До этой минуты он задерживал дыхание, словно нырнув под воду, но теперь вдруг понял, что потребность выдохнуть исчезла в тот самый миг, как мембрана скафандра затянула его рот и нос. Легкие автоматически закрылись. Тело модели, обычной для «Риндлера», способно было продержаться на анаэробном метаболизме несколько дней. Кожу чуток холодило, но, подняв руку, он увидел на тыльной стороне кисти серебристую пленку скафандра, удерживавшую телесное тепло. Он неуверенно протянул руку и коснулся Янна. Лицо приятеля обратилось в сплошной слиток металла, за исключением двух дырочек.

― Когда ты решил явиться меж нас, тебе следовало знать, о Железный Человек, что затея обречена. Робот всегда выдает себя.

Чикайя двигал зубами и языком, но это не имело особого значения. Посредник улавливал речевые импульсы и оперативно переключал их с бесполезных голосовых связок на радиоканал.

Янн ответил:

― Ты сам выглядишь куда занятней.

Они медленно вращались вокруг оси, примерно перпендикулярной границе нововакуума. Когда произошел очередной поворот, Перо вплыло в поле зрения Чикайи, показавшись из-за плеча Янна. Нижняя часть структуры вспучилась и перегнулась, но рубка управления, насколько можно было видеть, отстояла от Барьера на безопасное расстояние. Они с Янном находились в четырех-пяти метрах над Барьером и двигались по траектории, примерно параллельной ему. Впрочем, что-то ему подсказывало, что параллельность эта так или иначе окажется неидеальной.

Он заметил сияющую фигуру Мариамы. Та выглядывала через пролом.

― Все в порядке, — передал он. — Уходите в челнок.

Она кивнула и помахала рукой, точно он не услышал бы ответа.

‾ Ладно. Ждите, мы прилетим забрать вас, — сказала она после этого.

Для следующего вопроса Чикайя переключил Посредника в режим частной беседы.

― А с нами вправду все в порядке? У меня нет навыков, чтобы на глазок оценить нашу относительную скорость.

― Мы движемся к Барьеру, но так медленно, что до контакта с ним остаются еще часы.

― Тогда хорошо.

Чикайю передернуло. Он все еще держался правой рукой за плечо Янна, сжав его так крепко, точно от хватки зависела его жизнь. Он понимал, что на самом деле это не так, но расслабить захват не мог.

― Тебе больно? — спросил он.

― Нет.

На металлическом лице Янна что-то сверкнуло. Чикайя покосился вниз. Там неспешно проплыл клочок светового полотнища, сиявший ярче своего окружения.

― Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Чикайя.

У него как-то разом прояснилось в голове, шок от выброса из рубки отступил. Не считая иллюзий, создаваемых допплеровским сдвигом, Барьер оставался неизменен столетиями: то была стена сплошного, бесструктурного света. Даже мельчайшая неоднородность, замеченная на ней, произвела бы оглушительный эффект. Он почувствовал себя ребенком, на глазах у которого взрослый только что дотянулся до синего летнего неба и поцарапал его ногтем.

― Я бы сказал, что Бранко преуспел в своих попытках выудить что-нибудь на эту сторону.

― Мы получим новую физику? Новые правила?

― Очень возможно.

Мариама вмешалась:

― Мы в челноке. Все в безопасности.

― Отлично. Не спешите нас забирать. Вид отсюда потрясный.

― Я надеюсь, что ты не всерьез. Мы вернемся через несколько минут.

Странное яркое пятно уплыло из поля зрения, но через несколько мгновений ему на смену явилось другое такое же. Пятна имели форму эллипсов с размытыми краями и двигались со стороны графопостроителя.

― Как тени рыб, проплывающих среди рифов, — произнес Чикайя. — Плывут над нами на солнечном свету.

Янн сказал:

― Ты не думаешь, что пора слегка расстроиться?

Закружив его в непроизвольном танце, Чикайя на миг поймал взглядом ползущий от разрушенного Пера челнок. Он усмехнулся, вспомнив, каким голосом Мариама обещала вернуться и спасти его. Если бы на Тураеве они отдались на волю своих чувств, через год или два это плохо бы кончилось. Все бы выгорело, хотя потом…

Янн проговорил:

― Как-то это зловеще выглядит.

― А? Что?

― Ты не мог бы повернуть голову назад и посмотреть на Перо? Это может закончиться быстрее, чем я подберу подходящие слова.

Чикайя изогнул шею. Барьер выпятил колоколообразный холмик, высотой метров сорок-пятьдесят, и полностью облек им Перо. Когда вращение закрутило его дальше, он перестал сопротивляться и повернул шею в другую сторону, ускоряя возврат в ту же точку вместо того, чтобы задерживать отход от нее.

Холмик опадал, а кольцо, сформировавшееся у его подножия, напротив, поднималось. Чикайя внезапно заметил, что оно там не одно: вокруг большого кольца появилось еще множество маленьких, точно круги на воде. Они выплывали из центра на большой скорости, но переднее кольцо двигалось быстрее остальных. Все вместе походило на поверхностную волну неясной природы. Большая часть волнового фронта распространялась медленней, но даже так обгоняла их самих.

Он поискал челнок и обнаружил его по бледно-синему выхлопу, хорошо заметному на звездном фоне. Тяга, развиваемая ионным двигателем, была еще невелика. Со временем он может разогнать суденышко до значительной скорости, но пока что кораблик был не маневренней тяжелой ванны на льду. Челнок мог вернуться за ними еще до подхода волны и даже успеть унестись прочь от Барьера, но места для каких-то новых осложнений, вызванных Бранко, в такой схеме уже не оставалось.

Янн угадал его мысль и решительно заявил:

― Им лучше держаться подальше отсюда.

Чикайя кивнул.

― Мариама?

― Нет! — зашикала она. — Я знаю, что ты скажешь!

― Все хорошо. Мы спокойны. У нас остались копии. Даже не думай об этом.

―Я насчет волны. Это предсказуемое явление! Я рассчитала траекторию, которая соответствует всем…

― Предсказуемое?

― Мы этого добились!

― Все проголосовали? Тарек, Бранко?

Бранко лаконично ответил:

― Я того же мнения.

Тарек промолчал, и Чикайя почувствовал к нему симпатию. Никто и не ожидал, что он добровольно рискнет собой ради того, чтобы два заядлых оппонента не остались без нескольких часов памяти и пары легкозаменимых тел. Но если бы он так поступил, его бы многие зауважали.

Проще быть утилитарно настроенным фанатиком, пропитанным до мозга костей догматической гнилью, а не любоваться кем-то, кто готов поставить под угрозу личные комфорт и безопасность, спасая других.

Потребовалось ему для этого собрать мужество или нет, в любом случае поступок с точки зрения Чикайи был неожиданно великодушный.

Чикайя сказал:

― Держитесь подальше, мы не можем себе позволить потерять и челнок!

Аргумент не имел особого смысла — запасы исходного сырья на борту «Риндлера» еще не истощились, а при необходимости можно было пожертвовать и некоторыми модулями самого корабля. Но ему хотелось обеспечить товарищей бескорыстным алиби.

― Вам надо спасти как можно больше данных, — прибавил он, и это прозвучало убедительней. — Теперь Пера нет, и каждое сделанное вами наблюдение бесценно.

«Риндлер» располагал мощными инструментами, испытанными в подбарьерной области, но некоторые особо тонкие моменты, вероятно, определялись тем, насколько близко сможет подойти к Барьеру челнок.

Мариама помедлила с ответом. Но тишина уже сказала Чикайе, что он переубедил спутницу.

― Хорошо.

Ее голос вроде бы не изменился, и только Чикайя уловил в нем нотку, знакомую еще с Тураева: она признавала не столько свой провал, сколько неверный выбор объекта приложения усилий. Она понимала, чем заплатит за это, и знала, что теперь они с Янном останутся довольны.

― Мир, Чикайя?

― Мир, — ответил он.

― Хорошая работа, — прокомментировал Янн.

― Спасибо.

За плечом Янна Чикайя видел, как надвигается волна. Высота ее падала по мере удаления от места, где раньше располагалось Перо, но все еще была с избытком достаточна, чтобы накрыть их с головами.

Чикайя подумал, чего больше хочется Янну — как-то отвлечься от происходящего или же встретить его прямо и открыто.