Фотография Ди на лицевой стороне обложки была просто прекрасна. Его сфотографировали сзади с левой стороны на «капитанском мостике». Левой рукой он держался за манипулятор, правую вытянул вверх с вытянутыми указательным и средним пальцем. На нем были неизменные белые наушники. Фотография передавала напряжение момента, как будто вот-вот Ди взорвет фейерверки.

На задней стороне была напечатана небольшая профильная фотография Ди и список содержимого диска.

— Так, ну что, кто победил в прошлом сезоне? Правая или левая? — и Ди укусил Юлю за грудь.

При всем своем внимании к Юле, Ди не забывал поглаживать и Олесю. Марио стало противно. Уже совсем было не похоже, что Ди был расстроен смертью Анджелы.

Совсем не хотелось пить. И смотреть на наигранное веселье Ди. «Или это его грусть-печаль была игрой?».

— Пойду, пройдусь, — с видом, что убеждать остаться его бесполезно, Марио поднялся.

— Чувак, все только собрались! Давай еще попьем! Или я за аппарат встану, для тебя!

Марио пожал МС руку. Ди понял, что Марио не шутит.

— Спасибо, Ди, в следующий раз. Серенаду мне — и Марио улыбнулся на прощанье. — Пока!

Марио покинул студию.

Свободная Душа парила над облаками. Веки ее были зашиты. Нос ее был зашит. Уши ее были зашиты. Душа сама зашила их, чтобы подавить все те чувства, которые звали ее, которые хотели свергнуть, убить Душу.

Душа могла лишь говорить. Шептать те слова, которые придавали ей сил быть свободной.

Внизу, там, под облаками, были другие Души. Они были красивее Свободной Души. Их голоса разносились мелодичными переливами под облаками, а запахи, издаваемые их Духом, способны были ввести в эйфорию.

Они завидовали друг другу. У кого-то был лучше голос, кто-то выглядел еще красивее и Дух был лучше. Они хотели, чтобы другие Души стали неистово кашлять, издавать неприятный запах и стали обезображенными. И тогда они, Единственные Души, стали бы самыми красивыми, голосистыми и приятнопахнущими. Души улыбались друг другу, но в тайне проклинали окружающих. И было им нелегко в их красивом мире.

Свободная Душа не была такой красивой или приятно пахнущей как те, внизу. У нее не было роскошных ниспадающих шелковых облачений. Но она была Свободной…

— Возжелание всего того, чего не положено, да оставит меня.

Душа знала, что когда-нибудь ее завязи спадут сами собой, и она сможет слышать и видеть. Она сможет чувствовать другие Души и оставаться Свободной. Но не теперь.

Душа радовалась своему полету. Она была одна, и этого ей было достаточно. Она научилась не думать, каково им там внизу, с красивыми голосами, облачениями и белоснежными крыльями, которые не могли поднять их Души.

— …И да остави всяких сомнений, рождающихся в истинном Пути моем. Остави все помыслы и желания мыслей и жизней других Душ. И оставь только право быть свободной.

Душа улыбнулась. Она прочувствовала взмах своих крыльев, которые были настолько свободными, что могли поднимать Душу высоко-высоко. Она почувствовала, как ветер веером подхватывает и прокатывается по всей плоскости крыла. Как каждое перышко ударяется о ветер и ликует от безграничного ощущения свободы. Как ее далеко не новые одеяния в потоках ветра скользят волнами по Душе.

Душа помнила, когда она была там, внизу. Она была, как эти Души, пока не приняла решения оставить свои мысли. И тогда она зашила свои очи, дабы не порождать завистливые желания иметь такой же Дух и такие же облачения, как у других. Зашила ноздри свои, чтоб не чувствовать тот запах от других Душ. И зашила с большими страданиями уши свои, дабы не слышать сладкоголосье тех, у которых были лучшие голоса. И тогда стала Душа Свободной и воспарила к небу.

Душа верила, что скоро она полностью очиститься и сможет снова узреть и почувствовать. Но уже без всего порочного. А пока она наслаждалась захватывающим ощущением полета.

Наступал вечер. Выйдя из подвала, Марио достал телефон и разглядел «21:41» на дисплее. На улице было еще светло, первые несмелые сумерки начали прокрадываться из длинных теней. Движение рассеивалось, город готовился к ночи.

Марио поднимался вверх по улице. Прямо по направлению виднелся вход в «Jay Way». Ранним вечером он был ничем не примечателен.

«Как-то все странно. По-другому все как-то, — неторопливо размышлял Марио. Мысли текли сами собой. — Надо возвращаться, готовиться дальше… С утра переписал вроде больше половину тех лекций. Надо бы закончить, а то зачета не видать».

Марио вспомнил, как все утро переписывал конспекты, без которых — сказал профессор — не будет даже разговаривать. Переписывать приходилось много. Рука буквально горела от обилия наносимого письма и вот-вот от бумаги должен был повалить пар.

С утра Марио глянул с завистью на матрас Адьоса. Когда он проснулся, того уже не было. «Вот беззаботный человек! Опять празднует наверно! И все ему равно!».

Марио бы с радостью сейчас бы ходил на занятия по утрам, а по вечерам просто неспешно учил лекции. Но занятия закончились. Начался период прилежания, гладко выглаженных костюмов и цветов. «Сегодня уже кто-то получил первый зачет» — подумал Марио, с удовольствием делая шаг и ощущая всю пружинистость подошвы кроссовка.

Прямо по курсу махал метлой невнятного вида уборщик, который энергично мел пыль и бумажки от входа в клуб на тротуар. Марио решил обогнуть того по широкой дуге. Не тут-то было. Дворник мел в том направлении, аккурат в котором должен был пройти Марио.

Свят приблизился к самому краю дороги. Дворник усилил свои взмахи, пододвигая свою кучу из пыли, окурков и мятых флаеров прямо на предполагаемый путь Марио. Марио глянул в лицо неадекватному дворнику.

Странно, но это лицо больше бы подошло какому-нибудь священнику, нежели дворнику. Красивый срез бровей, эти глубокие глаза, острый нос и тонкие губы. Оно было очень красивым и никак не вязалось с желтой жилеткой и метлой, которая уже махала прямо перед Марио.

— Да что такое! — нервно сказал Марио, переступил через бордюр и начал обходить сурового дворника по траве. Тот уже выметал мусор с брусчатки прямо под ноги Марио. Посмотрев вниз, он увидел несколько ярких бумажек с переливающимся красно-желтым изображением, запечатлевшим Жар-птицу. Перешагнув весь этот мусор, Марио двинулся дальше, вздохнув с облегчением, что уходит от этого непонятного работника.

«Какие люди бывают иногда недалекими! Ну подметает он, ну подожди, пока люди пройдут! Нет, метет, лишь бы быстрее…» — размышлял он.

Марио опять поймал себя на мысли, что испытывает удовольствие от каждого шага, от каждого соприкосновения упругой подошвы с брусчаткой.

Тут он разглядел далеко впереди, как по дороге вниз стремительно двигается белый спортивный Мерседес SL-500 и следом за ним черный Land Cruiser. Дальше все происходило очень быстро.

Обе машины двигались практически по центру дороги. Приближаясь к «Jay Way», Мерседес немного замедлился.

Тут в поле зрения Марио попал еще один Мерседес. Сверху по первой полосе вниз на всех порах летел черный тонированный со всех сторон «Гелендваген». Белый седан в это время хотел резво повернуть на подъездную дорожку к Jay Way со второй полосы, даже не включив поворотник. По-видимому, водитель и не думал, что по крайней полосе может двигаться кто-то быстрей его. Свою роль сыграла массивное тело «Лэнд Крузера», мешавшего обзору.

Секунда — и черный квадратный анфас «Гелендвагена» буквально протаранил однофамильца в правый передний бок. Марио широко открытыми глазами смотрел, как под напором мощного бампера вминается крыло и правая дверь бело-стального Мерседеса. Как по лобовому стеклу в один миг разбегаются осколочные молнии. Как его переднее колесо вминается все дальше и дальше, почти до середины машины. Как внутри кто-то резко откидывается к другой двери машины…

Мерседес от удара отлетел к дальней обочине. Его развернуло на 180 градусов. Лэнд Крузер затормозил поодаль. Начали быстро распахиваться двери со всех сторон. Марио с ходу не смог сосчитать, сколько народу вывалилось из Гелендвагена, но он увидел троих, обходящих Тойоту.