Он заметил, что Сэнди с трудом сохраняет серьезность. Она оценивающе на него смотрела, и уголки ее губ подрагивали от смеха.

— Моя невеста не может жить в одном доме с каким-то пакистанским продавцом! — брызгал слюной Роджер.

— Полностью согласен, — сказал майор. — К сожалению, я уже пригласил его и, боюсь, не смогу выставить только потому, что мой сын не одобряет происходящее.

— Он вообще может оказаться террористом! — воскликнул Роджер.

— Ради бога, Роджер, поезжай к своим малярам, пока они не отправились реставрировать Ватикан, — сказал майор резче, чем собирался.

Он понес чайный поднос обратно в кухню. Из гостиной доносились приглушенные голоса, после чего Роджер сунул голову в кухню и сообщил, что они с Сэнди уезжают, но непременно вернутся на ночь. Майор молча кивнул.

Его расстроила собственная вспышка. Ему хотелось чувствовать ту связь с Роджером, которую чувствовала Нэнси. Увы, теперь, когда не стало его жены, которая умела сплотить всю семью, у них с Роджером было мало поводов продолжать общение. Эта мысль тяжелым грузом легла на душу. Теперь, когда рядом не было ни Нэнси, ни Берти, было особенно грустно осознать, что он равнодушен к собственному сыну.

— А зачем нужна эта штука? — спросил Джордж и протянул майору пластмассовый диск, который он обнаружил в упаковке с воздушным змеем, приобретенным специально для сегодняшней экспедиции.

— Может быть, это часть упаковки, — предположил майор. Он пытался импровизировать на ходу, так как инструкции к сборке были на китайском языке. Дешевый лилово-зеленый змей затрепетал у него в руке. Он отмотал шнур и передал катушку Джорджу. — Готов?

Джордж схватил катушку и зашагал по газону. В это солнечное воскресенье парк был переполнен людьми, которые заняли весь мыс. Это место подходило для воздушных змеев, но не для игры в гольф: многие мячики в этот момент катились по склону, угрожая то ли умчаться в сторону леса, то ли упасть с обрыва. Объявления предупреждали людей, что меловой склон постоянно подвергается воздействию ветра и воды. Маленькие кресты и охапки сухих цветов сообщали о тех, кто ежегодно встречал смерть на острых камнях. Каждая мать в парке непременно кричала своему ребенку, чтобы тот был осторожнее. Эти крики сливались в хор, заглушавший шум прибоя.

— Эдди, отойди от края! — закричала женщина с соседней скамейки. Ее сын, размахивая руками, словно ветряная мельница, мчался за какой-то собачонкой. — Эдди, я кому сказала!

Однако она не потрудилась подняться со скамейки и продолжала жевать огромный сэндвич.

— Если они так боятся за детей, зачем приходят сюда? — спросил майор и передал миссис Али змея. — Ну что, Джордж, ты готов?

— Готов! — воскликнул Джордж.

Миссис Али подбросила змея. Несколько томительных мгновений он парил в воздухе, а затем, к бесконечному удовлетворению майора, взмыл в небо.

— Так держать! — крикнул майор Джорджу, который продолжал разматывать шнур. — Еще отмотай!

— Не отходи слишком далеко, Джордж, — вдруг встревоженно воскликнула миссис Али. И тут же закрыла рот ладонью и виновато взглянула на майора.

— И вы?

— Видимо, это инстинкт, — сказала она со смехом. — Универсальная связь между всеми женщинами и детьми, о которых они заботятся.

— Больше похоже на универсальную истерику, — сказал майор. — До обрыва еще несколько сотен ярдов.

— А вас этот вид не сбивает с толку? — спросила миссис Али, глядя на гладкий газон, резко обрывающийся над морем. — Я практически чувствую, как земля вертится у меня под ногами.

— В этом-то все и дело, — сказал майор. — Потому люди сюда и приходят.

Он взглянул на зеленый холм, на огромную чашу неба, на море, подыскивая подходящую цитату.

— Римлянки, думаю, тоже призывали своих детей к осторожности, — заметила миссис Али. — Это Киплинг?

— Да, — сказал майор, вытаскивая из кармана маленький красный томик. — Это из стихотворения «Сассекс», которое я надеялся прочесть с вами за чаем.

Она позвонила, чтобы отменить их встречу, объяснив, что пообещала отвести Джорджа на прогулку. Майор, не желая разочаровываться второе воскресенье подряд, неожиданно для самого себя спросил, может ли он присоединиться.

— Как удивительно, что мы планировали прочесть его в доме, — сказала миссис Али. — Его написали здесь, и здесь в нем чувствуется гораздо больше силы.

— Тогда давайте пойдем вслед за мастером Джорджем, и я прочту вам его целиком, — предложил майор.

Когда стихотворение было прочитано, змей еще несколько десятков раз взлетел в воздух, а Джордж устал от беготни, майор предложил выпить чаю. Взяв поднос с чаем и кексами, они устроились на террасе в кафе на краю мыса. Миссис Али разрумянилась от ходьбы, но выглядела немного усталой. Джордж чуть ли не целиком проглотил булочку, залпом выпил стакан лимонада, после чего ушел разглядывать бродившего неподалеку щенка.

— Мне предложил прийти сюда племянник, — сказала миссис Али. — Сказал, что он ходит сюда по пути из мечети, потому что здесь можно представить, будто Мекка прямо за горизонтом.

— Боюсь, ее заслоняет Франция, — ответил майор и прищурился, пытаясь представить, где точно находится Саудовская Аравия. — Но в духовном смысле обрывы всегда заставляют нас почувствовать близость Господа. Думаю, дело в отрезвляющем чувстве собственной ничтожности.

— Я рада, что ему захотелось, чтобы Джордж побывал здесь, — сказала она. — По-моему, это хороший знак.

Майор подумал, что куда лучшим знаком было бы, если бы Абдул Вахид сам отвел сюда Джорджа, но промолчал, не желая портить ей настроение.

— Еще раз спасибо вам, что приютили моего племянника, — сказала она. — Так Амина с Джорджем могут оставаться со мной, а у Абдула Вахида есть шанс лучше узнать своего сына.

Майор проверил цвет чая, остался недоволен и поболтал чайником.

— Главное, он не против того, что Амина живет у вас.

— Магазин — странное место, — сказала миссис Али. — Мне всегда казалось, что это своеобразный островок свободы в нашем строгом мире.

— То есть это не просто продажа яиц и работа по праздникам?

— Островок компромиссов, — добавила она. — Это сложно сформулировать.

— Компромиссы часто основываются на недосказанности, — сказал майор. — Думаю, понимаю, о чем вы.

— Мы никогда не говорили об этом с племянником, — продолжила она. — Но все же вам я по секрету скажу, что возлагаю на магазин определенные надежды. Надеюсь, что здесь Абдул Вахид познает свой настоящий долг.

— Думаете, он любит ее? — спросил майор.

— Я знаю, что раньше они были сильно влюблены друг в друга, — сказала она. — Я также знаю, что родственники очень много сделали, чтобы разлучить их.

— Кажется, он считает, что, несмотря на вашу протекцию, семья вашего покойного мужа никогда не примет Амину, — сказал он, разливая чай.

Она взяла у него чашку, и их пальцы соприкоснулись. У майора внутри что-то дрогнуло — и это, несомненно, было счастье. Ее словно встревожил его вопрос, и, прежде чем ответить, она отпила чаю и осторожно поставила чашку на поднос.

— Боюсь, я страшная эгоистка, — сказала она.

— Не могу позволить вам так говорить, — запротестовал майор.

— Это так. Я сказала Абдулу Вахиду, что написала родственникам. Я в самом деле написала.

Она снова умолкла, обхватив себя руками и уставившись в глубину аллеи.

— Но каждый день меня что-то отвлекало, и я так и не отправила письмо, — докончила она, не глядя на него.

Покопавшись в сумочке, она достала мятый конверт и протянула его майору. Тот осторожно взял его.