Дама испуганная. Никогда, даже на смертном одре, не забуду этот кошмарный вечер. Если бы это все мне приснилось, я бы вскочила и стала кричать. А тут наяву пришли, ни слова не сказали и увезли.
Скептик. Теперь целый месяц она будет страдать бессонницей. Даже патентованные американские таблетки не помогут. Поедем домой. Тебя трясет.
Забелина. Подождите, сейчас Маша вернется.
Входит кухарка.
Кухарка. Лидия Михайловна, никак, дом оцепили. Из тех окон гляжу — солдаты. Из этих — опять солдаты.
Оптимист. Солдаты…
Дама испуганная. Потушите свет.
Оптимист (смотрит в окно). Это обыкновенные солдаты.
Скептик. А вы думаете, за вами пришлют необыкновенных солдат?
Оптимист. Они стоят и чего-то ждут.
Дама испуганная. Я умоляю, потушите свет!
Скептик. Но в темноте тебе сделается еще страшнее!
Дама с вязаньем. А я ничего не боюсь, по-моему, тоже лучше потушить свет и зажечь масляную коптилку. Лидия Михайловна, у вас есть лото?
Забелина. Лото? Для чего?
Дама с вязаньем. В случае если придут и станут проверять, а мы в лото играем!
Оптимист. Только не надо падать духом. Лото так лото. Несите лото.
Дама испуганная. Но потушите же свет!
Забелина (кухарке). Прасковья, неси банку с фитилем.
Кухарка уходит.
(Тушит свет.) Сейчас достану лото. (Выходит.)
Тьма. Молчание.
Дама с вязаньем. Я думаю, что надо играть на деньги.
Дама испуганная. Как можно на деньги… как можно, ведь это азарт!
Дама с вязаньем. Ну, на орехи!
Скептик. Где же мы возьмем орехи?
Дама с вязаньем. У Забелиной найдутся.
Входит Забелина. В руках коптилка и лото.
Разбирайте карты. Кто будет выкликать номера? Лидия Михайловна, у вас орехи есть?
Забелина. Ах, милая, не до орехов мне!
Дама испуганная. Дайте мне мешочек. Я буду объявлять.
Забелина. Сейчас должна Маша прийти. По- моему, она узнает что-нибудь.
Дама испуганная. Двадцать два… шесть… девяносто один.
Входит кухарка.
Кухарка. Теперь они напротив стоят. Должно быть, сердитые… На наши окна смотрят.
Забелина. Прасковья, смотри из окон столовой… В случае если придут, скажи, что у нас гости.
Все. Не надо!
Забелина. Нет, ты лучше ничего не говори.
Дама испуганная. Сорок четыре… двадцать шесть…
Оптимист. А у меня квартира…
Дама испуганная. Тринадцать… шестьдесят один… восемьдесят один…
Кухарка. Никак, пошли прочь. (Подходит к окну.) Нет… Они здесь на углу.
Скептик. С ружьями?
Кухарка. С ружьями.
Скептик задул коптилку.
Дама испуганная. Двенадцать, тринадцать, пятнадцать… Кто-то идет… Я не могу больше! Кто-то шагает сюда! Зажгите свет!
Зажигается свет. В дверях стоит Забелин.
Забелина. Антон?!
Все. Антон Иванович?!
Забелина. Ты?!
Забелин. Я.
Забелина. Антон… Да что же ты стоишь-то? Садись, пожалуйста, милый мой Антон Иванович! Маша! Где же она? Ах, я все забыла!.. Что же ты стоишь, Антон? Дай же, я тебя поцелую! Милый мой Антон Иванович… (Обнимает. Плачет.)
Забелин. Не плачь.
Забелина. Прости. Я думала, что ты погиб… И руки у меня совсем опустились. Туча-то какая над нами прошла, господи! Это же… Что же было? Ошибка?
Забелин (со своим значением). На этот вопрос я должен завтра дать ответ.
Забелина (всматривается в него). Странное у тебя лицо. Ты странно взволнован, Антон Иванович. Где ты был?
Забелин. Не помню.
Забелина. И взволнован, и опять твоя манера: «Не помню». Ничего не помнишь, ничего не видел.
Забелин. Я видел, как почва уходит из-под ног. (Скептику.) Кто целый год из меня душу по нитке выматывал? Ну что? Посадили? Они знают Забелина! Полагали расстрелять, а не стали, потому что Антон Забелин один. Чего смотрите? Разве я не похож на самого себя? А что такое — быть похожим на самого себя?
Забелина. Антон, ведь твои аллегории никому не понятны.
Забелин. Не бойся, он меня отлично понимает.
Забелина. Ты скажи, где ты был?
Скептик. Куда тебя возили?
Оптимист. Ты был в отлучке ровно три часа.
Забелин. Не три часа, а три года.
Забелина. Опять… аллегории, загадки!
Забелин. Меня сделали фельдмаршалом и приказали покорить Индию.
Вбегает Маша.
Маша. Папа! (Прильнула к нему.)
Забелин. Ты тоже не плачь… А сердчишко-то как стучит… Жаль вздорного отца! Любишь?
Маша. Люблю… Я стремглав бежала. Мне нигде не могли сказать… Я стала у парадного и боюсь ступить за порог… Я думала… Папка мой!
Скептик. Но где ты был?
Забелин. В Кремле.
Скептик. И все?
Забелин. И все.
Забелина. Ты расскажи подробности.
Забелин. Там не было подробностей.
Дама с вязаньем. Я понимаю Антона Ивановича. Он так романтически появился в доме, что я одна все вижу. Антон Иванович… вы загадочны… вы романтически настроены… Я преклоняюсь перед вами, Антон Иванович. Не надо его расспрашивать.
Забелин. Лидия Михайловна, я с утра ничего не ел. Ты смотри, у нас гости, а стол не накрыт. Из наших запасов можно сделать старинный московский стол. Достань наше студенческое вино, которое мы покупали по полтиннику за бутылку.
Забелина. Я все сделаю. Пожалуйте за мной.
Скептик. Но почему он на меня накинулся, точно я виноват в этом происшествии?
Оптимист. Если дело кончается стаканом студенческого вина, то как вы можете негодовать, почтеннейший друг мой?
Все, кроме Забелина и Маши, уходят.
Забелин. Маша, сядь… никуда не пущу. (Взяв в руки книгу.) Антон Забелин, «Электротехника». Машка, ты еще совсем маленькая была, когда я этот труд писал. Бывало, придешь сюда и скажешь: «Папа, ты пишешь? Ну, я тут посижу…» Посидишь вот здесь, а потом мне на закорки залезешь, и мы с тобой по кабинету носимся. А теперь ты у меня большая, умница, и отец робеет перед тобой. Что это за платье на тебе? Для своего поклонника принарядилась?
Маша. Я в этом платье ежедневно хожу на работу. А поклонников никогда нарядами не прельщала. Ты сказал глупость.
Забелин. Глупый старик! Кстати, а где Ромео?
Маша. Какой Ромео?
Забелин. Современный, советский. Где матрос?
Маша. Зачем тебе?
Забелин. Мне бы сейчас с ним надо побеседовать.
Маша. Папа, если б ты знал, что произошло… что я наделала. Понимаешь, когда тебя арестовали, я подумала, что это он… и я сказала ему об этом. Теперь все кончено.
Забелин. Дура ты, дура, не пошла за капитана Алейского… Теперь жила бы в Париже.
Маша. Мне передавали, что капитан Алейский в Париже на балалайке играет.
Забелин. Лучше в Париже на балалайке играть, чем в Москве у Иверской спичками торговать.
