Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Конечно.

Дежкина спокойно, по-домашнему неспешно включила кипятильник, вставив его в заполненную водой литровую банку.

Ирина, будто завороженная, с мученическим выражением на лице наблюдала, как на серой спирали кипятильника начали образовываться пузырьки, расти и кучиться, и как они затем веселой гурьбой устремились кверху, взбивая воду белым ключом.

Клавдия заварила чай и протянула чашку подследственной.

Журавлева лихорадочно глотнула, обожглась и приоткрыла рот, стараясь унять боль.

— Не торопитесь, — посоветовала Дежкина, — сейчас остынет. А пока… пока расскажите мне…

Она вновь дружелюбно улыбнулась, дабы не выдать своего крайнего волнения.

— Он… он никого не пощадит… и меня… если узнает… У него длинные руки… Пообещайте, что со мной ничего не случится!..

— Разумеется. В этих стенах, как ни парадоксально, вы в большей безопасности, чем где бы то ни было.

— Да… Да-да, — кивнула Журавлева. — Я скажу вам… я все расскажу… В конце концов, какой мне резон молчать!.. Я еще молодая… у меня жизнь впереди. Зачем мне брать на себя чужую вину… уж раз вы и без того все знаете!..

— Назовите его, — вкрадчиво прошептала она.

— Я… я боюсь!.. — наконец прошептала она.

Следователь улыбнулась и мягким движением руки положила перед ней список с фамилиями.

— А мы сейчас вот что сделаем, — предложила она, извлекая из ящика стола карандаш и лезвие и принимаясь оттачивать твердый грифель. — Вы ничего не будете говорить… ничегошеньки, а только поставите галочку напротив нужной фамилии. И все.

Она протянула карандаш Журавлевой.

Та взяла его дрожащей рукой и, все еще не в силах решиться, занесла над бумагой.

Затаив дыхание, следила Клавдия за острым подрагиванием грифеля в тонких пальцах.

— А!.. чего я, собственно, боюсь! — вдруг вскричала Ирина с неожиданной яростью. — Кто он мне, в конце концов, — брат, сват!.. Пускай получит свое!..

И она высоко занесла карандаш, намереваясь вонзить в одну-единственную, так пугающую ее фамилию…

И тут раздался взрыв.

Он сотряс здание, казалось, до самого основания.

Зазвенели стекла, а со стола упал кипятильник.

Следователь и подследственная одновременно поглядели на дверь: первая — с явным недоумением и досадой, вторая — с ужасом.

За дверью послышался топот ног, крики.

Журавлева выронила карандаш из рук. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.

Лицо ее стало белее мела.

Откуда-то сверху сиреной донесся сигнал общей тревоги.

Клавдия распахнула дверь.

— Это в камерах, — крикнул ей пробегавший мимо милиционер. — Кажется, в мужской!..

— В чем дело?! — раздраженно воскликнула Клавдия.

Адвокат вскочил.

— Это он! — завизжала Журавлева. — Ой, спрячьте меня скорее!.. Это он!..

— Сейчас же успокойтесь! — рявкнула на нее Дежкина. Это было так неожиданно и ей не свойственно, что на мгновение Журавлева и впрямь смолкла. — Сейчас я все узнаю. Сидите спокойно.

Она сняла трубку и постучала по телефонным рычажкам.

Связи не было.

— Алло? — сказала Клавдия, чтобы хоть как-то выиграть время и сообразить, что делать дальше.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась и на пороге возник Симыч.

— Ой, Клавдия, — пролепетал он, не успела Дежкина сделать протестующий жест, — там твоего подследственного убило… Харитонова.

— А-а-а!.. — завопила Журавлева, сползая на пол, — спрячьте меня, укройте меня от него!.. Ой, мамоньки, помогите… спрячьте!..

— Имя! — крикнула Клавдия, нависая над скорчившейся подследственной. — Назовите имя!..

— А-а-аа!.. Я боюсь… нет!.. Спрячьте меня!..

— Имя!!!

Но следователь уже понимала, что дальнейшие расспросы совершенно бесполезны.

От животного ужаса подследственная, казалось, вот-вот утратит рассудок. Она сидела на полу, прижавшись к ножкам стула, и тихонько поскуливала, втянув голову в плечи.

Еще минуту назад она готова была открыть следствию организатора изощренного преступления, а теперь одна лишь мысль о нем приводила Журавлеву в состояние комы.

— Заприте меня, — бормотала она в полубреду, — держите меня крепче!..

— Уведите, — приказала Клавдия Симычу.

Тот озадаченно похлопал глазами.

— Что ж ты, Симыч, мать твою! — в сердцах кинула ему Дежкина и вышла из кабинета вон.

В Бутырках была паника. Какой-то офицер повел Клавдию за собой. И вдруг спросил:

— Из какой камеры?

— Я следователь! Я Дежкина! Веди меня к Харитонову, — заорала Клавдия.

В стене зияла огромная дыра, сквозь которую видно было вечереющее небо.

Груда обломков на полу.

Тело Харитонова успели накрыть простыней. На белом проступали бордовые пятна. Выглядывавшие из-под простыни ноги в ботинках без шнурков были нелепо раскинуты носками внутрь.

— Вот тебе и е-мое, а сбоку бантик, — сказал подошедший контролер. — Твой подопечный? — он кивнул в сторону тела.

— Мой, — с трудом выдавила Клавдия.

— Был твой, — поправил неизвестно как оказавшийся тут Симыч. — А Гаспаряном тоже ты занимаешься?

— Ну?..

Симыч развел руками и вздохнул:

— Везет тебе сегодня, Клава. По-черному.

— А что?..

— Сбежал твой Гаспарян. Такие дела…

22.24–00.14

Через час в Бутырках, казалось, собралась вся московская милиция, только разве министра не было. А может быть, он и был, но Клавдия его просто не видела. Шум, гам и бестолковщина были страшные. Несколько бригад, мешая друг другу, ворошили разваленные кирпичи, искали улики, опрашивали охранников, спорили друг с другом, наперебой кричали что-то в рации и допрашивали, допрашивали, допрашивали Клавдию.

Она вдруг оказалась чуть ли не виновницей взрыва. Ну как же! Оба ее подследственных — Харитонов и Гаспарян — сидели в одной камере. Правда, шли они по разным делам, но теперь и это стало подозрительным. То, что Клавдия не расселяла по камерам своих подопечных, как бы никого не волновало. Черт дернул Клавдию сказать, в чем состоит дело Гаспаряна. Ах, инженер-технолог, ах изобретатель?! Ни у кого сомнений не осталось — Харитонова убил Гаспарян. Как, каким образом, откуда у Гаспаряна взрывчатка — это уже никого не интересовало. Начались поиски заговора, продуманной до мелочей операции и тому подобный бред.

Для Клавдии самой была загадка — как Гаспарян ухитрился исчезнуть из Бутырок? Ведь открыть камеру вовсе не означало — оказаться на свободе. В запутанной системе коридоров и лестничных переходов, во-первых, немудрено заблудиться, даже имея подробную карту тюрьмы. Во-вторых, каждый коридор, каждая лестница, каждый поворот были перекрыты запирающимися решетками или дверьми. На пути у Гаспаряна их должно было оказаться не менее десяти. И еще — два строгих пропускных пункта — «отстойники» — на самом выходе, где двери отпираются дистанционно только из будки охранника. При этом в «отстойниках» КПП, если одна дверь открыта, другая не отопрется ни за что. То есть Гаспарян выйти из следственного изолятора, а так официально называется тюрьма, никак не мог. Ведь в той же камере были другие, куда более опытные в таких делах люди — и все на месте, а вот Зайчишки и след простыл.

Эта мысль пришла в голову не одной Клавдии. Обыскали каждый уголок Бутырок — Гаспаряна не было.

Под напором агрессивных расспросов растерянных следователей Клавдия и сама стала прокручивать в голове бредовые предположения о том, что Гаспарян хитро втерся в дело о собачке только для того, чтобы убить Харитонова. Потом она вспомнила, что Гаспарян уже сидел, когда дела о дворняге и самого Харитонова и в помине не было. Но если семеро говорят тебе, что ты пьян, — пойди и проспись. Клавдия выходила из Бутырок в полном смятении. Ее проверяли на сей раз так, словно было достоверно известно — она террористка.

«Ну теперь уж я точно вылечу с работы, — обреченно думала Дежкина. — Теперь уж я проштрафилась на все сто».

В чем особенном она проштрафилась, Клавдия вразумительно ответить не смогла бы. Напоследок в одном из коридоров ее поразила мирная картинка — прогуливается себе женщина с ребенком.

61
{"b":"550689","o":1}