Антоний покивал головой и с любовью улыбнулся.

Пархомий покивал головой и стряхнул слезу.

Артемий сдул с ладони белую пыль и она полетела на троих людей внизу.

Марио позволил себя поднять.

— Пойдем милок, пойдем! Пирожки готовы у меня! Защитил, ну надо же! А я думала, все, хана деду! Так и останусь вдовой! — Старушка чувственно поцеловала Марио в щеку.

Марио подумал что у него щека вся в грязи и что от него еще исходит ужасный запах.

— Волжанка, моя волжанка…

— Да хорош, Дед! Со своей развалюхой чуть жизни не лишился! Пойдем лучше, нашему герою медаль подарим! Твою какую-нибудь!

Марио остановился.

— Матушка, пирожки это конечно хорошо… Спасибо… Но мне идти надо…

— Куда! Супостаты такие, тебя же подкараулят где-нибудь! Ты же Федора моего спас! — и Старушка силой потянула к подъезду Марио.

Марио пришлось силой вырвать руку и отойти подальше.

— Не серчайте, бабушка! Мне идти надо! — он сделал еще шаг назад, развернулся и быстро зашагал со двора.

— Милок! Милооок! — кричала вслед старушка, догоняя.

Марио пришлось почти перейти на бег, чтоб скрыться с такого чуть ли не ставшего трагичным места.

В подворотне он отерся, посмотрел на себя в лужу, из ней же набрал воды, вытерся и отряхнулся. Губа была лишь немного подбита, и то больше с внутренней стороны — об зубы. Старую куртку было не жалко. Телефон был на месте. Проверил по привычке карманы, — пусто.

Достал, закурил, выдохнул в ночь дым и посмотрел на искрящееся звездное небо. «Как же красиво, а! Это же просто восхительно!»

Марио почувствовал, как боль из тела уходит, его наполняет необъяснимое чувство удовлетворения и легкости. В груди приятно пригревало что-то.

И тут Марио подумал, что любит жизнь.

«Жить — классно. Жить — здорово! Пускай так. Пускай как попало. Пускай со всеми этими неудачами и проблемами. Жить клево! Со всеми этими непонятными друзьями-знакомыми. Жить классно! Хоть и с этой слякотью и непонятной погодой. Жить хорошо! С этим голодным существованием и гулянками. Как же здорова жииить!» — Марио улыбался. Казалось, он как будто светится.

Докурив, он продолжал наблюдать за звездным небом. Его настигло чувство полного вселенского покоя и безмятежности.

Вдалеке послышалось «виииу-виииу». Надо было торопиться. Марио встал с перил и направился к общежитию. Пора было возвращаться домой. Пожалуй, хватит на сегодня. Хотя пирожки и не помешали бы.

«…Оставь…оставь…оставь…»

В центре пустыни стояла клетка, сплетенная из ржавой арматуры, обмотанной колючей проволокой.

Хищные твари ходили по кругу вокруг клетки, попеременно оскаливаясь и яростно рыча. Иногда особенно здоровый лев подходил к самой клетке и злобным рыком сотрясал ее так, что чувствовался запах гниющего мяса из его пасти.

Иногда подходили тигры и, синхронно ударяя лапами, пытались опрокинуть клетку. Силы их не хватало, — они царапались об колючки и отдергивали лапы. Клетка жутко дергалась, но оставалась на месте.

Гиены ходили кругом, сбившись по пять-шесть особей. Они приближались к клетке также, все вместе, просовывали пасти через прутья, но только и могли, что злобно шипеть.

Вороны летали слишком низко, зловеще каркая и предрекая Душевные боли.

И еще много тварей бесовских кружило округ. Черных и хищных, бьющих копытами и бодающих опаленными рогами.

Спокойная Душа припала к земле, укрытая накидкой.

«…Господи, избави от Гнева Вселенского, от злобы затмевающей, от ярости, очи мои застилающей. Прости все грехи моя, совершенная по гневу безбожному. Прости злость душевную и телесную. Прости за злость человечью, безотчетную и всепоглощающую…»

Когда Душе становилось совсем не в мочь, когда яростные крики и рев начинали заглушать ее молитвы, что не слышала она сама себя, тогда Душа, превозмогая боль многую, превозмогая свое бессилие против хищных тварей, поднимала свою клетку, оцарапывая руки колючками железными. Подняв свою клеть, Спокойная Душа рвалась вперед, что было мочи. Она летела вперед, едва касаясь земли. И твари гнались за ней. И тогда лишь Душа чувствовала себя свободной, когда парила вот так вот, над землей, и летела вперед быстрее самых хищных тварей. Грудь наполнялась радостным щекотанием и чувственной благодатью.

Но ноша была тяжела, руки резали холодные колючки, и силы постепенно таяли…Вдоволь надышавшись свободой, Душа падала ниц и окрывала сверху себя свое одеяние. И начинала Вселенскую молитву.

Вскоре ее настигали первые хищники. Гепарды первые налетали на клетку, мучимые бесами. Они с размаху врезались в клетку так, что одна сторона поднималась настолько, что в пространство могла протиснуться собака. И тогда Душа молилась сильнее…

Твари окружали ее все больше, и Душа оставалась наедине с собой, лишенная свободы и мучимая Вселенским Гневом.

«…Отпусти… Избави… Спаси и сохрани…»

Глубокая ночь. Луна изредка освещает комнату, пробиваясь иногда через туман. Общежитие давно погрузилось в глубокий сон.

Штора еле колышется от дуновения ветерка. Ни музыки. Ни слепого шорканья по коридору. Ни звука.

Вдох-выдох. Выдох-вдох. Марио перевернулся во сне.

Резкая трель прорезала тишину. Телефон кричал, гудел и двигался к краю стола. Слепо постучав рукой по столешнице, Марио нащупал его, и, разлепив глаза, глянул на дисплей. Еле как сфокусировав глаза, прочитал на экране: «Входящий вызов. Jay Dee».

— Ну — недовольно буркнул в трубку.

— Марио, Мариооо — он услышал задыхающийся голос Ди, — Марио, ты нужен мнеее. Хых-хых, Марио, ххх ейо хых больше хыых неееет!

Марио глянул на кровать своего соседа. Она была как обычно в беспорядочном состоянии, а самого Адьоса еще не было, он еще не приходил. Голова просто раскалывалась. Язык как будто занимал всю полость рта, распухнув от жажды.

— Так, теперь давай получше — Марио начал соображать активнее, — что, кто и где ты?

— Мариииииу! Мааарио! Что теперь делать? Что?! Марио, забери меняааа — Ди сильно истерил в трубку, — Мариоооо, мне пи***ц! Она умерла!

— Диии! Дииии! — Марио звал в трубку, пока не добился молчания, — Ди, ты где?

— Я… я не знаю. Я где-то с машинами, где-то на улице, я не знаю.

— Бляяя, спроси у прохожих.

— Нееет! Их нет!

— У машин спроси, у водителей!

— Машины, они едут слишком сильно! Слииишком — Марио услышал какие-то булькающие звуки.

— Твою мать! Ты на шоссе?

— Я? Я… я на проспекте, — как-то очень печально выдохнул Ди.

Марио судорожно соображал, что предпринять и как выручить Ди, как Ди на том конце провода как-то очень спокойно произнес: Марио, я сейчас приеду. Слышишь? Встреть меня? Встретишь?

— Да — вздохнул Марио, — давай.

Раздались быстрые гудки в трубке. Марио сел на кровати, сонливо огляделся, шагнул в центр комнаты и немного задумался. Голова была тяжелой, ее надо было поддерживать, чтоб она не упала. Марио шагнул к холодильнику, благоговейно извлек полбутылки воды и лихо осушил ее.

«Вообще, какого чёрта?! Чего он позвонил мне? И что за? Блина, что за дъявольщина? И почему он так уверен, что я буду ему помогать? Почему?» — он шагнул к своему стулу и начал вытягивать нужные вещи.

— Почему? Почему? Потому что! — в сердцах сказал он сам себе, — потому что некому больше! Он же говорил, что никто его не поймет! Кроме меня.

Он взулся в кеды, стянул свою спортивную куртку с крючка, и на ходу запахиваясь, уверенно вышел из комнаты. Бодрым шагом прошел по коридору до пожарного выхода на балкон. Поднапрягшись, он приподнял дверь и с тончайшим, еле слышимым скрипом приоткрыл ее. Глянул в конец коридора. Никого. Он сдернул шпингалет и открыл вторую дверь. Скользнул в проем и очутился на пожарном балконе.

Марио оперся на перила. Что-то он поторопился. Просто беспокойство. Ди как обычно. Глубоко вдохнул ночной свежий воздух.

Спокойным взором обвел окрестности, выискивая какие-либо признаки жизни. В доме напротив посвечивали телевизоры в двух или трех комнатах, светила какая-то подсветка в окне, кто-то покуривал на балконе.