Чикайя ответил:

― Либо Колонисты придерживаются анимистических верований, либо это не просто случайная коллекция нуклонов. — Он подключил библиотеки. — У тебя есть какое-то представление о структуре этого объекта? Какова вероятность самопроизвольной организации ядерного вещества в недрах звезды или планеты таким образом, чтобы оно прошло через Барьер и сохранило подобную форму?

― Она весьма незначительна.

― Итак, его кто-то изготовил? Кто-то окружил его этой оболочкой?

Библиокомплект уклончиво ответил:

― Это более вероятно, чем случайная самоорганизация.

― Не смотри ты на меня так, — запротестовала Мариама. — Если кто-то и проводил тут секретные эксперименты, это уж точно не проект Защитников.

― Тогда

чей?

И что эта штука здесь делает?

Чикайя опять обратился к библиотекам:

― Можно смоделировать ее динамику? Происходит ли там какая-нибудь обработка информации?

Библиокомплект помолчал.

― Нет. Но такая обработка имела место по крайней мере однажды. Мне представляется вероятным, что эта структура некогда была фемтомашиной.

У Чикайи руки покрылись мурашками. На «Риндлере» они с Янном как-то обменивались рассказами о своих локальных смертях. Янн выиграл за явным преимуществом, замучив его историями о путешествиях в ядро.

― Это мимозанцы, — сказал он, — Они заточены там.

Глаза Мариамы полезли на лоб.

― Это совершенно невозможно. Напомню тебе, Чикайя: Квиетенер взорвался у них прямо под носом. Они не могли быть настолько предусмотрительны.

Чикайя покачал головой.

― Не знаю, как они ухитрились это провернуть. Надо заглянуть туда и найти их. — Он опять заговорил с библиотеками. ― Можно показать карту всего объекта? Просимулировать его?

Остатки фемтомашины значительно превосходили размерами «Сарумпет», но свое существование она начинала на атомных плотностях и, следовательно, не могла использовать графы оптимальным образом.

― Я попробую, — ответил библиокомплект. — На извлечение остаточной информации уйдет некоторое время. Зонды будут работать только на определенной скорости.

Они ждали. Урок математики снова и снова воспроизводился на сигнальном знамени. Колонисты плавали перед флагом, неизменно спокойные, и тоже дожидались… чего?

Эта фемтомашина однажды говорила с ними.

Она продолжала функционировать достаточно долго, чтобы те кто остался внутри, успели выучить местный язык. Неужели именно она подсказала им идею построить сигнальный слой? Или записала последовательность простых чисел, перечеркнув их ранние попытки установить контакт, а те принялись слепо ее копировать?

Примерно через час библиокомплект объявил:

― Мне удалось построить полную модель структуры внутри «Сарумпета». Теперь я попробую сделать все возможное для устранения понесенного ею ущерба.

Он обшаривал сохранившиеся связи в поисках мест, где информационные пути оказались размыты и разрушены; пытался определить, как можно их реконструировать, пользуясь избыточной информацией.

― Внутри объекта имеется симулятор, содержащий модель тела примата. Она довольно точно согласуется со стандартными протоколами представления.

― Покажи, — велел Чикайя.

На капитанском мостике корабля возникла человеческая фигура. Она стояла молча, неподвижно, сведя руки в позе защиты от подступающего пламени или иной внешней угрозы. Тело ничуть не походило на те, какими довелось пользоваться Чикайе, но ведь это был просто шаблон программного кода, который фемтомашине предстояло подверстать под разум нового обитателя.

― Ты в состоянии проследить сенсорные и двигательные цепочки?

― Я попробую. Так… Готово.

― Там есть сознание?

— Да.

― В каком состоянии?

― Подождите, пожалуйста.

Я

вычисляю сигнатуры целостности. — Разумное программное обеспечение всегда снабжалось контрольными суммами, позволявшими ему самостоятельно обнаружить повреждение. — Оно не разрушено, а только приостановлено. Физика, просочившаяся внутрь объекта, замедлила сильные взаимодействия, но на кварках и глюонах почти не сказалась.

― Ты можешь воспроизвести его? Разбудить? — спросил Чикайя. Его трясло от возбуждения. Он не знал, кого они откопали: отчаянно цеплявшегося за жизнь пленника скального оползня или изуродованную жертву, которая, верни ей жизнь, тут же взмолится о милосердной локальной смерти. Но слишком многое было поставлено на карту. Мимозанцев нельзя было отпускать с миром, пока они сами не отыщут ответа.

Симуляция ожила, вздрогнула, огляделась и, внезапно рухнув на колени, залилась жалобным плачем.

― Я сошла с ума!

- восклицала она. —

Я сошла с ума!

Тело, воскрешенное ими, разрабатывалось для функционирования в вакууме: симуляция даже говорила по инфракрасному каналу.

Чикайя без труда понял ее слова: Посредник преобразовал поток данных в звуки внутри его головы и незамедлительно подключил язык спасенной.

Он опустился на колени рядом с ней и обнял за плечи.

― Касс, ты не сошла с ума. Мы настоящие. Ты пока еще не дома, но до него осталось совсем немного. И ты среди друзей.

18

Время было для них всем, и Чикайя исходил из грубых прагматических соображений, пытаясь как можно скорее привести единственного доступного им переводчика в чувство. Утешение могло оказаться ложным и навлечь гибель на их головы. Хотя Касс, без сомнения, сохранила здоровую психику и блестящий интеллект, она все еще не отошла от шока. И не могла ничем помочь спасителям, пока те не прояснят ей положение дел.

Чикайя рассказал ей о сигнальном слое и приключениях «Сарумпета» на пути в это место. Он ни словом не обмолвился о планковских червях, представив себя с Мариамой как ближнесторонних исследователей — пока что этого было достаточно. И пригласил Касс к беседе, предложив ей заполнить брешь, отделявшую события на Станции Мимоза от сегодняшней экстраординарной встречи. Присев на созданную для нее кушетку, воскрешенная поведала им свою историю.

Для последнего, решающего, эксперимента по созданию нововакуума мимозанцы отправили своих клонов в фемтомашину, чтобы наблюдать происходящее как можно ближе к реальному времени. Они видели, как расширяется зародившийся Барьер, и лихорадочно пытались понять свою ошибку. В одной из ветвей неконтролируемой фемтомашинной суперпозиции их посетило то же озарение, каким вдохновлялся позднее Софус: динамика обычного вакуума представляет лишь один набор из спектра возможных для законов динамики квантового графа.

Опираясь на эту концепцию, они разработали план спасения обитаемых миров от гибели. Модифицируя Барьер таким образом, чтобы излучение света стало достаточно асимметричным, можно использовать разницу радиационных давлений, чтобы разогнать целую систему до необходимой скорости убегания. Хотя Та Сторона продолжила бы существовать в компактной форме, ее масса для наблюдателя с Этой Стороны будет невелика (и притом отрицательна, поскольку изначально она равнялась нулю, а затем началась потеря энергии в виде излучения). Если независимое решение этой проблемы будет найдено через много десятилетий. Та Сторона, рассуждали мимозанцы, поглотит множество звездных систем — во всяком случае, систему самой Мимозы. Если же перейти к активным действиям немедленно, можно вытолкнуть Ту Сторону из обитаемого пространства, придав ей импульс, превозмогающий расширение.

Для этого они направили фемтомашину на Барьер. У них был немалый шанс провзаимодействовать с ним, но, чтобы преобразовать барьерное излучение в двигательную установку, мимолетного локализованного воздействия оказывалось недостаточно. Им нужно было выгадать время. Уравнивание скоростей с Барьером представлялось идеальным, но и бесплодным решением проблемы. Единственная надежда состояла в поиске ответов по Ту Сторону, после того, как она поглотит их.