У Максима в этот момент сжалось сердце. Неужели его надеждам не суждено сбыться, ведь гибель Дженса, а в том, что в одном из вертолетов летел именно он, сомневаться не приходилось, означала крах его плана.

В лагере началась паника. Стройная шеренга заключенных рассыпалась. Каждый искал себе место для укрытия. Охранники, поначалу растерявшиеся не меньше, постарались создать отпор неведомо откуда взявшемуся противнику, но делали это на редкость неорганизованно, стреляя в белый свет, как в копеечку, и рискуя попасть по вертолетам даже раньше, чем это сделает пилот истребителя.

А тот, тем временем, развернул крылатую машину, дав длинную очередь в сторону стрелявших. Пули частой строчкой взбили фонтанчики пыли в опасной близости от охранников и те, не желая далее искушать судьбу, кинулись врассыпную. Теперь уже никто не мешал самолету спокойно расстреливать беззащитные вертолеты, которые бестолково мотались из стороны в сторону, так и не рискнув пойти на посадку.

Максим вышел из столбняка, и мгновенно оценил обстановку. Если каким-то образом сейчас не помешать самолету, то через несколько минут он отправит оставшиеся вертолеты в гости к первому, густые клубы черного дыма от которого высоко вздымались над лагерной оградой.

А почему бы, собственно, и не помешать ему? Всего в каких-нибудь пятидесяти метрах от Максима стояла караульная вышка, покинутая часовым. Там ясно виднелся великолепный, готовый к бою, крупнокалиберный спаренный пулемет, предназначенный в обычной обстановке для удержания заключенных в повиновении. Но так это же в обычной, а сейчас вполне годящийся для поражения воздушной низколетящей цели.

Максим левой рукой поймал пробегавшего мимо Хорька, который, поддавшись общей панике, вознамерился было под общий шумок «слинять».

– За мной! – гаркнул он, глядя в переполненные первобытным ужасом глаза своего сокамерника.

Хорек тут же пришел в себя, мотнул головой в знак понимания, и огромными скачками понесся вслед за Бароном.

– Поправляй ленты, следи за патронами. Сможешь? – торопливо спросил Максим, когда они взлетели на вышку. Хорек снова кивнул, шумно сглотнул слюну и начал пододвигать патронные коробки поближе к установке.

Максим же быстрым движением сорвал со стволов чехлы, отшвырнул их не глядя в сторону, и развернув турель, изготовился к стрельбе. Он дал упреждение, и что есть силы, надавил на гашетку. Мимо. Трасса чуть-чуть опоздала и прошла в стороне от цели. Летчик заметил угрозу, оставил на время свои беззащитные жертвы, которые от него все равно не смогли бы далеко уйти, развернулся, и начал атаку на новую цель. Теперь он летел прямо на вышку и рев его мотора буравом вгрызался в мозг. Максим поймал самолет в прицел и начал стрелять, но в тот же миг увидел, как под крылом истребителя сверкнуло пламя. «Ракета», – успел подумать Максим, и тут же на него навалился грохот взрыва, что-то больно ударило в грудь, тело поднялось в воздух, и полетело в пустоту…

… Очнулся он от едкого запаха, исходившего от пузырька, который держал перед его носом лагерный лекарь. Максим сел, и держась руками за гудящую, словно медный колокол голову, огляделся по сторонам. За то время, пока он пребывал в бессознательном состоянии, паника в лагере прекратилась. Заключенных собрали, вновь построили, а охрана заняла привычные места. Лишь поваленная и разрушенная вышка напоминала о недавней атаке. Ракета угодила под одну из опор и, взорвавшись там, опрокинула все сооружение. Самого же самолета нигде не было видно. Зато оба уцелевших вертолета стояли на посадочной площадке, и от нее в сторону аллеи шла группа людей в военной форме.

– Ты сбил его! – раздался рядом с ухом восхищенный возглас Хорька. – Барон, ты влепил ему очередь прямо в фонарь! Он и мявкнуть не успел, только осколки брызнули в стороны. Вот только ракету успел пустить чуть раньше тебя. Но мы-то уцелели, а он сейчас догорает где-то за теми холмами. Барон, ну ты ваще…!

– Два выстрела слились в один… – машинально пробормотал Максим по-русски.

– Чего, чего? – не поняв, переспросил Хорек.

– Встать помоги, говорю, вот чего, – раздраженно ответил ему Максим, понимая, что едва не прокололся на пустяке.

– А-а-а… – протянул Хорек, подставляя руку.

Максим облокотился на нее и выпрямился. С другой стороны его услужливо подхватил лекарь. Максим тряхнул все еще гудящей головой и, пошатываясь на слабых, словно ватных ногах, направился в строй.

Дженса он узнал сразу, несмотря на то, что тот заметно поправился с тех пор, когда Турренсок его видел на выпускном вечере по случаю окончания училища. На принце был скромный, военного образца мундир, но без знаков различия и орденов. Дженс, в сопровождении начальника лагеря и нескольких офицеров своей свиты, медленно шел вдоль строя, строго глядя на стоящих в нем заключенных, и одновременно, не особенно стараясь подбирать выражения, поносил всю лагерную администрацию.

– Твои люди вели себя, как панельные шлюхи, которые удирают со своего поста, при одном только появлении полицейского. А сам ты разве был лучше?! В какой дыре отсиживался ты, в то время когда на мою жизнь покушались?! Уж, не в солдатском ли сортире? А ведь я лично просил тебя организовать встречу и быть готовым ко всему. Ты понимаешь значение этого выражения: «Ко всему!», в том числе и к самому худшему.

– Но, Ваша Светлость! – пытался оправдаться начальник. – Все случилось настолько неожиданно…

– Что?! – вскипел Дженс. – Неожиданно?! То, что Аган сейчас может пойти на все, лишь бы избавиться от меня, это для тебя тоже неожиданность?! Ну, тогда ты просто тупица, не способный понять самых простых и очевидных истин, и я просто напрасно трачу на тебя свое красноречие. Слава Богам – создателям, что среди этой толпы нашелся хоть один человек, способный думать и действовать в критической ситуации. А кстати, где этот храбрец?

– Он перед вами, Ваша Светлость! – торжественно произнес начальник, делая плавный жест ручкой в сторону Максима.

Дженс повернулся на каблуках и, прищурившись, уставился в указанном направлении.

– Ба! – воскликнул он с восхищением. – Так значит меня спас все-таки офицер! Они все же у вас есть. – Он коротко хохотнул. – Только почему-то герои стоят совсем не в том строю. Но, черт побери! – Дженс вплотную приблизился к Максиму и грозно нахмурился. – Почему боевой офицер содержится вместе с уголовниками, это еще что за бардак?!

Начальник лагеря попытался было что-то сказать, но принц перебил его:

– Постой, а ведь я тебя откуда-то знаю. Назови себя, герой.

– Субмарин – мичман барон Турренсок Кейзо, – браво отрапортовал Максим, вытягивая руки по швам, одновременно с этим щелкая каблуками. – Имел счастье учиться вместе с вами в училище, Ваше Величество!

– Ну, ну… – несколько смущенно протянул Дженс. – Рановато еще меня так величать… – Но по всему было видно, что эти слова были для него приятны.

– И все же, объясни мне, субмарин – мичман, как ты очутился здесь, среди этих…

Он сдержался и не произнес того, о чем думал, вероятно, потому, что не желал с самого начала оскорблять тех, кто потенциально являлся солдатами его будущей армии.

– Ладно, – прервал Дженс самого себя. – Все расспросы – потом, после окончательной победы. Когда-нибудь, за бутылочкой старого марлетского, ты расскажешь мне историю своих злоключений, я расскажу тебе свою историю, и мы вместе посмеемся над превратностями наших судеб. Ну, а пока я считаю себя твоим должником, но оставаться им надолго не намерен. И вот доказательство того: ты больше не заключенный, – он протянул Максиму руку. – Ты свободен. – Принц усмехнулся. – Но я не был бы самим собой, если бы не оговорил твое освобождение одним условием, о котором речь будет чуть позже. Уверен, что тебе это мое условие понравится. Потерпи.

Он ободряюще кивнул головой и, повернувшись, направился к трибуне с микрофоном. Взойдя на нее, принц несколько секунд оглядывал строй заключенных и, наконец, заговорил, вначале тихо, но с каждой секундой голос его набирал силу, пока не загремел на полную мощь: