– Все не так! Я не хотел! – ляпнул Джеймс. – Я пытался остановить это!

Мерлин поднял руку, заставляя Джеймса умолкнуть.

– Это не имеет значения для Привратника. Тогда я понял, что он выбрал тебя своим хозяином. Он мгновенно изучил тебя, и все это происходило в тот момент на кладбище, как и говорил Люциус Малфой. Я прочел его намерения, Джеймс, и вышел из тени, чтобы отвлечь. Я позвал Привратника, и мне удалось привлечь его внимание при помощи Сигнального Камня. Он помнил меня и мое путешествие в Пустоту. Первое, что он сделал – спросил о тебе, Джеймс. Я сказал как можно увереннее, что тебе ничего не известно, и уж тем более ты никогда не согласишься стать хозяином Привратника.

Но тот лишь рассмеялся. Он сказал мне, что ты уже искал его, и что ты смотришь на нас прямо сейчас. Люциус Малфой огляделся и увидел твое отражение в окне заброшенной лачуги. Он указал на тебя, и Привратник засмеялся. Он знал, что ты наблюдаешь за нами с того момента, как избрал тебя своим хозяином, Джеймс. Я обернулся и тоже увидел твое отражение. Я знал, что должен вернуться, чтобы предупредить тебя, но ты закрыл Фокусирующую Книгу, перекрыв тем самым мне путь обратно. Я потратил много времени на то, чтобы вернуться в замок иными методами. И пока я добирался, я изменил о тебе свое мнение. Я решил, что ошибся.

– Вы подумали, что я был на стороне Привратника? – растерянно спросил Джеймс.

– Не совсем, – ответил Мерлин. – Я причислял тебя к приспешникам Привратника не больше, чем Петру. Я решил, что он манипулирует тобой с помощью твоих желаний. Должен признать, Джеймс, я опасался, что Привратник воспользуется твоим желанием походить на отца в своих целях. Когда твоя мать отправила тебе Громовещатель, и мы все узнали, что ты, как ей казалось, украл Мантию-невидимку и карту Мародеров, я еще больше уверился в том, что ты сотрудничаешь с Привратником. Я решил занять позицию наблюдателя, надеясь, что ошибаюсь. А потом, когда твоя сестра исчезла прямо в ночь спектакля, я понял, что наступил момент истины. Я не мог поверить, что ты причинишь ей вред, но запутавшиеся в сетях обмана люди делали вещи и похуже, чем убийство сестры. Я хотел забрать тебя из Хогвартса, чтобы ты оказался как можно дальше от Привратника, ведь я не мог допустить воплощения его планов в жизнь. Но ты сумел избежать этого с помощью своей молодости и быстроты. И, тем не менее, даже тогда я мог бы тебя схватить, если бы захотел. Но я не сделал этого. Я решил довериться тебе и судьбе. Это было мое "испытание золотым шнурком", Джеймс. Очень похоже на то, что было с тобой в моей пещере-тайнике. Ты удержал шнур, хотя отпустить его было намного проще. Рассудив таким образом, я тоже решил не отпускать шнурок доверия. Если бы я не доверился тебе, то по моей глупости мир вскоре перестал бы существовать. Как оказалось я поступил действительно мудро. На самом деле, я считаю, что именно доверие всех нас и спасло.

Джеймс удивленно вздохнул:

– Уау. Так вот почему вы были таким таинственным и устрашающим в тот день в кабинете.

– Портрет сказал мне, что я ошибаюсь, – признался Мерлин, косясь в сторону.  – Дамблдор не одобрял мое отношение к тебе и сообщил мне об этом сразу, как только ты ушел.

Со стены, на которой висел портрет бывшего директора, раздался голос Дамблдора:

– Я всего лишь хотел быть вежлив, Мерлинус. Но да, я имел в виду, что вы зря сомневаетесь в мальчике.

– Да, вы выразились вполне себе ясно, если мне не изменяет память, – кивнул Мерлин.

– На мне лежит бремя помощи тем, кто занял мое место. Они не должны допустить тех же ошибок, что и я, – произнес Дамблдор, глядя на Мерлина. Тут же он перевел взгляд на Гарри. – Это я понял за считанные дни до своей смерти. Слишком поздно, чтобы что-то изменить, хотя я и так не мог изменить почти ничего.

– Так что же нам делать с Петрой Моргенштерн? – грустно кивнул Гарри.

Мерлин пожал плечами, возвращаясь к своему столу.

– Она виновна в хранении краденого имущества и похищении Лили Поттер. Я бы хотел задать этот вопрос именно тебе как главе Аврората и отцу девочки, Гарри Поттер.

Гарри довольно долго размышлял над этим. Его лицо было серьезным. Наконец, он взглянул на Джеймса и произнес:

– Я не буду выдвигать ей обвинение. Ты согласен со мной, Джеймс?

Джеймс кивнул:

– Она не знала, что делает, пап. Когда я сумел доказать ей, что она была обманута, она быстро вернула все на круги своя. Она не хотела никому вредить.

– Я надеюсь, вы осознаете, что делаете, мои друзья, – тихо произнес Мерлин. – Мисс Моргенштерн – милая молодая девушка, но она несет в себе некоторые сложности.

– Но она не всемирное зло, – категорически заявил Джеймс.

– Не больше чем ты, Джеймс, или твой отец, или, наконец, я. Хоть я и совершил великое зло, но сделал это во имя любви. Мы все способны на зло, все зависит от нашего выбора, от наших мыслей. Чем больше в нас потенциал для совершения хороших поступков, тем больше наш потенциал и для злых. У мисс Моргенштерн был, мягко говоря, большой, даже слишком большой потенциал. Вопрос был только в том, что она выберет и как будет использовать его.

– Но в итоге она сделала правильный выбор, – сказал Гарри. – У меня большой опыт в этом, и те, кто хотя бы однажды поступил верно, в итоге привыкают к правильному выбору. Кусочек души Волдеморта, заточенный в девушке – точка опоры для зла, всегда остающаяся с ней. Но она доказала, что этого кусочка недостаточно для управления ей.

– Зато его достаточно, чтобы расщепить ее, – ответил Мерлин. – Она никогда не сможет покорить эту маленькую частичку себе, ведь та принадлежит Волдеморту. Он всегда будет оставаться с ней, отравляя душу лестью и соблазнительной ложью. Кроме того, его сила – это и ее сила тоже. Она показала, что способна ей воспользоваться – хотя и в благих целях, например, для исцеления ноги Альбуса – но кто знает, как долго она сможет ее контролировать? Сейчас, когда она покинет эти стены, ей придется вернуться к тяжелой жизни без малейшей частицы любви. Она решила не возвращать свих родителей ради Лили и Джеймса. Между тем, она наблюдала за тем, как вы вернулись домой к любящим родителям, а она о такой жизни сможет только мечтать. Не думаю, что у нее не будет холодных, бессонных и одиноких ночей, когда она будет безнадежно тосковать по своим умершим родителям и представлять, что бы случилось, если бы в ту роковую ночь в Тайной комнате она сделала бы другой выбор.

Джеймс взмахнул головой, отметая услышанное:

– Она никогда не будет думать об этом! Петра хорошая.

– Она хочет быть хорошей, – согласился Мерлин. – В этом можно быть уверенным, Джеймс. Будем надеяться, что этого будет достаточно.

Гарри подошел к Джеймсу и положил руку на плечо своего сына:

– Скорпиус решил помочь нам найти своего деда Люциуса. В нем оказалось больше энтузиазма, чем я ожидал, и поэтому я немного удивлен. Впрочем, дед лгал своему внуку и ловко манипулировал им, из-за чего мальчик стал ценным союзником для нас, коим все еще и является, – сказал он, обращаясь к Мерлину. – Что же насчет Табиты Корсики? Она вернула карту. Помимо того, что она оглушила Ральфа, технически она ничего страшного не сделала, хотя нельзя сказать, что не старалась. Но все равно у меня нет никаких оснований для обвинения.

– Оставьте ее мне, – ответил Мерлин, опять усаживаясь за свой стол. – Она не так далеко зашла, так что мы сможем ей помочь. Я знал кое-кого, похожего на нее.

– Вы шутите! – произнес Джеймс, вставая и направляясь к двери кабинета вслед за своим отцом. – Вы считаете, что Петра в итоге станет новым Темным Лордом, но в то же время думаете, что Корсика способна исправиться на основании знакомого вам "кого-то вроде нее"?

Мерлин серьезно посмотрел на Джеймса.

– Пожалуй, я неточно выразился, –  произнес волшебник рокочущим голосом. – Я хотел сказать, что я сам был кем-то вроде нее.

Джеймс уставился на директора, в изумлении нахмурив брови, но Гарри  взял Джеймса за руку и решительно направился к выходу: