Глаза Люциуса сузились.

– Скажи–ка мне, мой юный дружок, – мягко протянул он, – каким образом твой кинжал сможет предугадать, если волшебник вдруг решит сделать... Вот это?!

И Люциус ловко взмахнул палочкой, резко и быстро. Тонкая красная линия пробежала по горлу Бэддока, тот вздрогнул. В разрезе запузырилась кровь. Она хлынула потоком, когда Бэддок попытался наклонить голову, выражение его искаженного от ярости лица казалось почти комическим, нож по–прежнему был зажат в руке. Когда тот открыл рот, пытаясь что–то сказать, его голова отделилась от тела, с глухим стуком упав на пол.

Люциус уже спрятал палочку обратно в рукав и принялся было размышлять над тем, что именно он скажет прочей команде относительно случившегося с Бэддоком, когда ощутил боль в области живота. В складках его мантии блеснула рукоять ножа. Мгновение спустя обезглавленное тело рухнуло на пол. Да, по–видимому, это и правда был счастливый нож, ведь он почти сумел завершить начатое даже после смерти своего хозяина.

Люциус потянулся за ножом, чтобы аккуратно извлечь его из своего живота. Это было больно, но не смертельно для волшебника его уровня. Но не успели пальцы коснуться рукояти, как он замер, глаза в удивлении расширились. Часть ее, видневшаяся из–под одежды, была инкрустирована драгоценными камнями, но несмотря на это, оставалась непривлекательной. И она была знакома Люциусу. Очень знакома. Осторожно сомкнув пальцы, старый волшебник извлек клинок наружу. Он медленно опустился на колени, по–прежнему не сводя с ножа взгляда, поворачивая той одной стороной, то другой и почти не ощущая боли. Отблески огня играли на покрытом кровью лезвии. И тут он захохотал.

– Благодарю вас, мой повелитель, – прорыдал он сквозь смех, – даже в смерти ваше слово – закон! И ваш последний крестраж все–таки нашел меня! Спасибо! Я не подведу вас снова! Я выполню ваш последний приказ!

Волшебник смеялся еще какое–то время, пока насквозь промокшая мантия и кровь, растекающаяся лужей по полу, не напомнили ему, что нужно исцелить рану в животе.

Вот так, спустя два года после Битвы за Хогвартс, после немыслимой гибели Темного Лорда, но Люциус все же получил возможность исполнить свой долг. Он рассказал Грегору историю возвращения кинжала, и они распустили оставшихся членов команды, выдав им немного золота и предупредив, что в случае огласки их постигнет участь злосчастного Бэддока.

У самого Малфоя уже давно была на примете "подходящая" семья для принятия дара Темного Лорда. Чистокровная, но не занимающая высоких постов и довольно бедная. Люциус давно уже следил за ними и знал о недавно начавшейся беременности молодой женщины. Ее звали Лианна Агнеллис, а ее муж за некоторое время до случившегося был задержан сотрудниками Министерства по обвинению в пособничестве Пожирателям Смерти в последние дни властвования Волдеморта. Люциус смутно припоминал паренька по имени Уилфрид. Тот действительно служил Пожирателям Смерти, хотя врядли догадывался об этом.

Молодой человек был до глупости прост и доверчив, так что Люциус использовал его в качестве посланника. И именно сам Малфой и сообщил Министерству о возможной связи того с Пожирателями Смерти, хорошо зная о том, что простофиля никогда не сможет даже упомянуть никого из них – все они были слишком осторожны, чтобы дать хоть малейшую зацепку. Уилфред был допрошен Визенгамотом и в конечном итоге заключен в Азкабан до тех пор, пока не назовет имена своих сообщников.

Вскоре после этого Люциус нанес визит молодой Лианне, находящейся тогда на начальных сроках беременности, в ее крошечной квартирке. Он легко завоевал доверие девушки, представившись одним из близких друзей и соратников ее мужа. Лианна заварила чай, и они сидели за расшатанным кухонным столом. Люциус рассказал о том, что у него есть деньги и влияние, достаточные для освобождения Уилфрида, но взамен потребуется одна небольшая услуга с ее стороны. Отчаявшаяся молодая женщина пала к его ногам, рыдая, готовая на все ради возвращения своего супруга. Когда она спросила, что именно ей придется сделать, Малфой немного сдал назад, сказав, что она может передумать, когда услышит, о чем пойдет речь. Он попросил минутку на размышление, пока она будет наполнять его чашку снова.

Когда Лианна отвернулась к печке, Люциус бросил взгляд на дно ее чашки, рассчитывая по оставшимся там чаинкам определить, носит ли она младенца мужского или женского пола. Подобного рода простые гадания были легко доступны волшебнику его уровня. Он внимательно вглядывался, но почему–то чайный узор расплывался перед глазами. Мужчина заморгал, пытаясь сосредоточиться. Кинжал–крестраж, спрятанный в складках его мантии, казалось, задрожал. Он чувствовал, что ответ лежит на границе сознания, но что–то мешало.

В последнее время Люциус никуда не ходил без кинжала, но сейчас вдруг пожалел, что не оставил его в особняке. Затем, когда Лианна вернулась и поставила перед ним чашку, все внезапно прояснилось. Он посмотрел на ее чай, слегка наклонив чашку в неярком свете. Да, все было именно так. Сомнений не оставалось: в утробе женщины развивался плод мужского пола. Листья подтверждали это. Люциус вздохнул с облегчением и улыбнулся. Кинжал снова был неподвижен.

– В чем дело? – несколько нервно спросила Лианна, усаживаясь напротив. – Что вы увидели там? Мой муж вернется ко мне?

Люциус смотрел на нее сияющими глазами. Он слегка прикоснулся своей рукой к ее.

– Скоро вы воссоединитесь, – пообещал он, – если выполните нашу просьбу. Это можно будет сделать уже сегодня вечером, если вы пожелаете. Я помогу вам. Но не должно быть никаких колебаний и никаких вопросов. Возможно, вы будете поражены, а также испытаете легкую боль, но это все на мгновение и закончится в считанные минуты. Вы сделаете это, мой дорогая миссис Агнеллис?

Она кивнула, несколько напуганно, но решительно.

– Я знала, что начальники Уилфреда были скверными людьми, а вещи, которыми они занимались, зачастую просто ужасными. И я говорила ему то же, что скажу вам сейчас, сир: я не хочу ничего об этом знать. Я сделаю то, о чем вы просите, но не рассказывайте мне больше. Я просто хочу освободить Уилфрида, а затем мы покинем вас, если вы не будете против.

Люциус понимающе кивнул, похлопывая ее по руке, но Лианна, похоже, сказала все, что хотела. Ее рот сжался в тонкую линию, яснее всяких слов говорящую о том, что эта простая женщина сделает все, чтобы вернуть своего мужа. Она явно догадывалась, что это будет нечто ужасное, но не изменила выражения своего лица. Оно сообщало: я сделаю все, что необходимо, и никогда не упомяну об этом, вообще никогда больше не позволю даже мысли о сделанном прокрасться в мою голову. Никто не узнает о содеянном, равно как оно сотрется из моей памяти. Уже стерлось. Мой разум чист и безмятежен. Начнем же.

Когда Люциус убедился, что выражение упрямой решимости прочто угнездилось на лице молодой женщины, он сунул руку в складки мантии и извлек оттуда завернутый в ткань предмет, при этом сохраняя вид обеспокоенного дядюшки. Он положил сверток на стол.

– Разверните, миссис Агнеллис, – тихо сказал Малфой. – Это предназначено вам.

Она потянула сверток к себе, затем развернула ткань и недоуменно уставилась на поблескивающий серебром некрасивый кинжал.

Люциус продолжал улыбаться.

– Будет совсем чуть–чуть больно, – ободряюще прошелестел он. И принялся объяснять ей порядок действий.

– Какой ужас! – воскликнула Роуз дрожащим голосом. – Твой дед просто чудовище!

Скорпиус ничего не ответил на это, со скучающим видом уставившись на пыльную поверхность Зеркала Еиналеж.

– Так как кинжал вообще попал в руки к этому простофиле Бэддоку? – недоуменно нахмурился Ральф.

– Он учился на седьмом курсе в Хогвартсе еще до битвы, – ответил Скорпиус. – Мой дед полагает, что кинжал просто позволил себя отыскать, зная, что в итоге это приведет его туда, где он должен быть.