Вместе с воздухом из моих легких. Вместе с теплом моего тела. Вместе с самим звуком. О, эта пронзающая боль от лопающихся барабанных перепонок! (Однако не стоило обращать на это внимания.) О, эта внезапная мертвая тишина!

Некоторое время — мне показалось, что очень долго, — мое тело боролось за жизнь, которой больше не было. Как Макс, которого Жан-Поль выбросил в космос, я стала совершенно пустой изнутри; эта пустота сжалась, вобрав в себя все мои внутренности.

В моих глазах вспыхнули звезды. Я почувствовала, как во рту у меня закипает кровь.

«Отлично, Червь! — завизжала я про себя — теперь я могла визжать только внутри своего раскалывающегося черепа. — Делай свое дело! Я надеюсь на тебя!»

НАРРАТИВ[10] НАРЙИ

Слава богу, я была мертва!

Снова я плыла в голубой пустоте. Снова кружилась, оставшись без тела. На этот раз с небольшой разницей: погоду в хранилище-Ка не портил ни один шторм.

Быстро оглядевшись, я увидела огромное число переплетающихся канатов и тросов, которые тянулись из какого-то места, расположенного неподалеку. Из Идема, центра паутины, образованной психосвязью.

Что до меня, то я не испытывала ни малейшего желания туда вернуться. Вообще-то, я чувствовала, что и не смогла бы, даже если бы захотела. Я не летела на Землю откуда-то издалека, словно бусина на ниточке; напротив, тонкая струна тянулась от меня в сторону какого-то далекого мира. И, кроме того, я была уже дважды мертва.

Если бы не это, куда бы я отправилась? Я стала размышлять.

Психосвязь тянулась через пространство-Ка; но была ли у самого пространства-Ка хоть какая-то форма или текстура? Какие-нибудь направления, конечные точки?

Я сконцентрировалась именно на этом. Через некоторое время — которое могло быть долгим, а могло и коротким — я начала кое-что понимать в сущности голубой пустоты, то есть пространства-Ка.

Первое впечатление — это полное отсутствие времени. По-видимому, измерить любой вид активности было невозможно. Может быть, одно мгновение там длилось вечно. А может, вечность можно было сжать до одного мгновения.

Нет, не совсем так.

Видимо, время пузырилось внутри этого пространства. Пустота медленно кипела. В ней возникали складки времени, которые увеличивались, а потом исчезали. Из вечности всплывали и снова уходили вглубь пузыри, словно она втягивала их в себя, а потом выдыхала наружу. Каждый из этих пузырей мог быть эпохой или ничем, а мог быть и тем, и другим. Я силилась это понять.

Здесь было ничто; здесь не было времени. И все же что-то происходило. Здесь по пространству-Ка, словно по реке, плыл корабль вселенной — в этом я была уверена. И то, что придавало ему форму, что вызывало его к жизни, что указывало, куда плыть, было вскипающее пузырями время, медленное течение пустоты.

Но как? Почему?

Может быть, ответ был такой: вообще без всякой причины. А может, такой: потому что вселенная просто существует в виде пузыря, содержащего вечность. И все же она ничто? Всего лишь пузырь?

Я была совершенно одна. Если бы меня было много, смогла бы я лучше все это понять? На какое-то мгновение — или вечность — я почувствовала, что нахожусь на грани… некоей трансформации, которая поможет мне в этом разобраться.

Потом я ощутила натяжение своей линии. Легкое, слабенькое, но настойчивое. Я начала двигаться в пространстве-Ка. И во время этого движения потеряла связь с источником своих мыслей.

А вскоре и кое-что поняла: а именно что мой Червь оказался не очень-то хорошим рыболовом! (А что можно было ожидать этого от червяка? Это все равно что заставлять овец пасти собак.) Я начала лихорадочно дергаться. И скоро так закрутила линию, что могла окончательно ее порвать. Из-за этого я сбилась с курса. Я начала соскальзывать вбок. И вот тогда все и пошло кувырком.

Представьте себе шарик на конце длинной веревки. Представьте, что его с большой скоростью и очень грубо тащат через препятствие, состоящее, скажем, из поленьев. Все они плавают просто так, в пространстве, в некоей жидкости с водоворотами.

Шарик ударяется и отскакивает. Веревка цепляется за одно из поленьев. Когда шарик подлетает к нему, он не просто проносится мимо. Он тоже цепляется за полено, прижимается к нему, потом вылетает обратно и движется дальше. И хотя конечная цель его пути все та же, шарик оказывается от нее еще дальше. Новое полено. Шарик цепляется и прижимается, вылетает обратно. И так далее.

Этим шариком была я. Веревкой была моя связь с хранилищем-Ка Червя. Поленьями были другие миры, полные Ка.

Я поняла это только после второго столкновения. И вы должны запомнить, что все это просто картинка того, что случилось. Я думаю, что она возникла у меня из-за моего жуткого приключения в мамонтовом лесу Калифорнии. После которого меня еще долго мучили кошмары! Мне снились деревья, превращенные в пни, и я сама, ставшая мячиком, в который собирались поиграть мальчишки.

Сначала я растерялась. Я подумала, что все смешалось.

Внезапно я оказалась в чьем-то теле.

Если я говорю, что оказалась в теле, это не означает, что я получила новое тело в Идеме. Там я сама была этим телом, а тело было мной. Теперь же все было по-другому. Я прибыла в этот мир, чтобы совершить путешествие.

И это путешествие было по воздуху.

Я оказалась высоко в небе, меня продувал ветер, а подо мной проплывали голубые и ядовито-зеленые болота, поросшие кочками травы и осоки. Густые заросли лиан тянулись по песчаным гребням и островкам ила. Я внимательно высматривала хоть какое-нибудь движение на земле. Как только мои глаза замечали что-то интересное, зрение это сразу увеличивало.

Далеко внизу внезапно возникло небольшое озерцо, в котором копошились какие-то мохнатые красноглазые твари с зубами и когтями. В воде расплылись, извиваясь, полосы крови, похожие на пурпурную жабью икру или тонкие сосиски, но тут же исчезли. Я смотрела на все это словно через линзу.

Мне хотелось не этого. Я быстро взглянула назад и увидела огромные крылья с большими перьями серебристо-голубого цвета в коричневатую и золотую полоску. К ним были плотно прижаты тонкие руки. Костлявая лапа на конце крыла, которая выполняла роль руки, сжимала тушку какого-то существа, похожего на змею с плавниками. Я также успела различить — очень нечетко, поскольку не всматривалась, далекие пористые скалы, уступами и башнями рвущиеся к небу. Надо мной плыли высокие, мохнатые и ослепительно белые облака. Мои глаза не могли смотреть на солнце.

И тут я догадалась, где нахожусь.

— Ну конечно, это же мир Марла! — воскликнула я.

От удивления я выронила змею. И тут же мое тело совершило крутой вираж, нырнуло вниз — и я снова схватила добычу.

— Кто ты? Что ты во мне делаешь?

— Ой, прости за вторжение. Я просто Ка на пути к другой звезде. Я пытаюсь вернуться домой.

— Ка? Мертвые не возвращаются.

— Да, но я хочу вернуться. Послушай, я дружила с одним из вас, людей-птиц, когда была в Идеме. Его звали Марл. Он умер, наверное, года три-четыре назад. Если я прекрасно ладила с ним, то могу подружиться и с тобой.

— Марл?

Собравшись с мыслями, я произнесла это имя выше на несколько октав, чтобы оно прозвучало как можно пронзительней.

Человек-птица меня понял.

— Ах, Мааааррл! Нет, я его не знал. Если ты действительно был в Идеме, блуждающий дух, спой мне песню Идема! Пусть она войдет в меня.

— Песню? Что ж, попробую…

Я уже собиралась запеть, после чего мы могли бы обсудить более важные дела, например, как мы теперь будем жить вместе, — когда меня вдруг грубо оборвали. И вернули в голубую пустоту.

В следующем мире я снова стояла на двух ногах. Вернее, на чьих-то двух ногах. Эти ноги тащились по крутой каменистой тропе, ведущей вверх между огромными валунами и колючими кустарниками, словно пухом, покрытыми мелкими желтыми цветочками. Было очень жарко. Большей частью я смотрела вниз, на свои босые загорелые ноги, обутые в веревочные сандалии. Кажется, я была женщиной. Тропинку перебегали рогатые черные жуки; я равнодушно наступила на нескольких.