Еще десять дней, а может две недели или даже месяц! Но какое это имеет значение, когда конец близок? Придется потерпеть неделю или две.

— Я тоже так думаю, — сказала Лу, вытирая с лица пот тыльной стороной ладони. — Кажется, придется ждать. Нам повезло, больше чем многим другим. Может быть, повезет и дальше.

Но им не повезло.

В тот же вечер Лотти отправилась в джунгли за ягодами. Зайдя не дальше двадцати ярдов от берега реки, она услышала, как кто-то пробирается сквозь кусты. Она повернулась, думая, что это Лу, идущая за водой.

Но это была не Лу. Бородатый с непокрытой головой туземец в разорванной и запачканной одежде нес на плече тяжелый узел. На запястьях и лодыжках его были заметны следы кандалов.

Она не могла точно знать, был ли это один из бандитов, выпущенный толпой из городской тюрьмы, или убийца индийского купца и его семьи, бежавший с награбленным в джунгли. Но намерения его для Лотти были совершенно ясны.

Он уставился на нее недоверчиво, губы его скривились в зловещей усмешке. Белая женщина, ферингхи! Его глаза сверкнули, он сбросил узел и вытащил из ножен окровавленный меч. Слегка согнувшись, ломая сухую траву, он медленно шел на нее. Лотти застыла в безмолвном крике, неспособная бежать, как пойманный кролик. Она не слышала, как Лу шла с реки. Не слышал этого и бандит по имени Бишуль Сингх, не замечавший ничего, кроме побледневшего лица белой женщины перед ним и шуршания травы под ногами.

Лу всегда выходила из Оленьей башни с револьвером. Она бросила кувшин, мужчина обернулся на внезапный звук. Лу выхватила револьвер из ременной самодельной кобуры и выстрелила. Бандит резко подпрыгнул, глаза и рот его широко раскрылись от невыразимого удивления, затем он обмяк, согнулся, упал на колени и завалился на бок. Изо рта его сочилась кровь.

— Не надо! — пронзительно закричала Лотти. — Нет! Нет! Нет!

Алекс в это время укреплял бамбуковую лестницу, сделанную взамен веревочной, по которой Лотти было трудно лазить. Услышав выстрел и крики, он все бросил и побежал к месту происшествия. При виде лежащего на земле человека и Лу, удерживающей кричащую Лотти, он быстро спросил:

— Где Винтер?

Из кустов тяжело дыша, с бледным лицом выбежала Винтер. Алекс схватил Лу за плечи и, тряся ее, спросил:

— Он был один?

— Не знаю, — резко ответила Лу. — Он шел на Лотти с мечом, и я его застрелила. — Лотти, Лотти! Все в порядке, дорогая, все в порядке.

— Возвращайтесь домой, — сказал Алекс. — Тут может быть кто-нибудь еще.

Но Лотти не шла. Она сопротивлялась и кричала. Алексу пришлось взять ее на руки и, крепко прижимая лицом к груди, чтобы заглушить крики, нести в Оленью башню. Но когда он поставил ее на ноги около лестницы, она повернулась и побежала обратно. Когда он снова поймал ее, она продолжала бороться, извиваться, корчась и вырываясь от него. Ее худое измученное тело так сопротивлялось, что ему пришлось употребить все силы, чтобы отнести ее в комнату наверху.

Алекс распоряжался:

— Убери лестницу, Винтер, и закрой вход. А ты, Лу, дай мне опиум и бренди. Лотти, дорогая, все в порядке. Ты теперь в безопасности.

Но Лотти все еще боролась и вскрикивала, как тогда, когда у ворот Кашмира в Дели ухмыляющийся бородатый человек набросился с мечом на Эдварда, и тот упал, кровь брызгала из ужасной раны, а его потащили к крепостной стене и выбросили в ров.

— Пустите меня! Пустите! Они убивают его! Эдвард — Эдвард! — Кричала Лотти. Внезапно она упала на руки Алекса и, к облегчению всех, затихла.

Алекс положил ее на узкую походную кровать. Затем, опустив входную лестницу и приказав Винтер поднять ее за собой, скрылся в сумрачных джунглях.

Найдя убитого и осмотрев его, он решил, что тот, вероятно, просто беглый. Выпрямившись, Алекс стоял, прислушиваясь. Но звуков, говорящих о присутствии кого-нибудь еще, не было слышно. На всякий случай, он еще раз обошел округу, и, не найдя ничего, подтащил труп к реке и столкнул его в воду.

Узел, который нес бандит, был полон ценных вещей. Здесь были серебряные монеты, индийские драгоценности, всякая всячина, которая могла быть награблена в бунгало какого-нибудь европейца. Одна вещь, будто рассказывавшая свою историю, привлекла особое внимание: это была женская рука, отрезанная ради колец, которые не удалось снять. Алекс выбросил эту страшную, отвратительную находку и потащил узел в Хайрен Минар. Деньги могли пригодиться. Судя по ценности награбленного, Алекс надеялся, что эта добыча не предназначалась кому-нибудь другому. Вероятнее всего, грабитель нес их для себя.

Взобравшись по лестнице в Хайрен Минар, Алекс застал Лотти все еще без сознания. В верхней комнате стоял ужасный запах жженых перьев. В темноте лица Винтер и Лу казались белыми пятнами. Они делали отчаянные попытки привести Лотти в чувство.

— Оставьте ее в покое, — посоветовал Алекс. — Если уж она вспомнила Дели, то дело плохо. Мы лучше зажжем лампу.

Лампу они зажигали редко, отчасти из экономии скудного запаса масла, отчасти оттого, что надо было закрывать хижину толстыми щитами, сделанными Алексом из бамбука, корней и травы, чтобы снаружи не видно было света. Днем, при горячем ветре они поливали щиты водой, сохраняя прохладу в помещении. После захода солнца в безветрии щиты излучали невыносимую жару. Так было и сейчас.

Винтер спустилась вниз приготовить ужин, и Алекс молча передал ей револьвер. Он сомневался в том, что бандит был один. К тому же выстрел и крики могли быть кем-нибудь услышаны.

Лу зажгла маленькую масляную лампу, пока Алекс разводил водой смесь опиума и бренди.

— Это немножко ее успокоит, когда она очнется, — сказал он, подавая бутылку Лу. — Выпей немножко и ты. По-моему, тебе тоже нужно.

Бренди они берегли, как и масло, и Лу выпила его с чувством благодарности к огненной жидкости.

Лотти не приходила в себя еще, по крайней мере, час. Когда же она наконец застонала и зашевелилась, то им без труда удалось заставить ее хлебнуть опиумной смеси. Она встала, оперлась о плечо Лу Коттар и долго смотрела каждому в лицо. В глазах ее не осталось той нежности, которая была им раньше свойственна.

Наконец она сказала:

— Эдвард умер, да? Они его убили. Я вспоминаю. Маму и папу тоже застрелили. А где Софи?

— Дорогая, Софи в безопасности, — ответила Винтер. — Она в Каунпуре.

— Они убили Эдварда, — прошептала Лотти. — Они зарезали его своими мечами. Там еще был человек с ножом, который…

Винтер перебила ее:

— Не надо об этом, дорогая. Не надо.

— Как вы можете об этом не думать? Я должна остаться с ним…

Она уткнулась лицом в плечо Лу Коттар и заплакала. Алекс встал и вышел.

В эту ночь он спал в джунглях, на траве, перед входом в Хайрен Минар. Он долго не засыпал, прислушиваясь к ночным звукам и особенно к тем, которые могли принадлежать человеку. Из верхней комнаты доносились голоса, слышные все реже и реже. Наконец, все замолкло.

Собирались тучи. Они ничего не обещали, кроме жаркого ветра и пыли, и только усиливали жару, прижимая ее, словно крышку гигантского котла, к тяжело дышащей земле, как бы не давая ей подняться.

Когда с первыми лучами рассвета Алекс проснулся, тучи рассеялись, и небо было ясным той ясностью, которая предвещает нестерпимый зной.

Алекс пошел вдоль реки и лег в воду на узком рифе пониже берега, смотря, как цвет неба превращается из светло-зеленого в шафрановый. В вышине деревьев проснулись птицы, группы обезьян вышли на водопой. Прошло еще какое-то время, из-за горизонта вышло солнце и между безжалостным небом и опаленными джунглями воцарилась полдневная жара.

Только теперь, когда солнце засверкало из-за вершин деревьев, Алекс осознал, что в это утро ни одна из трех женщин не вышла к реке. Обычно они были здесь после восхода, а ему приходилось покидать пляж и возвращаться в Хайрен Минар. Сегодня их не было.

Он неохотно вылез из воды. Влага быстро подсыхала на его спине, пока он дошел до верха берега. Сквозь листву солнце отчаянно жгло плечи. Перед входом ему послышались мучительные стоны, заставившие его остановиться.