Охтер не спеша оглядел меня. Несомненно, от его внимания не ускользнул и разный цвет моих глаз, но он не подал виду, что заметил это.

– Это верно, – ответил могучий мужчина. – Лежбище лошадей-китов находится на побережье совсем неподалеку от меня.

– Лежбище? – не понял я.

– Они вылезают из моря и лежат на земле – греются на солнце. Там они рожают и выкармливают свое потомство, – рассказал наш новый знакомый. – А ты как думал?

– Я надеялся, что это какие-то необычные лошади и что среди них, возможно, найдутся белые. – На сей раз я решил не делать из себя дурака, сразу спрашивая о единороге.

Надо отдать Охтеру должное – он не стал насмехаться надо мной:

– Это морские звери, похожие на огромные мешки жира. А почему их называют лошадьми – одному Одину известно. Они куда больше похожи на китов. Вот в этой части их называют совершенно верно.

– И среди них не бывает белых? – снова спросил я о том, что интересовало меня больше всего.

– Я не видал. У них белого – только зубы. Длинные мощные клыки. За них платят большие деньги – они идут на украшения, да еще резьбу красивую на них делают.

Тут я, наконец, понял, о каких зверях он говорил. При дворе Карла я не раз видел шахматные фигурки, рукояти кинжалов и разные подвески, сделанные, как мне сказали, из огромных зубов морских зверей. В памяти всплыл один из рисунков, которые я заметил, когда Карл показывал мне бестиарий. Пока он листал книгу, там мелькнуло изображение лежащего на каменистом берегу огромного неуклюжего зверя с бесформенным длинным и толстым телом, рыбьим хвостом, скорбным ликом и большими обвисшими усами. Это был не единорог и не один из тех зверей, которыми хотел обзавестись король.

Охтер, вероятно, заметил мое разочарование.

– До меня доходили слухи о белых, как снег, маленьких белых китах, – рассказал он. – Но это были только слухи.

– Благодарю тебя за помощь. Прости, что занял твое время. Эти собаки, видимо, сильно раздражают тебя, – сказал я. Пока мы беседовали, несколько шавок из только что разогнанной своры обогнули нас на приличном расстоянии и снова бесновались с лаем и рыком перед зарешеченным окном домика.

– Плохо будет, если они подберутся слишком близко, – сказал торговец. – Вот что, пойдем-ка, покажу, что у меня внутри. – И он подвел меня к постройке.

Она больше походила на большую крепкую клетку, нежели на дом. Стены ее были сколочены из толстых бревен, а крыша сложена из больших плит сланца, перекрывающих одна другую.

Я посмотрел сквозь решетку в окне.

Разглядеть мне удалось лишь пару грязно-желтых силуэтов на земле. Поначалу я решил, что это большие грязные овцы, странно похрапывающие во сне. Но тут одна из фигур пошевелилась, и я увидел три черных пятна – нос и глаза.

– Годовалые белые медведи, – пояснил за моею спиной Охтер и без замаха вытянул своей палкой одного из псов поперек спины. Тот громко взвыл и кинулся наутек.

– Они не кажутся очень уж опасными, – заметил я, не отрывая глаз от медведей. Они оба вновь растянулись на земле. Черные глаза, которые я только что увидел, закрылись.

– Это потому, что они тут голодными сидят, – пояснил продавец.

– Как же ты их добыл? – поинтересовался я. Звери меня разочаровали. Я ожидал увидеть прекрасное белоснежное создание вроде того, что было изображено в бестиарии, а вместо этого обнаружил двух больных и слабых на вид животных со шкурами цвета мочи. От них и пахло мочой. Я не мог не подумать о том, какое впечатление эти жалкие измученные твари произведут на халифа Багдада, если их привезут ему в ответ на тот великолепный дар, который он послал Карлу, – белого слона.

– Их мне продали финны, – ответил Охтер. – Они убили медведицу, их мать. Ну и, конечно, ее шкуру я тоже купил. Она уже продана.

– Кто такие финны? – Я уже подумал о том, не придется ли мне, чтобы приобрести то, что нужно, отправиться дальше и искать этих людей.

– Они бродят по горам и пустошам близ моих владений. Это местный народ, – пояснил торговец. – Финны никогда не сидят подолгу на одном месте. Приходят ко мне, чтобы получить металл в обмен на перья, зубы лошади-кита и веревки из шкур. Никогда не угадаешь наперед, когда они появятся и что притащат на обмен. В этот год они привели двух медвежат. – Охтер кивнул на запертых зверей. – Представьте, их просто невозможно заставить есть нормально! Едят по крошке, а остальное бросают. Я давал им и тюленью ворвань, и овечий жир, и кур, и молоко… Думаю, они по матери тоскуют…

Один из медвежат поднялся на ноги и подошел к зарешеченному окошку. Он оказался больше, чем я ожидал, – размером с крупного мастифа. Походка у него оказалась необычной, очень мягкой и даже зловещей.

– И до какой величины они будут расти? – продолжал допытываться я.

– Если выживут, станут с мамку, а в ее шкуре было два фатома[2] от носа до хвоста.

– Они совсем не кажутся опасными.

К тому времени один из псов просунул нос сквозь прутья решетки и теперь остервенело лаял на приближавшегося медведя. Не успел я договорить, как северный хищник взмахнул лапой, словно фехтовальщик, делающий выпад. Это движение было молниеносным, еле уловимым для глаза. Когти зацепили морду шавки, и та громко заскулила и бросилась бежать, обливаясь хлынувшей из раны кровью.

– Теперь понял, в чем моя трудность? – усмехнулся Охтер. – Слишком уж близко к ним подходить не стоит, а ведь надо как-то уговорить их есть.

– Я думал, что эти медведи на самом деле белые, – вздохнул я, все еще не избавившись от разочарования.

– Зимой их шкуры не отличишь от снега и льда. Да и сейчас, будь они здоровы и сыты, они не были бы такими грязными.

– Ты привез их на продажу? – спросил я, оторвав взгляд от медвежат и вновь повернувшись к своему собеседнику.

– А зачем еще я притащил бы их в Скринджес Хеал? – весело бросил тот. – Надеялся, что они нагуляют аппетит, но, похоже, ошибся.

– У меня есть к тебе предложение, – улыбнулся я ему.

Охтер взглянул на меня округлившимися от удивления глазами:

– Что же ты будешь с ними делать?

– Я ищу белых зверей для короля Карла.

Сквозь черную бороду я разглядел блеснувшие в улыбке зубы.

– Я вижу, ты не купец, – заметил мой собеседник. – Не слишком-то разумно так прямо называть имя своего заказчика!

Он снова взглянул на клетку и озабоченно нахмурился:

– Приходи завтра в это же время. Я поразмыслю о цене. И учти: сдается мне, что медвежата эти – не жильцы. Очень может статься, что ты привезешь Карлу только их шкуры.

Возвращаясь вместе с Озриком на корабль, я думал о том, что мой визит в Каупанг начался неудачно. На продажу был выставлен только один белый кречет, и хотя мне удалось найти пару белых медведей, эти животные были настолько измождены, что можно было с уверенностью сказать: они подохнут задолго до того, как мое посольство доберется до Багдада. Что же касается единорога, то при одном упоминании о нем люди начинали хохотать.

Когда мы добрались до гавани, наш когг уже стоял у причала. Команда с помощью кучки местных жителей выносила груз на берег. Кнорра не было видно даже на горизонте, он уже наверняка плыл к Дунвичу. Редвальд же, стоя на причале около сходни, вел беседу с высоким костлявым мужчиной, чье лицо показалось мне смутно знакомым.

– Ну что, Зигвульф, отыскал зверей, какие тебе нужны? – бодро поинтересовался корабельщик. Похоже, он пребывал в прекрасном настроении.

– Одного-единственного белого кречета и пару белых медвежат-подростков, – ответил я.

– Горм говорит, что, пожалуй, нам удастся купить еще одного белого кречета, но кому-то придется пойти и забрать его у охотника, – рассказал капитан.

Высокий человек оказался торговцем ловчими птицами, и теперь я понял, на кого он похож – на того тощего мальчишку, который успокаивал испуганного сокола. Скорее всего, это были отец и сын.