Высадку союзников в Нормандии Мейер встретил командиром 25-го гренадерского полка СС, а 16 июня 1944 г. стал на тот момент самым молодым дивизионным командиром в вермахте, возглавив «Гитлерюгенд», – ему было всего 33 года. По нашему мнению, именно этот период в его карьере наиболее интересен, поскольку именно в Нормандии Мейер занял свою наивысшую командную должность и продемонстрировал свои таланты и способности как командир полка и дивизии.

Честно говоря, довольно трудно судить о Мейере в должности командира полка – уж слишком недолго провоевал он на этом посту. Все же отметим, что его полк стал первой эсэсовской частью, столкнувшейся с союзниками, – это случилось под Каном 7 июня 1944 г. В ночь на 7 июня Мейер появился на командном пункте 716-й пехотной дивизии генерал-майора Вильгельма Рихтера, размещавшемся в штольне рудника за пределами Кана, где прояснил обстановку и пообщался с командиром соседней 21-й танковой дивизии Эдгаром Фойхтингером. Сюда же Мейеру позвонил Фриц Витт с приказом атаковать противника совместно с 21-й танковой и сбросить врага в море. Мейер тут же заявил, что не намерен задерживаться ни на одном рубеже вплоть до выхода на побережье. Правда, Фойхтингер не разделил его оптимизм. Свой командный пункт Мейер развернул на западной окраине Кана.

Упорные бои шли до 13 июня, но наиболее Мейер был близок к успеху 7 и 8 июня. Главным успехом этого дня для немцев было то, что им удалось остановить наступление канадцев и отбросить их на три километра. Повторим, что для того, чтобы снова отбить назад эти три километра, союзникам потребовался почти месяц упорных боев. Мейеру удалось установить отличное взаимодействие с Максом Вюнше, командиром 12-го такового полка СС, что, впрочем, неудивительно, учитывая, что Вюнше и Мейера связывали между собой дружеские отношения.

А вот с Фойхтингером Мейеру «сработаться» не удалось. Спор между ними, начавшийся 7–8 июня под Канном, через десятилетия после войны были вынуждены заканчивать военные историки. Примечательно, что Зепп Дитрих поддержал Мейера в этом утверждении, а генерал Фойхтингер, напротив, не согласился, а подверг действия Мейера критике. Однако современные историки поддержали правоту Мейера. Историк Ч. Мессенджер, например, считает, что Фойхтингер, подавленный событиями первого дня наступления союзников, не верил в успех немедленной танковой атаки и поэтому действовал вяло. Как бы оно ни было, но факт остается фактом – сбросить противника в море немцам так и не удалось. Сражение вступало в новую фазу.

С наибольшей широтой таланты Мейера раскрылись во время командования дивизией СС «Гитлерюгенд». Во многом благодаря его решительности, энергичности и инициативности дивизия была признана союзниками лучшей немецкой частью, с которой они столкнулись в Нормандии. Искусное маневрирование и подвижная оборона, а также тактика небольших боевых групп, с помощью которых ликвидировались прорывы фронта, позволили «Гитлерюгенд» почти без отдыха сражаться с численно превосходящим противником весь (!) период сражения.

Свои лидерские качества Мейер еще раз продемонстрировал, когда остановил бегство солдат 89-й пехотной дивизии, с которой ему пришлось взаимодействовать. В отличие от многих бездумных исполнителей, которых хватало как в вермахте, так и в войсках СС, Мейер позволял себе критиковать вышестоящее командование и отстаивал право на собственное мнение – ярким примером стал вопрос удержания города Кана и действия Мейера в этом случае, подчас вопреки приказам руководства.

Мейер и его дивизия были на высоте и в самые критические моменты сражения. Отметим, что все объективные военные историки констатируют, что во время формирования Фалезского котла совершенно потрепанные остатки двух немецких дивизий – 89-й пехотной и 12-й танковой СС «Гитлерюгенд», с каким-то десятком танков, сдерживали целую канадскую армию генерала Крерара в течение 13 суток – удивительное достижение.

Таким образом, Курт Мейер действительно показал выдающиеся командирские способности, но, что самое главное, он продемонстрировал полное соответствие занимаемой должности. Отметим, что, по нашему мнению, высокие потери дивизии СС «Гитлерюгенд» объясняются скорее спецификой Нормандского театра военных действий, эсэсовской удалью и фанатизмом, а также нежеланием (вернее было бы сказать, отсутствием возможности) командования вывести дивизию из боя на отдых и пополнение, а не стилем командования бригадефюрера СС Курта Мейера. При этом некоторые авторы изображают его как нацистского фанатика, что в принципе было недалеко от истины. Даже в 1945 г. Мейер заявил следователю на допросе: «В этом лагере вы услышите много высказываний против Адольфа Гитлера, но ничего подобного вы никогда не услышите из моих уст. По моему убеждению, Гитлер был и остается самым величайшим явлением, какое когда-либо имело место в Германии».[200] Не будет преувеличением сказать, что Мейер был одним из самых компетентных эсэсовских командиров, в котором военные способности сочетались с чувством долга и ответственности за своих солдат.

Отношение солдат союзников к своим эсэсовским противникам было большей частью негативным, учитывая яростное сопротивление, которое немцы им оказывали, и то, что даже в плену солдаты дивизии СС «Гитлерюгенд» сохраняли свой высокий моральный дух, часто приводя в бешенство своих победителей. Английский капрал Том Вуд рассказал в послевоенном интервью, как его сослуживец ногами избил военнопленного из дивизии СС «Гитлерюгенд» за то, что тот с гордой улыбкой рассматривал пленивших его англичан.[201] Вместе с этим на некоторых британских солдат вид павших в бою эсэсовцев оказывал гипнотическое воздействие. Та к, лейтенант Уилсон из 79-й бронетанковой дивизии, глядя на группу убитых эсэсовских пехотинцев, был поражен их физическим великолепием, даже когда они лежали безжизненными трупами. Он был просто ошеломлен резким контрастом между этими молодыми солдатами СС и обычными английскими пехотинцами. «К а к мы можем победить людей, подобных этим, – думал он, глядя на лежащих на земле эсэсовцев».[202]

Отвага солдат СС в ходе Нормандской кампании была отмечена многочисленными наградами. Наиболее отличившиеся в битве солдаты и офицеры получили Рыцарские кресты, которыми в ходе кампании были награждены шесть военнослужащих дивизии. Кроме этого, Макс Вюнше был награжден Дубовыми листьями (11 августа), а Курт Мейер получил одну из высших степеней Рыцарского креста – Мечи (27 августа). Важным признанием заслуг дивизии в Нормандской кампании стало учреждение специальной именной нарукавной ленты дивизии СС «Гитлерюгенд». Первое вручение такой ленты произошло 19 сентября 1944 г., когда Артур Аксманн вручил ее чинам 26-го полка СС и 12-го учебно-полевого батальона СС.[203]

Важную роль в сражении сыграли и вспомогательные подразделения дивизии, роль которых часто остается «за кадром». Высокую оценку командования получили действия медиков дивизии, в частности 12-го санитарного батальона СС, выразившиеся в награждении дивизионного врача оберштурмбаннфюрера СС Рольфа Шульца Германским крестом в серебре (представлен к награде Хуго Краасом в ноябре 1944 г., награду получил 26 декабря 1944 г.). Более того, Шульц неоднократно демонстрировал личную отвагу на поле боя, принимая участие в танковых атаках. Неслучайно в октябре 1944 г. он был награжден Танковым штурмовым знаком в бронзе (за 25 танковых атак), став единственным в вермахте офицером в должности дивизионного врача, награжденным такой наградой.[204]

Вождь гитлерюгенда Артур Аксманн инспектирует дивизию осень 1944 г. С поднятой рукой – командир 1-й танковой роты оберштурмфюрер СС Курт Берлин. За его рукой – гауптштурмфюрер СС Ганс Зигель