Один из эльфов невольно присвистнул, ещё кто‑то ругнулся сквозь зубы.

Горная тропа, которую Файриан выбрал для нашего похода, пользовалась дурной славой. Её держал Дамир Чёрный, успевший стать легендой ещё при жизни. Говорили, что он форменный псих, и в отряд себе набрал таких же сумасшедших, для которых человеческая жизнь ничего не значит. Солдаты Дамира не брали пленных и не вступали в переговоры. Поэтому в случае неудачи нас ждала неминуемая и, скорее всего, не слишком приятная смерть.

— А обязательно идти именно туда? — дрожащим голосом спросил Хэйнар.

— Да, — отрубил кано.

— А почему? — не унимался эльфик.

— Потому что нас там не ждут.

— Так нас вроде как нигде не ждут, — встрял в беседу ещё один воин — высокий и совершенно лысый (что для эльфа было более чем нетипично).

— Согласен. Но там нас не ждут особенно. Всё, нилде, идите собираться. Выступаем завтра на рассвете, идём быстро. К темноте мы должны быть на границе леса. Через перевал пойдём ночью. Вопросы?

— Так мы что, пешком пойдём? — На Хэйнара снизошло очередное озарение.

— Нет, персонально тебя понесут на руках! — хохотнул лысый.

— А как же он? — Ксанка, до этого исправно молчавшая, показала на раненого парня, который, кажется, уже успел задремать.

— Спроси, — велел мне командир.

— Эй, ты… как там тебя…

— Чего надо? — белобрысый нехотя поднял голову.

— Отряд завтра выступает. Пешком. Ты идти сможешь?

— А если нет, что тогда?

— Сам понимаешь. Не думаю, что эльфам нужны лишние свидетели их пребывания здесь.

— Значит, смогу, — парень улыбнулся уголком рта.

— Говорит, что будет идти, сколько потребуется, — перевела я.

— Ну и хорошо, — кивнул Файриан. — Всё, расходимся. Эй, ведьмочка, ты чего застыла?

Последний вопрос относился к моей сестре. Она стояла, вцепившись обеими руками в свой плащ, и напряжённо о чём‑то думала. Я поводила ладонью у неё перед глазами, но никакой реакции не последовало. Пришлось нагло дёрнуть девушку за косу.

— Ой, — Ксанка вздрогнула, и от неожиданности всплеснула руками. Плащ слетел. Хэйнар покраснел. Кано тактично отвернулся. Остальные эльфы оценивающе переглянулись. Даже блондин обернулся на звук, скользнул взглядом по фигуре девушки, лениво пробормотал 'Ну, ничего так, сойдёт…' и снова погрузился в дремоту.

Ксанка, обнаружив, что все взоры обращены к ней, хотела было завизжать, но передумала. Просто подняла плащ и замоталась в него, как в паранжу — только глаза в просвете сверкали. Причём как‑то очень уж злобно, и почему‑то в мою сторону.

А чего сразу я? Подумаешь, за волосы дёрнула. Как будто первый раз!

Я демонстративно отвернулась, сунув руки в карманы. И с удивлением обнаружила, что в правом что‑то лежит. На ощупь неизвестный предмет больше всего напоминал мятую салфетку. Но откуда она там взялась?

Карманы всегда были моей персональной чёрной дырой. Я складывала туда все мелочи, которые попадались под руку, а потом часами не могла их найти. Но чаще всего — даже и не пыталась. Перед каждой стиркой я вытряхивала скопившийся хлам наружу, грустно взирала на получившуюся горку барахла и клятвенно обещала себе в ней разобраться. Как‑нибудь потом… Но 'потом' наступать не спешило, содержимое карманов после стирки исправно возвращалось на место, и всё начиналось сначала.

Эльфы меня при поимке, конечно же, обыскали. Сперва я сама покорно выложила перед ними все вещи, которые смогла найти, а потом ещё и тот лысый хорошенько перетряхнул всю мою одежду. А Кано, помнится, долго выспрашивал, зачем мне такое количество ломаных перьев, пучок сушёного укропа, древесная щепка, пустая склянка, пара ржавых кольчужных колец и другой бесполезный мусор. Я честно ответила, что всё это мне абсолютно не нужно, и командир приказал выкинуть хлам куда подальше.

Видимо, выкинулось не всё.

Листок бумаги, затерявшийся в бездонных недрах моего кармана, был до такой степени тонким и размякшим, что я даже не чувствовала его до этого момента. Искушение рассмотреть находку поподробнее было настолько сильным, что я немедленно потянула её наружу. Но потом опомнилась и торопливо затолкала обратно.

Не у всех же на виду, в самом деле! А вдруг там что‑то важное.

Кано тем временем раздавал последние указания насчёт завтрашнего похода. В конце концов длинный перечень того, что необходимо было сделать, подошёл к концу, и командир кивнул на мою сестру:

— И дайте ей уже хоть какую‑нибудь одежду! А то устроили тут публичный дом на выезде!

— Какой же он публичный? Вполне себе частный. Для очень ограниченного круга лиц, — притворно удивился лысый. Но куртку с себя снял и Ксанке пожертвовал.

На том и разошлись.

Как только нас с сестрой заперли в землянке, я первым делом вытащила из кармана сложенный вчетверо листок. Бумага почти протёрлась на сгибах и слиплась от расплывшихся чернил, но текст, как ни странно, ещё можно было разобрать. Я скользнула взглядом по неровным строчкам…

— Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу!

— Чего? — не поняла Ксанка.

— Да так, ерунда, — отмахнулась я, перечитывая такие знакомые, но будто из прошлой жизни пришедшие слова.

'Я, Марготта, княжна айр Муллен, сим извещаю о своём намерении принять участие в турнире, проводимом Таинской высшей военной академией.'

Подпись, дата. Подумать только, прошло меньше двух месяцев — а как будто целая вечность.

И кого же мне благодарить за то, что такой компрометирующий документ не попал в эльфийские руки? Я бы назвала случившееся чудом, если бы верила в чудеса. Но когда постоянно имеешь дело с магией, очень быстро начинаешь искать для любой случайности более или менее логическое объяснение. А если объяснения нет, значит — просто повезло!

Я задумчиво посмотрела на образец своего корявого почерка. Сжечь бы его, но последняя порция антимагического зелья ещё не прекратила действие. И до утра не прекратит, а там и свежая подоспеет. А спичек нет… И выкинуть некуда. Не есть же его, в самом деле!

Так и не придумав, что делать с уликой, я сложила листок по старым сгибам… и только тогда заметила, что с обратной стороны на нём тоже что‑то написано. Пришлось снова разворачивать, с трудом разбирать полустёртые буквы, написанные чужим бисерным почерком… И вот тогда я поняла, что два месяца — это ещё не вечность. Вечность — это три года. Те самые три года, которые прошли с того момента, когда мы с Кьяло по глупости согласились ограбить торговца Котво Роледо.

Тогда мы много чего прихватизировали у старого негоцианта. В том числе — неизвестно зачем — и стопку писем, которые я всё хотела почитать на досуге, но руки не доходили. Вот одно из этих писем я и держала сейчас в руках. Содержание пугало, удивляло, но многое объясняло. В том числе и смерть коммерсанта.

— Да что ты там так сосредоточенно изучаешь‑то? — не вытерпела Ксанка.

— Приветы из прошлого, — вздохнула я, и решительно разорвала листок на мелкие клочки. А потом проковыряла в земляном полу ямку, затолкала в неё обрывки, засыпала землёй и тщательно затоптала.

Если повезёт — не найдут! Потому что таскать это в кармане я больше не намерена!

— Ну и куда она опять подевалась? — Топиэр Руллип айр Муллен раздражённо мерил шагами собственный кабинет. — Куда они обе подевались? Это у них наследственное что ли, пропадать без предупреждения на неопределённый срок?

— Пап, не психуй, — подала голос Тьяра. Девушка сидела в кресле и листала толстую книгу. — Найдутся они, всё будет нормально. Мало ли, где могли задержаться… может, свернули не туда…

— А куда? Куда можно свернуть на дороге, которая ни разу не разветвляется. Мои люди проехали её всю, до замка и обратно. И ничего. Ни единого следа. Из города они выехали, в Пещеру — заехали, а дальше — как испарились.

— А Костёр снова горит?

— Горит, чтоб его бесы драли. Как ни в чём не бывало. — Мужчина потянулся к бутылке, стоящей на столе, но в последний момент передумал и отдёрнул руку. — А у тебя как успехи? Отыскала что‑нибудь подходящее?