В. М. Агарков,
участник Великой Отечественной войны,
ветеран Вооруженных Сил СССР
МОЯ СУДЬБА В СУДЬБЕ НАРОДНОЙ
Записки танкиста
За перо я берусь уже на закате жизни. На вопрос о том, сколько жить осталось, не ответит даже лесная всеведка — кукушка. Но главное ведь не в том, поставишь ты рекорд долголетия или нет. Главное — как жил, как живешь. И хочется поделиться самым дорогим, самым сокровенным…
Из всех событий, которыми отмечена моя жизнь, особенно памятны те, что связаны со службой в рядах наших славных Вооруженных Сил.
Рад и горд я, думая о тех десяти годах, когда носил военную гимнастерку. Нет для меня ничего дороже воспоминаний о службе в танковых войсках, которые еще в тридцатые годы полюбил «всеми фибрами своей души», так как сразу, раз и навсегда, поверил в несокрушимую силу этого рода войск. А быть сильным на поле боя — это и есть то, что надо каждому защитнику нашей Родины.
Пройдут годы и десятилетия. Людей моего поколения давно уже не будет в живых, но память… память не угаснет вовек. И песни военные не умолкнут. С одной из песен я свои записки и начну.
1
История эта началась с докладной, которую я, от имени своего танкового экипажа, послал в Военный совет Особой Краснознаменной Дальневосточной Армии (ОКДВА), настойчиво требуя немедленной отправки нас на поле боя в район озера Хасан.
В ночь с 29 на 30 июля 1938 года милитаристы, вооруженные всеми средствами военной техники того времени, внезапно, воровски перешли нашу границу, углубились на территорию СССР, захватили несколько господствующих над местностью высот и стали поспешно закрепляться, строить оборонительные сооружения.
Войскам ОКДВА была объявлена боевая тревога. К Хасану начали стягивать войска, которым предстояло очистить нашу территорию от захватчиков.
Прямо скажу: дело это было не из легких. Японцы, внезапно захватив часть советской территории, в короткий срок провели там большие фортификационные работы. Все захваченные ими высоты были превращены в настоящие бастионы: опутаны в несколько рядов колючей проволокой, густо нашпигованы огневыми точками всех систем и калибров. Каждый квадратный метр на подступах к этим дотам и дзотам просматривался, простреливался.
Успех наших войск зависел от решительности, организованности, слаженности действий всех частей и подразделений, от их четкого взаимодействия, от мужества и отваги каждого бойца, каждого командира.
Всеми этими качествами ОКДВА располагала, и враг убедился в том очень скоро. Генеральное наступление наших войск началось 6 августа в 17 часов, а уже к концу дня на советской территории не осталось ни одного живого самурая.
Уходить с занятых позиций врагам не хотелось, и в период с 7 по 11 августа они более 20 раз предпринимали ожесточенные атаки, пытались вновь зацепиться на нашей земле. Но всякий раз натыкались на непоколебимую стойкость советских воинов.
Конечно, столкновение в районе озера Хасан с точки зрения военной было всего-навсего эпизодом, который никак нельзя сравнить ни с Финской кампанией, ни тем более с Великой Отечественной войной 1941—1945 годов. Однако и по характеру боевых действий, и по масштабам примененных здесь сил хасанские события можно считать операцией серьезной.
С советской стороны непосредственное участие в боях принимала только часть войск ОКДВА. Многие воинские соединения в район военных действий не выводились, хотя боевая тревога объявлялась всем, и все части, все подразделения были приведены в «готовность № 1». Именно поэтому из дивизий и полков Дальнего Востока, которые оказались «не у дел», в Военный совет Особой Краснознаменной шли и шли рапорты, каждый из которых содержал одно требование: отправить, и немедленно, на поле боя.
С такой докладной обратился в Военный совет и экипаж танка БТ-7. В ней, составленной и написанной мною, говорилось:
«Мы, младшие командиры сверхсрочной и срочной службы — танкисты, воспитанные Ленинским комсомолом: командир машины Агарков В. М., механик-водитель Житенев Н. С. и командир башни Румянцев С. М., овладев этой грозной боевой машиной, горим желанием разбить зарвавшихся японских самураев и не можем сидеть спокойно в этот грозный час.
Просим Военный совет 1-й армии Краснознаменного Дальневосточного фронта послать нас на поле сражения. Мы клянемся перед Родиной, перед партией, перед правительством, что за своих товарищей отомстим и будем беспощадно уничтожать фашистских гадов.
Просим не отказать в просьбе».
Эту нашу докладную прочли не только в Военном совете. 14 марта 1939 года она была зачитана с трибуны XVIII партийного съезда как пример патриотизма и постоянной готовности с оружием в руках стать на защиту рубежей Отечества.
Тогда-то и родилась знаменитая песня. Ее создали поэт Борис Ласкин и композиторы братья Покрасс.
На границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят,
У высоких берегов Амура
Часовые Родины стоят.
Там врагу заслон поставлен прочный,
Там стоит, отважен и силен,
У границ земли дальневосточной
Броневой ударный батальон.
Там живут — и песня в том порука —
Нерушимой, крепкою семьей
Три танкисты, три веселых друга —
Экипаж машины боевой.
Когда я пишу эти строки, за спиной моею, за спиной людей моего поколения — уже четыре десятилетия, прошедшие после памятных событий в районе озера Хасан. Но наш народ о них помнит. Помнит и о тех воинах, которые с оружием в руках громили и разгромили оголтелых милитаристов, позарившихся на священные земли Советского Дальнего Востока. Помнит эту — нашу — песню:
На траву легла роса густая,
Полегли туманы широки.
В эту ночь решила вражья стая
Перейти границу у реки.
Но разведка доложила точно, —
И пошел, командою взметен,
По родной земле дальневосточной
Броневой ударный батальон.
Мчались танки, ветер подымая,
Наступала грозная броня.
И летела наземь вражья стая
Под напором стали и огня.
И добили — песня в том порука —
Всех врагов в атаке огневой
Три танкиста, три веселых друга —
Экипаж машины боевой.
В песне преувеличения допустимы — не мы одни громили, не мы одни добили. Но и нам довелось в тех боях участвовать. Ответ на докладную ждать себя долго не заставил. На следующий день дежурный по части объявил, что экипажу старшины Агаркова Военный совет ОКДВА разрешил принять участие в боевых действиях и приказал убыть в район озера Хасан.
Выступили сразу — давно этой минуты ждали. Уже через несколько часов танк был в боевых порядках атакующих. Крепко досталось от нас захватчикам. До самого победного конца событий участвовал в них экипаж нашего БТ-7. И я, как его командир, горжусь тем, что мы, танкисты, оказались достойными подхваченной всем народом песни о нас.
О нас? Но разве мало было таких танковых экипажей?
А все же интересно узнать, что побудило — непосредственно побудило — авторов создать славную песню о трех танкистах?
И вот как ответил на вопрос корреспондента Центрального телевидения композитор Дмитрий Покрасс:
