Выбрав удобный момент, Бушуев устроил на санках Сальфо и уселся сам, и они покатились вниз. Сперва им часто приходилось останавливаться и извлекать из снега увязшие сани, но остановки становились все реже и реже, и Бушуев думал только об одном — как бы сдержать стремительный бег саней. На ледниках быстрота движения увеличивалась. Бушуев опускал ноги и пробовал ими сдержать ход, но встречавшиеся неровности били по ногам и причиняли невыносимую боль.

А быстрота движения все возрастала и принимала рискованный характер. Бушуев предполагал, что горный лед постепенно будет уменьшаться в толщине, и под конец превратится в тонкую корку, прикрывающую собой сырую землю.

А дальше за вечным снегом и льдами начнется весенняя грязь, и еще дальше — сырая сочная земля. Бушуев думал, что там остановится наконец бег саней и они выйдут из них. Но получилось другое. Никто не направлял сани, да никто и не мог бы направить их, так как ни Бушуев, ни Сальфо не знали этой местности. Сани стремились вперед сами по себе и как будто нарочно выбирали такие места, где круче был спуск и где можно было развить еще большую быстроту.

Бушуев уже думал о том, что пора прекратить этот рискованный спуск и попытаться выбраться из вечных льдов своими силами.

Мысль осталась невыполненной. Сани докатились до крутого обрыва и соскользнули в воздух.

Падения, смертельных ушибов ждал напуганный Бушуев. Но внизу была лощина, засыпанная сугробами снега. В снег впились сани, затрещали и остановились. Бушуев и Сальфо были ошеломлены, но не пострадали от падения. Однако, этим не окончились их испытания.

Огромный массив из льда и снега с трудом держался на горном склоне. Между ним и землей пробивались ручьи. Они смочили землю, сделали ее мягкой и удобной для скольжения и скопившейся массе льда и снега нужен был только толчок, чтобы притти в движение. Этот толчок дали упавшие сани, и снежный массив дрогнул. Он заколебался и тихо пополз вниз. Движение ускорялось с каждой секундой, а вместе с движением нарастал и звук. Глухой шорох перешел в оглушительный треск и грохот. Лопались и распылялись льдины, ломались скалы, дробились камни. Снежное поле неслось вперед все быстрее и быстрее. Льдистая пыль поднялась облаком и скрыла все. Снежная масса под ногами Бушуева шевелилась, встряхивалась. И когда он стал проваливаться в эту распадавшуюся на мельчайшие составные части массу, то бессознательно вскарабкался на сани и крепко держался за них. Беспокойное движение передалось и саням. Они двигались из стороны в сторону, подпрыгивали от толчков и как будто хотели — и не знали, куда вырваться из этого несмолкаемого, оглушительного гула, воя ветра и облаков пыли.

На несколько секунд смолкли грохот и треск, словно остались где-то позади. Только свист ветра как будто стал сильнее. В длинное облако вытянулась снежная пыль. Лавина летела несколько мгновений по воздуху, потом тяжело рухнула на дно ущелья. Образовалась чудовищная снежная куча, по склонам которой сыпалась белая пыль и торопливо катились потревоженные и вывороченные из своих гнезд камни. Вместе с ними с безумной быстротой неслись санки с оглушенными Бушуевым и Сальфо.

Санки докатились до земли, ударились об нее и перевернулись. Все, что было на них, вылетело на землю и осталось неподвижно лежать на ней.

Успокоились встревоженные горы, умолк грозный грохот. Потревоженные пастухи спустились взглянуть на последствия обвала. Они заметили запыленных снегом и как будто выкрашенных в белое людей, заметили странные свертки.

В людях еще теплилась жизнь. Но люди эти были страшны своей необычной внешностью и таинственным появлением. Ближе валялись странные свертки. К ним в первую очередь приблизились любопытные и робкие пастухи. Легко сняв размокшие и растянувшиеся ремни, они развернули раскисшие кожи, и из тяжелого свертка глянула на них изуродованная голова павлина.

В слепых глазах Мельк-Тауза пустота, но для наивных людей в них то, что хотелось бы им видеть: в них могущественная сила и предостерегающая угроза.

Страх овладел душами пастухов. Им стало ясно, что это грозное явление вызвал сам великий Мельк-Тауз, спустившийся со снежных высот в зеленую долину.

Пастухи побежали назад к стадам, к оставшимся людям, и их испуганный, предостерегающий крик, звонкий и трепетный, летел впереди их, сзывая, подготовляя к восприятию известия о небывалом.

И в наступающих сумерках к упавшей с горы лавине направилась торжественная процессия. Во главе процессии шел шейх Юсуф. Он приказал поднять находившихся в глубоком обмороке людей и все вещи и перенести их в палатку.

Очнувшись в темноте, Бушуев изругался. Эта брань была застывшим и неизлитым настроением злобы и раздражения, скопившихся во время неожиданного путешествия на снежной лавине.

С болью и стонами Бушуев поднялся и сел. Темнота не позволяла разглядеть окружающую обстановку.

Где он?.. В пропасти, в подземельи или еще в какой- нибудь трущобе, куда никогда не заглядывает свет?..

Бушуев взглянул вверх, по сторонам, но всюду была темнота. Под руками что-то мягкое. Он ощупал это мягкое и с недоумением узнал ковер.

«Откуда взялся ковер?» — спрашивал себя Бушуев и продолжал, ощупывая, изучать скрытое темнотой пространство.

Руки наткнулись на что-то влажное и большое. Бушуев прислушался. Влажный предмет дышал.

«Это, должно быть, Сальфо», — сообразил он, и руки его продолжали производить дальнейшие изыскания.

Вблизи оказались все вещи, даже сани. Бушуев успокоился и вместе с тем удивился. Каким образом он, Саль- фо и все вещи очутились на каком-то ковре и как будто в каком-то помещении? Что это за помещение и где они?

Бушуев поднялся. Протянув руку, он наткнулся на войлочную преграду, услышал какое-то движение за ней и подал голос. Кто-то отозвался на его призыв, и через минуту появился человек с небольшим светильником в руках.

— Где мы?.. — задал вопрос Бушуев.

— У шейха Юсуфа!.. — ответил вошедший.

Пламя светильника разгорелось ярче и осветило внутренность палатки и стоявшего перед Бушевым иезида.

В черных блестящих глазах иезида Бушуев уловил выражение необычайной почтительности.

— Как мы попали сюда?..

— Мы подобрали вас и принесли после того, как вы вместе с Мельк-Таузом на снежном облаке спустились с гор…

На этот раз не только взгляд, но и голос передавал то благоговейное уважение, которое питал иезид к особе Бушуева.

Бушуев обратил внимание на то, что иезид знал о запакованном в шкуру золотом павлине и сообразил, что его вещи уже осмотрены.

Стон Сальфо прекратил разговор. Бушуев отослал иезида и занялся своей спутницей. Сальфо, так же, как и ее спутник, отделалась одним лишь страхом и нервным потрясением.

Бушуев снял с Сальфо влажные одежды и заменил их найденными в палатке, а также переоделся и сам.

Пришел шейх Юсуф, принес пищу.

Пред Бушуевым был уже не тот шейх Юсуф, с которым он встречался раньше. Это был новый человек, ошеломленный происшедшими событиями и растерянный. Небывалое и непонятное произошло на его глазах. Оно подавило его своей чрезмерностью и необъяснимостью.

— Мы нашли тело твоего проводника на дне лощины. Он упал с Тропинки Испытаний и разбился вместе с лошадью! — проговорил шейх Юсуф.

— Я не видел его с того времени, как ушел в царство Мельк-Тауза… — задумчиво ответил Бушуев.

Весть о гибели спутника наполнила его сознание мрачными воспоминаниями. Погибший был его проводником. И если бы он возвращался с ним обратно, то на дне лощины под обрывом нашли бы и тело Бушуева.

— Неужели Мельк-Тауз открыл тебе вход в царство свое?.. — взволнованно спросил шейх Юсуф.

— Да!.. — с горделивым удовлетворением произнес Бушуев.

Рот шейха Юсуфа был раскрыт, лицо выражало крайнее напряжение. Он сгорал от нетерпения, ум был переполнен множеством вопросов, а язык не слушался и не передавал в звуках рождавшихся мыслей.

Тогда заговорила Сальфо.