь. Жоржи ни в грош не ставил все эти фантазии, как и дикарей, охотящихся в джунглях, — такие же призраки страны грез. С безопасного расстояния, отделявшего его от Амазонки, он безмолвно поддерживал военный режим, призванный укротить и цивилизовать эту землю. То, что это место предназначено для него, Жоржи доказал за два года службы при Национальной Лаборатории Гражданской Инженерии в Лиссабоне. В глубине души он был недоволен тем, что вынужден подчиняться янки, поставленному над ним — правда, по временному контракту. Чарли не закрывал на это глаза, но, тем не менее, они сработались.

В голове Чарли все еще гудело похмелье, которое вовсе не успокаивал мерный стук дождя по крыше. К тому же никак не удавалось выйти на связь с Координационным Центром Проекта в девятистах километрах к северу от Сантарена[22].

«Чертовы посетители, — думал он. — Опять эти пасторы, будь они неладны».

Все его существование: дневные грезы и ежедневные вызовы по рации — было связано с этим разбитым на две части городком Сантареном, единственной отдушиной в джунглях. Сантарен — странное место, аномалия, пережиток гражданской войны. Солдаты Конфедерации, отказавшиеся последовать за генералом Ли после его капитуляции, заселили эти края, и население — в основном их потомки — годами пополнялось за счет остатков американских колонистов — поселок Генри Форда, Фордландия, его же, ныне покинутая Бельтерра. Два осколка эпохи великого резинового бума, воздвигшего дворец в стиле рококо — оперный театр в самом сердце Амазонии, в Манаусе. Даже выписали знаменитую балерину за тысячу миль вверх по течению танцевать резиновым баронам. Ныне в Сантарене наблюдался свежий приток американцев, приехавших консультантами на строительство дамбы. Плотина раскинется на шестьдесят километров от Сантарена до Аленквера — с двойными шлюзами, выдолбленными в скалах, глубоководной гаванью, турбинами и линиями передач. К тому же намечено строительство десятка других вспомогательных плотин будущего искусственного моря — моря, которое уравновесит на глобусе Великие Озера Северного полушария.

Широчайший водоем охватит собой и Амазонку. По предварительным оценкам, полмиллиарда долларов будет стоить одно картографирование этого региона с воздуха. Но лишь половина суммы потребуется, чтобы стереть с лица земли географическое недоразумение под названием Амазонская низменность.

Вспомогательная плотина, которой занимался лично Чарли, состояла из десяти километров утрамбованной земли, покрытой ярко-оранжевой глиной, вырезанной из сердца джунглей. Озеро площадью в пятнадцать квадратных километров напирало на эту плотину, и нигде не хватало глубины для громадных бревенчатых драг, чтобы вытащить все это изобилие деревьев, которому предстояло скрыться под водой. Миллионы деревьев. Миллиарды. Древесина ценных пород: красное дерево, кедр, железное дерево. Эриодендрон — шерстяное дерево, чесночное дерево, шоколадное. Бальза, акажу, плодоносный орех кешью, лавр. Бесчисленное количество деревьев. Бессчетное число пород. Бескрайние просторы суши. И вод. И все это оставалось бесполезным для человечества. Вплоть до нынешнего времени.