— Спать будете после, как убитый…. Никакие кошмары не придут, и я буду рядом…. - протянула ему бокал. Глазки мальчика заблестели в предвкушении. Интерес перерастал у него в любопытство, любопытство в фантазию, а фантазия в нетерпение совершить задуманное.
— А ты выпьешь моей крови? — вопрос, который я не хотела, чтобы был задан.
— Делать этого пока не стоит…. - он было, уже попытался обидеться…. — Нет, не потому, что я считаю Вас ребенком. И не потому, что у меня нет желания. Есть, и оно слишком велико. Так как я «пробужденная», сила желания сожжет мне весь самоконтроль. Ваша кровь для меня слаще, чем любая пища, вкусив однажды которую, я не смогу противиться желанию, выпить ее всю до капли. Стоит подождать, пока вы установите полную подчинительную связь.
Нахмурился, но почти понял. Ничего, сейчас выпьет моей крови и сам увидит все чувства.
— Давай уже, чего ты ждешь?
Сжав левую руку в кулак, я рывком сделала глубокий разрез. Кровь струйкой засочилась в бокал. Нежного, алого, но слегка блестящего цвета. Цвет пылающей зари. От крови пахло цветами и медом. Сияющая кровь достигла краев бокала.
Порез на руке начал зарастать, мальчик посчитал это как данность, я предупредила его о быстрой регенерации. Медиума не так просто убить в мире людей.
— Постарайтесь выпить одним глотком — протянула в его руки, со своей же слизывала остатки крови.
Не колебался ни секунды. Выпил, и из обмякших пальцев, стакан скатился и со звоном упал. Голова у него закружилась, он покачнулся, и я поймала его. Я положила его горячую голову к себе на плечо. Грудную клетку раздирала боль, поэтому я обняла его аккуратно. Его мозг отключился, уступая желанию и наслаждению. Тепло поглощало все хрупкое тело. Он не мог говорить, только прерывисто вздыхал. И я слышала хрипы — болезнь почти выела его легкие. Свободными пальцами я нащупала его пульс и утонула в музыке этого биения, настолько оно было прекрасным. Рубашка взмокла и прилипла к телу. Ощущая эйфорию, он пытался сказать мне что-то….
— Джульетт…. Будь….
Буду, непременно буду…. А пока засыпайте….
Казалось бы, мы воспринимаем время иначе, чем люди. Нам не нужно спать. Хотя если я закрою глаза, то увижу либо Спираль Воспоминаний, либо пресловутый коридор. Его наличие нервировало, по идее, он должен был исчезнуть, после смерти материнской человеческой личности. Но сон о коридоре так и жил. Сны я все же видеть не могла, как и спать подобно людям. Я просидела полночи, любуясь прекрасным лицом ребенка. Моя кровь отвечала ровным дыханием на каждый его тяжелый вздох. Биение его сердца делало меня влюбленной, зависимой и фанатичной. Это не привязанность к хозяину, присутствие которого ощущаешь каждой клеточкой тела. Здесь и сейчас, сопит твое единственное, дорогое, любимое, бесценное во всем мире создание. Жизнь…. Нет, этого мало, если потребуется…. Можно принести в жертву и больше…. Тысячи жизней и весь мир отдать не жалко было…. За музыку, его мигающей переплетениями тьмы и света, души ребенка.
Вторую половину ночи я провела, исследуя границы собственной силы. Границы, выше которых, генерировать силу из мира Ночи, больше нельзя. В принципе возможно, но опасно. Разум отключается на этой стадии генерации и перестает подчиняться хозяину. Оставляя медиума наедине с желанием поглотить душу хозяина незамедлительно. Такова природа животных — инстинкт питания превышает все остальные. Утром, еще не было семи часов, как я услышала звонок. Телефон звонил внизу. Передвигалась я теперь быстро, поэтому оставила Императора всего лишь на секунду. Чтобы не разбудить его, я отошла к окну.
— Джульетт, это Фрай, не спишь? — вот черт! А я почти забыла о его существовании, за хлопотами о мальчике.
— Нет, я встала минуты три назад — задорно и быстро изменив тембр голоса, я зевнула, подражая человеку.
— Как твое самочувствие? Отношения с Императором? — приказ все еще действовал в моем сознании. Мое сознание само двигало мозговую деятельность в нужном направлении и определяло оптимальный вариант ответа:
— В порядке, ничего не болит. Мы поладили…. - знал бы ты насколько…. - ехидно посмеялась я про себя.
Фрай облегченно вздохнул на другом конце провода, дело в шляпе, я почти не прокололась. Нельзя все-таки недооценивать гениального музыканта:
— Верю. Хорошо, что вы подружились, это вам обоим на пользу. Кстати, что у тебя с голосом, не охрипла? — прокол. Тембр то изменить еще можно, а вот убрать слащавость и сделать его чуть-чуть звонче, не возможно.
— Просто со мной произошли небольшие изменения — недосказанность и сонный тембр все перевели в безопасное русло.
— Они к лучшему, надеюсь! — еще как…. Экзамен на мою выносливость, скребя всеми кошками на душе, я искусно солгала:
— Скучаю, возвращайтесь скорее — однако, все-таки врать вообще просто. Солгать хозяину не возможно, будешь испытывать душевные муки, это больно. Другим же врать, легко и просто.
— Мне пора! Скоро увидимся, кстати, скоро вернется Эдриан….
Эдриан, если уже Алексис и отпустил его из столицы, то ненадолго. Эдриан едет, я так понимаю, проверить Императора. Похоже, я просчиталась, думая, что дом Фрая станет убежищем для мальчика. Здесь нам тоже нельзя оставаться. Эдриану выгодно использовать мальчика в своих политических играх. Не знаю, как здесь замешан Фрай, и что они там пытаются пошатнуть. Нахождение здесь Императора даст импульс. Приезд Эдриана мы уже обсудили с хозяином. Я получила вполне четкие указания, нас обоих устроил вариант — говорим правду по мере ее необходимости. Врать, играть, делать вид, давать иллюзии и надежды. Все что, требовалось, дабы скрыть факт договора.
Эдриан приехал рано утром, Император после вчерашнего…. Проспит не меньше, чем до обеда. Как могла, я уняла внутри бушующую силу, чтобы зрачки меньше блестели. Так же пришлось надеть множество облегающей черной одежды, чтобы скрыть татуировки по всему телу. На крайний случай, я заклеила печать на шее себе и Императору телесным пластырем.
Большой свет в гостиной был выключен. Эдриан ждал меня. Он сидел в кресле, с газетой и чашкой кофе. Уставший и осунувшийся, Эдриан пытался сохранить четкость выражения своих эмоций. Увидев меня, он медленно поднял голову, кончено он заметил и сделал выводы моментально. Это же Эдриан, человек вообразивший, что знает все. Удивление и неприязнь, вот что читалось в нем.
— Я уж думал, ты не почтишь меня своим приходом.
— И тебе с добрым утром, Эдриан. Я забочусь об Императоре, поэтому не отвлекаюсь — стандартным жестом он поправил пряди волос. Обычно он делал это, когда злился.
— Вы сдружились, похоже, ты и правда, отличный психолог, ко всему прочему — лаконично, он перевел разговор на столь интересовавшие его вопросы.
— Эдриан, ты ждешь объяснения? Но какого? Ты и сам знаешь больше меня. А сейчас избегаешь прямого вопроса? Хочешь знать, но все еще не веришь и сомневаешься. Развею твои сомнения…. Я больше не человек…. - должно сработать.
Огорченно вздохнув, Эдриан откинул газету:
— А ты не делай такое лицо, будто просишь прощения! Чем ты думала, когда «пробудилась», назад дороги нет! — сработало. Он поверил, что я — Джульетт, которую он знал.
— Принимаешь как данность?
— А что мне остается? Ты дорога мне не меньше, чем Фраю. Но выгораживать тебя перед ним не буду. Скажи мне только одно…. Тебе это действительно было необходимо?
Он молодец. Бушевавшие страсти умело скрывал внутри. Я могла заметить их лишь в маленьких деталях поведения. Возмущайся сколького угодно…. Более ты не сможешь ничего исправить, господин де Гор….
— Неизбежно. Медиумы — порождения ночи, и рано или поздно, повинуясь своей природе, я бы ответила на зов.
Холодность его тона и потеря нежности меня не удивляла. Он привыкнет быстрее всех, ведь он работал с Луцием. В осведомленности Эдриана можно было не сомневаться.
— Фрай сам должен решить, как будет относиться к тебе. Хотел бы я ошибаться, но ты, не та Джульетт, с которой я познакомился. Она хоть и была во тьме, но стремилась к Фраю и к дружбе с нами. Ее все еще звал свет. Ты же мечтаешь не о Фрае. Твои глаза животного ищут другое желание. Ты не можешь ему противиться, оно питает тебя изнутри, как несбыточная надежда. Твою ложь я не могу распознать, ты не человек. Твой разум обращает любые ложные слова в правду….
