Первой явилась Гэмпстед Дуффер. Правда, содействие ее было необходимо для разрезывания сладких пирогов и расстанавливания чашек. За ней — ровно в девять часов — пришел мистер Фай с дочерью; старик уверял, что такая аккуратность вернейший признак благовоспитанности.

— Если я им нужен в десять часов, зачем они приглашают меня в девять? — спрашивал квакер. Марион вынуждена была уступить, хотя она нисколько не жаждала провести длинный вечер в обществе Гэмпстед Демиджон. Что же до встречи нового года, о ней и речи быть не могло, ни для отца, ни для дочери.

Общество, вообще, собралось рано. Родены, а за ними мистер Триббльдэль прибыли вскоре после мистера Фай. Принялись за чай.

— Право, он, кажется, намерен обмануть нас, — шепнула Клара своей приятельнице, Гэмпстед Дуффер, когда весь хороший чай был выпит, а молодой человек не появлялся.

— Не думаю, чтоб он особенно любил чай, — сказала та, — они нынче не охотники.

— Да не ради же одного чаю человек ходит в гости, — с негодованием сказала Клара.

Было почти десять часов, она не могла не сознавать, что вечер хромает. Триббльдэль шепнул ей было нежное словечко; но она оборвала его, ожидая, что Крокер сейчас приедет; он молча удалился в угол. Джордж Роден вообще нисколько не ухаживал за нею, но так как он был помолвлен и помолвлен с аристократкою, то многого от него и требовать нельзя было; мистрисс Роден, мистер Фай и мистрисс Демиджон кое-как поддерживали разговор. Роден до временам обращался с несколькими словами к Марион. Клара, которая раскаивалась в своей суровости к молодому Триббльдэлю, вынуждена была довольствоваться обществом мистрисс Дуффер. Вдруг раздался сильнейший звонок и горничная доложила:

— Мистер Крокер.

Произошло, небольшое волнение, какое всегда происходит, когда одинокий гость является гораздо позже назначенного часа. Конечно, раздались упреки, сдержанный узрев мистрисс Демиджон, кроткий упрек мистрисс Дуффер, целый взрыв упреков Клары.

Но Крокер был на высоте своего положения.

— Честное слово, mesdames, я не виноват. Обедал с приятелями в Сити и раньше вырваться не мог. Если б я соображался с собственными желаниями, то был бы здесь час тому назад. Ах, Роден, как поживаете? Хотя я знаю, что вы живете на этой же улице, не думал вас встретить. — Роден ему кивнул, но не сказал ни слова. — Как поживает милорд? Я, кажется, говорил вам, что на днях получил от него весточку?

Крокер несколько раз говорил в департаменте, что получил письмо от лорда Гэмпстеда.

— Я не часто его вижу и очень редко получаю от него известия, — сказал Роден, продолжая смотреть на Марион, с которой в эту минуту разговаривал.

— Если б все наши молодые аристократы походили на Гэмпстеда, — сказал Крокер, который не солгал, объявив, что «обедал», — Англия была бы не то, что она есть. Самый приветливый молодой лорд, когда-либо восседавший в палате паров…

Тут он повернулся к Марион Фай, о которой догадался, что это она; но не найдя предлога тотчас ей отрекомендоваться, ограничился тем, что подмигнул ей.

— Знакомы вы с мистером Триббльдэлем, мистер Крокер? — спросила Клара.

— Не имел еще удовольствия, — сказал Крокер. Представление состоялось. — На государственной службе? — спросил Крокер. Триббльдэль покраснел и должен был отречься от этой чести.

— А мне показалось, что вы должны служить в таможне. У вас в фигуре есть что-то говорящее о службе правительству ее величества. — Триббльдэль ответил на комплимент поклоном.

— По-моему, государственная служба лучшее, чему может посвятить себя человек, — продолжал Крокер.

— Оно прилично, — сказала мистрисс Дуффер.

— Да и часы такие удобные, — сказала Клара. — Служащие в банке всегда должны быть на месте в девяти часам.

— Неужели молодому человеку этого бояться? — с негодованием спросил квакер. — С десяти до четырех, да из этого час на чтение газет да другой на завтрак. Но каковы последствия! Я никогда еще не встречал молодого человека на государственной службе, который понимал бы, что значит проработать день.

— По-моему, это немного строго, — сказал Роден. — Если человек действительно работает, то он не может проработать более шести часов подряд с пользой для себя или своих патронов.

— Отлично, Роден, — сказал Крокер. — Отстаивай лавочку Е. В.

Роден еще более от него отвернулся и продолжал говорить с Марион.

— Наши хозяева были бы невысокого о нас мнения, — сказал квакер, — если б мы не служили им усерднее этого. Но моему, государственная служба губит молодого человека, приучая его думать, что праздность сладка. Если б Даниил Триббльдэль захотел потрудиться, он мог бы прекрасно устроиться, не завидуя никому из служащих, ни в таможне, ни в почтамте.

Мистер Фай говорил так серьезно, что никто не пожелал продолжать разговор. Вскоре после этого он встал и, несмотря ни на какие убеждения дождаться встречи нового года, церемонно раскланялся с каждым из присутствующих и увел дочь. Мистрисс Роден с сыном ускользнули почти в ту же минуту и мистрисс Демиджон, выпив, по ее выражению «с наперсток» горячего грога, также отправилась на покой.

— Вот милая манера встречать новый год, — сказала Клара, смеясь.

— Нас совершенно достаточно для этой цели, — сказал Крокер, — если и нас не прогонять. — Говоря это, он приготовил целый стакан смеси водки с водою, разлил ее в два стаканчика поменьше и подал их дамам.

— Право, — сказала мистрисс Дуффер, — я никогда себе этого не позволяю, почти никогда.

— В таких случаях, как настоящий, все разрешают, — сказал Крокер.

— Надеюсь, что мистер Триббльдэль к нам присоединится, — сказала Клара. Робкий клерк вышел из своего уголка, присел к столу и приготовился исполнить приказание.

Вечер очень оживился.

— Вы совершенно уверены, что он действительно жених молодой лэди? — спросила Клара.

— Желал бы я быть также уверенным, что я ваш жених, — ответил любезный Крокер.

— Какие пустяки вы болтаете, мистер Крокер, да еще при других вдобавок. Так по вашему: жених?

— Я в этом убежден. И Гемпстэд, и она сама говорили мне это.

— Ах! — воскликнула мистрисс Дуффер.

— А брат ее — жених Марион Фай, — сказала Клара. Крокер объявил, что в этом он далеко не так уверен. Лорд Гэмпстед, несмотря на их короткость, ничего не говорил ему на этот счет.

— Но это так, мистер Крокер, это так же верно, как то, что вы сидите на этом стуле. Он приезжал сюда к ней несколько раз, не далее как в прошлую пятницу просидел с ней, запершись, несколько часов. Это был праздник, но старый хитрец убрался из дому, чтоб оставить их вдвоем. Эта мистрисс Роден, даром, что она такая чопорная, все знает. По моему искреннему убеждению она-то все и смастерила. Марион Фай всякий день у нее. По-моему, тут что-то такое, чего мы еще не понимаем. Она забрала власть над этими молодыми людьми и намерена распоряжаться ими как вздумается.

Крокер, однако, с этим согласиться не мог. Он слыхал о своеобразных политических воззрениях лорда Гэмпстеда и был убежден, что молодой лорд только проводил в жизнь свои принципы, выбрав Марион Фай для себя и предоставив сестру свою Джорджу Родену.

— Не скажу, чтоб мне такие вещи нравились, если вы желаете знать мое мнение, — стал Крокер, — Гэмпстеда я очень люблю, леди Франсес всегда находил милой и приветливой. Не имею причины отзываться об них несочувственно. Но когда человек родился лордом — Гэмпстед не сегодня-завтра будет маркизом, выше только герцоги.

— И вы с ним… знакомы? — спросил Триббльдэль испуганным голосом.

— О, да, — сказал Крокер.

— Разговариваете с ним, когда встретитесь?

— У меня с ним, с неделю тому назад, была длинная переписка о деле, которое сильно интересовало нас обоих.

— Как же он вас называет? — спросила Клара, также с некоторым страхом.

— Просто: «дорогой Крокер». Я всегда пишу: «дорогой лорд Гэмпстед». По-моему, «дорогой Гэмпстед» немного вульгарно, я нахожу, что в этих вещах следует быть щепетильным. Но, как я уже сказал, когда дело доходит до брака, человек должен быть верен себе. Будь я маркизом, не знаю, чтобы я сделал, увидав вас, Клара, — «Клара» надула губки, но по-видимому не оскорбилась ни комплиментом, ни фамильярностью, — но при других обстоятельствах я не изменил бы своему сословию.