Николай Ковалев
СТИХИ
НА УРАЛЕ
На село мое снега упали.
Постучали весело в окно.
Я живу недавно на Урале,
Но стихи о нем пишу давно.
О березке в беленькой сорочке
И о том, как здесь гремят ключи.
И легко на лист ложатся строчки,
Покружив снежинками в ночи.
Не метель метет — играет арфа.
В комнате уютно и светло.
И пурга пуховым белым шарфом
Зябнущее кутает село.
Опускает снежные забрала
Витязей лесных седая рать…
Разбросал былины по Уралу.
Помогите, люди, их собрать.
ГУСИ-ЛЕБЕДИ
Нет веселья в тополином лепете.
На березе желтый лист повис.
Улетели наши гуси-лебеди,
Растревожив голубую высь.
Покружили над родной долиною,
Подняли печаль под облака.
И ушли, забрав в дорогу длинную
Говор нив и шелест тростника.
Нет веселья в тополином лепете
И не различить издалека:
То ли пролетают гуси-лебеди,
То ли проплывают облака…
ВСЕ, КАК БЫТЬ ПОЛАГАЕТСЯ
Я родился в «провинции»
И живу в «захолустье»,
Где скрипят половицами,
Где поэзии устье,
Где обеды короткие
И комбайны на полосах,
Где слывем самородками
И растем вместе с колосом.
Здесь и горы плечистее
И озера глазастее,
И девчата речистее,
И соседки горластее.
Здесь колышется яркая
Синева за околицей.
И воркует с доярками
Белогрудая горлица.
Глаз прохожему радуют
Огнекрылые радуги,
В рощи светлые падают
Разноцветные падуги.
Здесь и песни слагаются,
И тропинки сбегаются,
И соседки ругаются:
Все, как быть полагается.
ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ
П. Е. Матвиевский,
профессор Оренбургского педагогического института
ИЗ ПЛЕЯДЫ УЛЬЯНОВЦЕВ
Дом без фронтона и крыльца, находящийся в Оренбурге на пересечении главных улиц — Советской и Горького, — не простой. Сложенный из сосновых бревен на каменном фундаменте полтора века тому назад (1825 г.) и обложенный кирпичом извне много позднее, он не заключает в себе ничего ценного в архитектурном отношении. Примечательна, однако, его история.
Штабс-капитанша В. А. Балкашина строила его как жилой и владела им до того времени, когда вконец развалилось обветшалое здание первого в Оренбурге народного училища и дом с подворьем купил под уездное училище город. Это произошло в 1835-м, но полвека спустя учитель-инспектор уже с отчаянием урезонивал градоправителей: обратить внимание на строения училища, которые пришли в полную негодность. В главном корпусе, отмечал он, стены «заметно покривились» и потолок вот-вот рухнет. Дом, подчеркивалось им, нисколько не соответствует своему назначению: в маленьких классных комнатах по 30—38 учеников, а температура в них (при 8—10 печах) достигает зимой не более 8—10 градусов. Но скаредные «отцы города» считали народное образование последним делом, о строительстве школьных зданий и не помышляли.
…Старый дом помнит многое.
Одна из прекрасных страниц его истории связана с деятельностью учителей-ульяновцев. Илья Николаевич Ульянов создал целую плеяду учителей нового типа. В своей работе он опирался на ближайших соратников-инспекторов, разночинцев по происхождению, крепил их профессиональное творческое содружество. В 1881 году им был отпущен из Симбирска в Оренбург один из лучших его сослуживцев и друзей — весьма опытный и уже известный своими печатными трудами педагог В. И. Фармаковский, занявший пост директора народных училищ Оренбургской губернии. Сюда же из Симбирска переехал даровитый педагог А. П. Раменский, ставший инспектором народных училищ Оренбургско-Орского уезда, а позднее директором народных училищ Пермской губернии.
Дружба И. Н. Ульянова и В. И. Фармаковского, их жен и детей поддерживались на расстоянии. Памятником этой дружбы, одним из замечательных архивных уникумов ленинского происхождения является редкое по форме письмо, исполненное особым пером на бересте, с надписью вверху: «ПИСЬМО ТОТЕМАМИ». Его автор — ученик 4-го класса Симбирской гимназии Владимир Ульянов. Письмо-рисунок было отправлено им в Оренбург своему сверстнику и приятелю по Симбирску Борису Фармаковскому, ставшему оренбургским гимназистом в 1882 году.
Тотемы — обозначения животных и живой природы вообще. «Письмо» — шуточное подражание письменам американских индейцев. В журнале «Семья и школа», который выписывали и Ульяновы, и Фармаковские, статья «Как люди научились писать», помещенная в апрельском номере 1879 г., знакомила читателей с принципами письма индейцев. Володя Ульянов заимствовал из нее лишь сведения о березе, как материале для своего послания другу. Ничего религиозно-тотемного в нем нет. Хранящееся ныне в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, оно являет собою чрезвычайно любопытный документ, свидетельствующий о детской художественной одаренности автора, о самостоятельности и силе художественно-мыслительного творчества юного Ульянова.
И все же обнародовать документ, говорят, полдела. Куда важнее прочитать и объяснить его. «Письмо тотемами», к сожалению, не имеет даты. По-видимому, оно писалось и было послано в 1883 году из деревни Кокушкино (в 10 верстах от Казани) и являет собою рассказ о житье-бытье каникулярного гимназиста.
В самом письме, то есть в изображениях на коре, мы не усматриваем никакого шаржа.
Одна оренбургская школьница-пятиклассница содержание «Письма тотемами» по-своему расшифровала так:
«Дом наш, — писал якобы Володя Ульянов своему другу Борису в Оренбург, — стоит среди деревьев, рядом с озером или рекой. Утром, после чаепития, мы вшестером идем на озеро. Сначала ловим раков, наблюдаем за аистами и лягушками, за перелетом диких уток и гусей. Нам попадается иногда дикий кабан (боров). Потом идем купаться, обязательно с собачкой. Купаемся долго, а после купания играем в казаки-разбойники. Возвращаемся домой в полдень, и все шестеро набрасываемся на еду — на хлеб, колбасу, молоко. Сплю я часто на дворе и после дневных игр и походов засыпаю как убитый».
