Пока Фрай вел, нет, почти нес меня на руках через лес, я будто снова начала видеть странные галлюцинации. Что же твориться? Сквозь деревья будто пробивается слепящий свет и в нем нечто прекрасное, нежное беспомощное и в тоже время, преисполненное гордости. Это ребенок из моего сна….

Как вы думаете можно ли оставаться психически вменяемым человеком, когда ты по ночам спишь пятнадцать-тридцать минут, в течение которых либо видишь кошмары, где кого-нибудь убивают, либо странные видения о собственном прошлом. Когда после этих не продолжительных ночей ты видишь все эти трупы собственными глазами, затем гуляешь по ночному городу в поисках убийцы, затем видишь его последнее застывшее лицо ужаса перед смертью. Убиваешь, постоянно убиваешь, отнимаешь чьи-то жизни. Можно ли оставаться нормальным человеком, осознавая, что твое тело гниет изнутри, и тебе осталось жить месяцы? Можно ли находиться в адекватном состоянии, даже принимая правду, что мучительная смерть не принесет ни капли покоя?

Нет, это просто не возможно, любой из этих четырех фактов в продолжительности может лишить человечности. Таких людей сажают в психушку, они не нормальные их мозг более не способен давать осознание — самого себя частью общества. Почему же мне удавалось быть в сознании, почему я не сошла с ума? Почему?! Разве это не выход…. Как было бы хорошо вот так просто все забыть…. Задаваясь этим вопросом, я находила несколько вариантов ответов, любой из них можно было рассматривать как полноценный факт правды. Первое: я не схожу с ума, потому что не чувствую, и не могу проявлять эмоций, однако они все еще есть. Стоило признать, что рядом с Фраем все-таки внутри меня что-то еще колыхалось. Вторым же ответом можно было признать тот простой факт, что цель моей жизни, так горько вырезанная в моих мыслях, дает мне стойкость, и потому двигает вперед. Однако нельзя отрицать и существование подсознательного желания мести, что противоречит истине поиска правды. И остается третий ответ, как ни странно, он наиболее вероятный из всех трех. Я не человек…. Много раз анализируя собственное положение, эта мысль словно бумерангом возвращалась…. Холодный ветер, воющий в высоких соснах, отрезвил мою голову. Головокружение прошло. В тени лунного света стали мелькать огни, полуразвалившихся лачуг.

Пока мы подходили все полуоборванцы и полубеглецы предпочли скрыться в закоулках этой маленькой деревеньки в шесть домов. Фрай все время держался настороже, чувствуя напряжение его мышц, я посмеивалась про себя, он не хотел принимать тот факт, что я куда более опасна, чем любой из здешних обитателей. Мы остановились у лачужки. На пороге сидела старуха, одноглазая, завернутая в несколько слоев, какого тряпья, она, кажется, выла или нет скорее, читала себе под нос проклятия или что-то вроде того.

— Зачем пришла сюда посланница тьмы, а? — прохрипела она так отчетливо, будто и не была сумасшедшей старушенцией.

— О как добродушно бабуська. Слушай, я сюда по собственной воле не пришла бы. Мне нужен Ниэрман…. - из-за того, что бабуська закрывала свое отвратительно лицо, я не могла понять, о чем она думает.

— Джульетт успокойся это всего лишь женщина…. - шепнул мне Фрай на ухо, заметив мое недовольство.

— То есть тебя не смущает, как она меня назвала да?!

— Тебя это не должно смущать в первую очередь! — захохотал он, закрывая рот рукой, вот ведь опять издевается!

Старушенция вытянула костлявый палец, указывая на последний барак по левой стороне. Фрай естественно хотел войти вместе со мной, но я запретила ему, велев ждать меня у порога. Однако предупредила его, если он услышит, что я собираюсь сделать нечто плохое, то должен остановить меня. Убивать Ниэрмана у меня не было намерений.

Я постучалась, и мое лицо расплылось в полуубке от осознания страха, который испытывал старик Ниэрман увидев меня здесь.

— Убери ружье придурок, ты даже выстрелить не успеешь, как я убью тебя, если захочу…. Ну приветик, давненько не виделись бывший детектив Ниэрман. Сказать по правде, найти вас было нелегко…. Кто бы мог подумать что, испытывая желание меня больше никогда, не видеть вы заползете в такую дыру.

Он молчал, руки тряслись от волнения, он узнал меня, но притворялся, все еще надеялся на положительный конец. Но мне мастеру чтения эмоций было не трудно читать всю его ложь.

— Делаешь вид, что не узнал? — делая шаг к нему, я втолкнула его в лачугу, и захлопнула дверь. — А вот я тебя Ниэрман по гроб жизни помнить буду….

— Джульетт Хайт…. Куда бы я не убежал, ты все равно найдешь меня…..

Ниэрман постарел и постарел на много. Жить и убегать в постоянном страхе. Судьба с ним сыграла злую шутку. На лице, чуть-чуть желтоватые потеки — у него анемия, и похоже это не единственная болезнь грызущая его. Мне было восемнадцать, когда он виделся мне сорокалетним высокомерным детективом в шляпе, который вечно курил. Имел низкий хрипящий голос и весьма отталкивающую внешность. Ниэрман может, и был хорошим детективом, но он был не готов стать чудовищем ради того, чтобы быть гениальным детективом, поэтому единственный проигрыш убийце моих родителей, поставил крест на его карьере. Высокий лоб, сальные свалявшиеся волосы, на носу, огромный красный рубец. Ниэрман выглядел ужасно, и со временем это становилось все более отвратительным. Поэтому я старалась обращаться к его лицу лишь иногда, предпочитая читать правду в его тоне. Сейчас это было проще всего, ибо он был напуган и ошарашен.

— Да, я та самая Джульетт Хайт, родителей которых убил маньяк, которого ты оставил на свободе. Поэтому играем по моим правилам: хочешь жить делаешь, так как я говорю. Сейчас положи свое ружье, потому что за то время пока ты решишь меня попытаться убить, я уже выпущу пулю из своего пистолета. Но мне твоя смерть не выгодна, пока я все не узнаю. А ты ведь не хочешь мучительных пыток? Я задаю вопросы, а ты отвечаешь…. Предупреждаю, я эксперт по чтению правды, поэтому обмануть меня не возможно.

Забившись в угол своей маленькой лачужки, он выкинул дробовик в сторону. Халупа, так халупа. Стол, плетеный стул, куча тряпья на полу — служившая кроватью. Засушенное мясо, и какие то грибы и травы были развешаны по всему потолку. Присев на косяк оконного выруба, начала допрос:

— Ниэрман официальную версию расследования переписал ты четыре года назад. Без разницы, какой, по-твоему, была реальная версия, я и так ее знаю. Однако же я хочу удовлетворить свое любопытство относительно причины побудившей тебя это сделать…. Давай все по порядку.

— Что интересно…. Четыре года назад я увидел девушку с мертвыми глазами, которая не хотела никуда двигаться. Ты была преисполнена ненависти, но была разбита, чтобы идти вперед. Однако сейчас я вижу твои горящие ненавистью глаза, твоя ненависть превратилась в невероятную силу. Кто же ты сейчас Джульетт Хайт? Судя по всему, ты выполнила обещание и стала лучшим детективом? — старик пришел в себя и кажется, был готов вести «переговоры».

— Да, гораздо более чем лучшим и сейчас я нахожусь на пути к своей цели. Я могу найти убийцу своих родителей, сейчас преследую серийного убийцу, который называет себя мотыльком. В способах совершения убийств полное сходство, сейчас я пытаюсь выяснить взаимосвязь длиной в четыре года. Либо это он, либо мотылек подражатель. Ты поможешь мне. Что произошло четыре года назад? Почему ты закрыл дело, распустил отдел и переписал показания? Ведь ты не мог не заметить надпись, которую ногтями моя мать выскребла в древке кровати.

Он колебался, вина передо мной требовала рассказать все. Но все еще колебался, некий страх родом из прошлого томил его. Но сейчас уже не важно.

— Джульетт Хайт ты думаешь, я не знаю кто ты? Мои старые связи с друзьями из Академии не исчезли даже после того, как я долгое время скрывался. Я знаю о создании спецподразделения. Вы блюстители порядка, цепные псы дворян, вы сохраняете равновесие. Вы вершите правосудие, уничтожая все зло, губя собственные души. Зло ради уничтожения зла. Да, безусловно, благодаря вам, возможно, предотвращается девяносто процентов всех преступлений. С помощью вас дворяне полностью контролируют весь криминальный, уголовный, и темный мир людских сердец…. Однако все это чушь! Вы просто монстры без души, совершенное оружие, которое создали дворяне. Вас может быть всего пять или семь человек на всю Империю. Ты чудовище! — его лицо пылало. Белки глаз у него слегка расширились. Он верил в то, что говорил, он пытался донести до меня свое мнение. Или же это долгая прелюдия?