Здесь на краю огромного каменного поля они скинули с плеч тяжелую поклажу и решили дать себе более продолжительный отдых.
Сальфо легла около вещей и не двигалась. Забыл о голоде и Бушуев. Надорванные напряжением мышцы как будто расправлялись и ширились, тело становилось невесомым и расплывчатым, приятно кружилась голова.
— Неужели в твоей стране всегда будет так тяжело? — словно в бреду спросила Сальфо.
Этот вопрос поднял Бушуева.
— В моей стране мы не будем знать таких тяжестей. Там мы забудем о них. Но здесь, вдали от тех людей, среди которых я вырос, нам будет тяжело.
— А где твоя страна и где твои люди? — задала вопрос Сальфо и тоже поднялась.
— Там! — указал Бушуев на снеговые горы. — Там, за этими вершинами.
Сальфо со страхом смотрела на впившиеся в небо снеговые вершины.
Бушуев заметил охватившее Сальфо чувство страха и неуверенности и стал говорить о чудесах своей страны: о городах, улицах, машинах.
Сальфо внимательно слушала и не понимала. Она не могла представить себе того мира, о котором говорил Бушуев. Мерещилось что-то страшное, запутанное, непостижимое. И эта загадка начинала манить ее.
— Почему только твоя страна так далеко от царства Мельк-Тауза? — со вздохом проговорила Сальфо. — И почему так тяжел к ней путь?
— Он тяжел сейчас, пока мы не перешли этих гор, а там дальше путь будет гораздо легче, — утешал Бушуев.
За разговором немного ослабело ощущение усталости. Путники вспомнили о еде и принялись за нее.
Бушуев смотрел на горные вершины и думал, что они вовсе не так близки, как казалось раньше. Их удаляет также и груз, который отнимает много сил и не позволяет передвигаться с необходимой быстротой.
Только к концу дня им удалось перейти мертвое каменное поле. Обессиленные и равнодушные ко всему, они устроились на ночлег среди огромных валунов, сползших с горных вершин. Ночью они жались друг к другу от холода и кутались в шкуры. Эта ночь прошла, как мгновение, и когда их разбудило солнце, то они поднялись слабые и не- выспавшиеся.
XIX
Бушуев хмуро всматривался в горные возвышенности и намечал путь.
После короткого завтрака оба путника снова взвалили на себя тяжелую ношу и медленно двинулись вперед. Подъем становился все труднее и требовал все большего напряжения сил. С молчаливой покорностью шла за Бушуевым Сальфо. Если для Бушуева лежащая за горами жизнь оправдывала все переносимые мучения, то для Сальфо не было такого оправдания, и тяжелые испытания теряли для нее смысл. Оставшаяся сзади дикая жизнь была прекраснее и легче этого бесцельного движения вперед, становившегося все тяжелее и мучительнее.
Но самое страшное для Бушуева и Сальфо началось на третий день, когда они достигли вечного снега.
Подъем кончился. Пред ними была белая почти ровная поверхность. Надо было только перевалить через небольшую плоскую возвышенность, и тогда начался бы легкий и быстрый спуск. Но не было возможности одолеть это небольшое препятствие. Ослепительно сияла снежная поверхность. Глаза закрывались от острой боли. Солнце обжигало кожу. Воздуха не хватало. Как выброшенная из воды рыба, Бушуев и Сальфо раскрытыми ртами вдыхали прозрачную пустоту и не могли дать уставшим от бесплодной работы легким того, в чем они нуждались. Беспокойно стучали сердца, шумела кровь.
Бушуев, шатаясь, поднялся, сделал несколько шагов по рыхлому, проваливающемуся под ногами снегу и упал совершенно обессиленный.
Сделала попытку подняться и Сальфо — и не могла.
Долго пробыл Бушуев в полной неподвижности, потом постепенно стал освобождать тело от давящей его тяжести. Когда грузный и жесткий узел был сброшен рядом, Бушуев поднялся снова. Ослепленный блеском и обезумевший от напряжения, он дико смотрел вперед. Ноги потеряли твердость и дрожали, тело качалось. Увязая ногами в снегу, Бушуев прошел несколько шагов и упал снова. Но через некоторое время он поднялся и попытался итти дальше. Попытки ограничились несколькими шагами. Снежная поверхность неудержимо влекла к себе. Она тянула беспомощное шатающееся тело Бушуева и не хотела отпустить его. А человек не подчинялся этой тупой и настойчивой силе. Он лежал, терпеливо ждал, пока не накопится в изнемогшем теле необходимая энергия, потом поднимался и двигался дальше. Злость и возмущение в сердце Бушуева постепенно исчезли, уступив место чему-то другому. Он как будто подчинился страшным силам, господствовавшим на горных вершинах. Он покорно падал, покорно лежал и ждал, а когда в нем накапливались силы, он тихо поднимался, осторожно шел и считал шаги. И, падая от изнеможения, тихо по-звериному радовался, когда число сделанных шагов превышало предыдущее число. Так в тяжелой борьбе незаметно побеждалось расстояние.
Бушуев шел вперед для того, чтобы осмотреть местность, наметить кратчайший путь и таким образом скорее выбраться из полосы снегов и разреженного воздуха.
Но какая-то незамеченная в ослепительном блеске возвышенность мешала окинуть взглядом местность, и Бушуев тянулся к этой возвышенности, намереваясь взобраться на нее.
Заваленные снегом скалы преградили Бушуеву дорогу и он направился к синеющей тени, чтобы спастись от ослепляющего блеска.
Когда глаза Бушуева отдохнули, он внимательным взглядом окинул окружающие предметы и быстро поднялся.
Он был не один. Рядом с собой он увидел еще пять человек. Они были засыпаны снегом, только головы их виднелись снаружи. Из горла Бушуева вырвался хриплый звук, которым он хотел выразить не то вопрос, не то охватившее его недоумение.
Он направился к ближайшей голове, хотел нагнуться, но споткнулся и упал. Тотчас же он почувствовал под собой холодное, твердое, как камень, тело — и понял все. Пред ними были те мертвецы, до которых дошел отец Сальфо.
Бушуев смотрел на застывших людей и думал — что привело их сюда?.. Жадность или же ненасытная любознательность?
Вдруг он заметил торчащие из-под снега небольшие санки. Забыв о мертвецах, он вытащил санки и осмотрел. Неясная мысль всколыхнула его утомленный мозг: какая удачная находка!
Бушуев поставил санки на проложенную ими тропу, а сам осторожно обошел скалистую возвышенность. Сердце его забилось от радости. От этой возвышенности начинался пологий скат вниз.
Бушуев возвратился обратно и потащил за собой найденные санки. Оттого ли, что Бушуев шел по примятому снегу или легкие его понемногу привыкли к разреженному воздуху, но обратный путь показался ему легче. Он реже падал от бессилья и скорее справлялся с приступами слабости.
Бушуев нашел Сальфо около вещей.
Она видела уходящего Бушуева, хотела итти за ним, но не могла двинуться с места и плакала покорными, беспомощными слезами. Странный предмет, который полз следом за Бушуевым, привлек ее внимание.
— Что это? — молча, взглядом, спросила Сальфо. — Не поможет ли ей эта вещь преодолеть страшную силу, удерживающую ее на месте.
Бушуев улыбнулся и опустился на снег. Санки подкатились к нему и остановились.
— На это мы положим все вещи и нам легче будет перейти через перевал! — с трудом проговорил Бушуев. Голос у него был низкий и хриплый и говорить было трудно.
Как только Бушуев собрался с силами, он стал нагружать санки вещами. Снова путники двинулись вперед. Бушуев тянул сани, а Сальфо сзади подталкивала их.
Только перед вечером они добрались к тому месту, где начинался склон горы в противоположную сторону.
Бушуев боялся наступающей ночи. У них не было топлива. Наскоро изготовленная одежда не внушала особого доверия. Она расползалась по грубым швам и была влажна от снега. Надо было торопиться.
Бушуев усадил на сани Сальфо и устроился сзади сам. Он думал, что сани покатятся под откос, но ошибся. Сани вязли в рыхлом снегу и не двигались. Снова пришлось тянуть их и самим вязнуть в сугробах. Но чем дальше вниз спускались путники, тем плотнее становился снег.
В некоторых местах Бушуеву уже приходилось сдерживать сани, стремившиеся быстро скатиться под откос.